Фанера I. Гастрольная история

"Тяжела и неказиста
  жизнь советского артиста".
  Присказка.

 В Тбилиси мы прилетаем ранним утром. Тем и скорбны ночные перелёты, что сначала вроде бы и спать неохота, все бродят по самолёту, кучкуются по интересам, втихаря накатывают и покуривают в туалете. А к "собачьей вахте" ломаются, снижения и посадки уже не чуют, и просыпаются на выдаче багажа.

 Багаж мы получаем всегда с проблемами. У Дашки громадные баулы с костюмами, которые ну никак не проходят по разряду ручной клади, а Ваныч на грузчиках экономит, поэтому музыканты ломают свои хрупкие пальцы, перетаскивая неподъёмный Дашкин гардероб...

 В этот раз мы работаем "сборную солянку", с нами едут ещё два "разговорника", какие-то танцоры и фокусник - иллюзионист со своей "Шахеризадой Степанной".

 Устроители-каталы чем-то очень озабочены, но с транспортом расстарались -- на площади перед аэровокзалом стоит "Икарус", из-за которого выглядывает черная задница какого-то лимузина.
  Мы волочём баулы и кофры с инструментами к автобусу, и наконец-то освобождённо закуриваем...

 Подлетает хриплая спросонья Дашка:
  -- Ваныч, твою мать, я на этом уё…щу не поеду! Что за дела!
  -- Д-д-даша, погоди, т-т-ты раз-з-зберись снач-ч-ч-чала...Вон твоя машина...
  Дашка недоверчиво заглядывает за автобус:
  -- О, мой размерчик!
  Я тоже заглядываю -- не слабо! Чёрная ЦК-овская "Чайка", даже мытая!
  Дашка открывает заднюю дверь, мечет в глубь салона свою шляпу, роскошный розовый "Стетсон", и рухает вдоль сиденья:
  -- Всё, меня не кантовать!

 Ваныч задумчиво глядит на длинные, как БАМ, Дашкины ноги, задранные на спинку переднего сиденья:
  -- Я с-с-с-с ребятами поеду... Кто водитель? Ты? Везти к-к-к-как х-х-х-русталь, и даже бережнее, поэл? Поэл? Всё, грузимся.

 Дашкины костюмные баулы уходят в багажник под автобус, кофры с инструментами и наши невеликие сумки с личным барахлишком -- на передние сиденья, там не растрясёт...

 Даша Столыпина -- восходящая звезда, востребована по самое "не могу", нарасхват, "Эпоха Великого Чёса" в разгаре, лето 1991 года, и мы мотаемся по ещё СССРу, как говорится -- "не вынимая, не обтирая"...

 В "Икарусах" я всегда сижу на заднем сиденье, потому что во-первых -- я большой, во-вторых -- я не расстаюсь с кофром, в котором находится главная драгоценность нашего коллектива ( после Дашки, разумеется) -- магнитофонная дека "Техникс" и фонограммы, а также изобретённые и смонтированные мной примочки для имитации "живого" звука, а проще говоря -- для дурения публики...

 Вот у музыкантов наших не фанерные, а самые настоящие, рабочие инструменты, очень недешёвые, так как Ваныч требует перед Дашкиным выходом дать пару тактов "живьём", или какую-нибудь бравурную "бисовку" отбить, чтобы публика не обломалась...

 -- Чиф, можно я с тобой, а то ребята сейчас закурят, и я помру... -- ко мне пробирается Валюха, наш костюмер и Дашкина "прислуга за всё".
  -- Садись, только молчи, я спать хочу...
  -- Молчу-молчу…

 Валюха пристраивается справа от меня и изображает прилежную и послушную -- смотрит перед собой и молчит из последних сил... Подольше бы...

 Валюха, как все хохлушки, очень рачительная, Дашкины костюмы у неё всегда в полном порядке, но она страдает вербальным недержанием того, что ей заменяет мысли... Красивая она просто до кича, я даже одно время её немного вожделел, но как-то она припёрлась на площадку в зелёных спортивных шароварах "Адидас" с жёлтыми лампасами и красных туфлях на двенадцатисантиметровых шпильках -- и у меня опал. Я даже загордился -- вот, мол, какой я тонкий! А вообще мне кажется, что если заглянуть в левое безукоризненное Валюхино ушко, то можно увидить правое безупречное ушко, потому что между ними явно ни фига нет...

 За окном беззвучно проплывает крыша "Чайки", следом трогается "Икарус". Поехали...
  Через минуту Валюха уже похрапывает на моём плече.
  Раздаётся голос Ваныча:
  -- Курить -- назад, н-н-н-ну вы обалдели, что ли, и так в-в-в-весь самолёт обдымили...

 Ваныч -- муж и директор Дашки, он бывший чемпион каких-то древних советских олимпиад по барьерному бегу, сейчас ему под полтинник, но больше тридцати пяти ему и враг не даст, свеж, небрит и брутален, не курит, киряет умеренно. Силён -- не то слово, как-то раз Дашка захотела какого-то ликёру, пробка залипла и никак не отвинчивалась -- так Ваныч просто отломил горлышко... руками.... Спокойный, но в тихом омуте. За свою очень непростую жизнь перелабал во всех кабаках во всех городах СССР, его везде помнят до сих пор, а поскольку помнят за разное, то в некоторые города мы не ездим принципиально.

