Обыденность зла в фильме «Зона внимания» Джонатана Глейзера

«На 96-й церемонии вручения премии «Оскар» триумфатором номинации «Лучший фильм на иностранном языке» стала лента «Зона внимания» пр-ва Великобритании» (из газет).

Фильм, конечно, не на иностранном для Америки языке, а на почти родном для неё английском (хотя в кадре сплошные немцы). Всё остальное верно.

Есть суждение, что для получения самых престижных кинопремий («Оскар», «Каннская пальмовая ветвь» и тд) достаточно снять фильм на тему Холокоста… мол, остальное еврейское кино-лобби доделает.

В какой-то мере, согласен. Ибо снимать пустышку о трагедии целого народа изначально не имеет смысла, здесь нужен особый подход. Но взгляните непредвзято, разве «Жизнь прекрасна» итальянца Роберто Бениньи – это не шедевр? Надо же было придумать сюжет – попав в концлагерь, отец для сына придумывает целую игру, чтобы ребёнок не сошёл с ума от страха. 

Или эпохальный «Список Шиндлера» Стивена Спилберга, я ещё не встречал человека, у которого не текут слёзы на последних кадрах (впрочем, я стараюсь общаться с приличными людьми). Или «Пианист» Романа Поланского, в котором режиссёр вывернул наизнанку воспоминания своего детства. Или триумфатор «Оскара-2017» польская «Ида», вызвавшая шум в националистических кругах современной Польши – панам очень не понравилось, что им публично и в лицо бросили обвинение в соучастии в нацистских преступлениях.

Но бывают в этой теме и откровенные неудачи. Как, например, у безмерно уважаемого мной Квентина Тарантино с «Бесславными ублюдками». Хотел мастер киноцитат и провокаций разом закрыть тему, изобразив, как горстка американских героев еврейской национальности ставит в коленно-локтевую позу всю фашистскую Германию. Однако в тот раз самородку из видеосалона изменило чувство меры, переборщил с гротеском, перенапряг зрителя с диалогами (правда, последнее его фирменный грешок). Вы сами погуглите и удивитесь, сколько фильмов про концлагеря прошли незамеченными из-за невеликих художественных достоинств.

«Но ведь в концлагерях сидели и гибли не только евреи!». Опять согласен… но именно «еврейский вопрос» там решался полностью и окончательно до третьего поколения включительно – если ваш дедушка еврей, пожалте в газовую камеру. Примерьте этот принцип на себя и на свою родословную.

Ещё один расхожий вопрос – что нового вы можете рассказать про Холокост? Изначально неправильная постановка – не ЧТО, а КАК. У англичанина Глейзера получилось.

Фильм настроенческий, все ужасы остаются за кадром. Точнее, за забором, который разделяет Освенцим и дом его коменданта Рудольфа Хесса, Сад, похожий на цветущий Эдем, куда лишь изредка прорываются собачий лай, лающие людские команды и нечеловеческие стоны завтрашних… или уже сегодняшних покойников.

Как с этим жить? Всё зависит от обитателей этого «рая». Муж выполняет «тяжёлую, но нужную работу». Этакий «эффективный менеджер» (знакомая формулировка?), призванный своей страной создать исправно работающую фабрику смерти с постоянным перевыполнением плана. Производственные совещания в лучших традициях, только на них рассматривается усовершенствование не станков, а газовых камер и печей крематория.

Особая деталь – комендант при первой возможности меняет эссесовский мундир на белый костюм. Как бы извиняясь перед домочадцами, что иногда приходится брать работу на дом. Всё для благополучия семьи.

Рядом любящая, немного нескладная жена, изо всех сил поддерживающая достойный уровень и жалующаяся матери только на то, что её «Руди совсем не бережёт себя на работе». Но при этом незлым голосом могущая бросить прислуге (в таких местах она только из заключённых) – «хочешь, чтобы муж превратил тебя в пепел?». Перед подругами хвастается шубой, которая уже никогда не понадобится бывшей владетельнице по известной причине.

Их дети проживают счастливейшее детство. С пикниками у речки (сцена чем-то напомнила уикенды первых лиц СССР того же исторического периода), с праздниками у бассейна и сказками от доброго папочки на ночь. Вот только среди игрушек золотые коронки известного происхождения. Задумываются ли они об этом? Скорее всего, знают, но считают в порядке вещей.

Муж иногда запирается в кабинете с заключённой. Той, что ещё не успела потерять товарный вид (не ждите многого, секс тоже остаётся за кадром). Потом долго отмывает и дезинфицирует прибор в ванной – никакой заразы в дом. Жена догадывается? Возможно. Но будет молчать в страхе потерять такого кормильца.

И спять в одной комнате, но на разных кроватях. Уже не любовники… единомышленники.

Единственный эмоциональный всплеск фрау Хесс наступает при новости о переводе Рудольфа в другой город на повышение. Это означает – оставить цветник, удобренный пеплом сожжённых новому коменданту и его семье. Начинается борьба за сохранение нажитого – мужу выедают мозг чайной ложкой, когда он занят «окончательным решение вопроса венгерских евреев». Цена тому – 800 000 человеческих жизней.

Зримый ужас мы видим только в конце через документально-постановочные кадры вечерней приборке мемориального музея Освенцима и его «экспонатов». Для думающего и чувствующего человека вполне достаточно… это кино явно не для всех.

Так откуда появляются такие нелюди, как Хессы (вопрос не только к Германии и её тогдашним сателлитам)? Из разговоров внутри семьи можно сделать вывод, что это очень средние фермеры (бюргеры), которые дождались своего часа, уверовав в высшее предназначение арийской нации. А дальше только труд во благо и по поручению. Выполнять приказы, не задумываясь о моральной стороне вопроса.

Короче, простые люди, выбившиеся одним прилежанием в элиту нации… что может быть страшнее?

У Марлена Хуциева в фильме «Был месяц май» тоже есть подобная семья немецких фермеров, использовавшая труд интернированных и удобрявшая пшеницу пеплом из крематория. Всё с любовью и без тени сомнения – нам так велели. Те же хессы, только масштабы поменьше. Но не менее страшно.

P.S. Кто не знает – реальный Рудольф Хесс прошёл через Нюренбергский трибунал, передан властям Польши, где и был казнён. О судьбе членов его семьи достоверно ничего неизвестно… да и не очень хочется.

Леонид Черток