 Наведя порядок на окружающей территории, Ваныч задрёмывает, а мимо меня к задней двери протискивается Хохол, наш клавишник:
  -- Чиф, курить будешь?
  -- У тебя что?
  -- БТ..
  -- Не буду...

 Чифом меня назвала Дашка, когда два года назад я пришел звукорежем в её коллектив под гламурным названием "Бульвар". Дашка сама немаленькая, но я повыше и в два раза шире. А к тому же борода и хвост до лопаток, перетянутый аптечными резинками... И я рулю за пультом. Мы уже были знакомы, я писал тексты к её первым шлягерам, но тогда статусы у нас были вроде как равные, никакого амикошонства и панибратства. А теперь я "работаю на тётю"... Ну, Чиф так Чиф... А Хохол вот -- Хохол...

 Вынырнув из ретроспекции, я смотрю на Хохла, которых как-то очень сосредоточенно курит, пуская колечки. Не иначе, задумывает очередной бизнес. Тем и славен наш клавишник, что бизнес он обдумывает постоянно.

Видели картину Дюрера "Автопортрет"? Это вылитый наш Хохол, только у нашего глаза наглые.

 Однажды Дашка занемогла, и появился просвет в гастролях. Хохол тут же отпросился к приятелям в Милан, полабать в каком -то ночном клубе. Отлабал две недели и получил налик в лирах. В то время выезжали уже свободно, но валютная политика ещё была свирепая. Хохол по дороге в Миланский аэропорт на автобусной станции поменял лиры на баксы, а баксы, по какому-то очень выгодному для себя курсу, во время перелёта впендюрил экипажу самолёта. Судя по тому, что стюардессы разрешили ему курить в туалете, а пилоты запустили в салон песню Барыкина "Аэропорт! Стою у трапа самолётааа-а-а-а!" -- все остались довольны...

 А ещё -- на гастролях в Одессе, проснувшись как-то утром, я увидел Хохла перед огромным зеркалом (мы жили в старой "Ливадии"). На нём были: варёная джинсовая рубашка, варёные джинсовые шорты, варёная джинсовая бейсболка, на бейсболке -- черные очки... На груди -- наушники плеера, хиппешник с документами и бабками (мы все такие таскаем) и бинокль... На ремне: плеер, складной зонтик и поясная сумка с хрен знает чем... На ногах -- белые носки с красными резиночкками и лейбаками "Найк", и жёлтые пластиковые пляжные шлёпанцы...
  Пока я ошалело пялился на это великолепие, Хохол покрутился перед зеркалом, и со словами:
  -- А чё, нехуёво я прикинут... , -- выплыл из номера.

 ...Докурив, Хохол сладко потягивается и мизинцем, как телеграфист Ять в исполнении артиста Мартинсона, показывает на спящую Валюху:
  -- Пригрел!
  -- ...., -- соглашаюсь я.
  -- Змею!
  -- Змеиный яд в малых дозах крайне полезен...
  -- Только не для твоей крайней плоти, -- хамит Хохол и плюхается на сиденье рядом с клюющим носом барабанщиком Андрюхой:
  -- Дрю, дай плеер!
  -- Отстань...
  -- Отберу!
  -- На! И отвали, опричник грёбаный!

 Андрюха классный барабанщик, все вещи он работает абсолютно синхронно с фанерой, но из-за развала "по тонам" ему приходиться лупить в основном по ободам, приглушая звук, поэтому у него всегда при себе "колчан" с двумя десятками запасных барабанных палок, когда он в кураже -- щепки так и летят...

 Андрюха большой рукодельник, из простых армейских "берцев" он может вылепить "Док Мартинс", неотличимые от фирменных, а ещё он редкий бабник. Говорит крайне редко, но если отверзает уста -- Конфуций закуривает за остановкой...

 Вернувшись с площадки, мы обычно устраиваем маленький расслабон, стресс надо снимать, а то пересобачимся... Конечно, присутствуют и местные меломанки, протыренные нами мимо бдительных гостиничных вахтёров на предмет "неформального общения".

 Попив и поев, мы начинаем охмурять барышень на ночь. Но не Андрюха... Наметив самую, на его взгляд, красивую, он подходит к избраннице, берёт её за руку, и, влюблённо глядя в глаза, с ласковой улыбкой говорит:
  -- Ну чё... пошли, что ли...

 Идут счастливицы, аки бурёнки на закланье. На моей памяти обломов у него не было...

 Через два сиденья от Хохла с Андрюхой привалился к оконному стеклу Джонни. Он армянин, Джон его настоящее имя, а отчество такое замысловатое, что он, по-моему, сам иногда тайком заглядывает в паспорт, чтобы не перепутать...

 Джон технарь-гитарист, слухач! Это значит, что нот он не знает, играет на слух, но на мой слух -- играет даже лучше, чем его кумир Гери Мурр...
  Его семья бежала от армянских погромов из Баку в Ереван, но в Ереване блюзы без надобности, и он приехал в Москву. Армянская диаспора хотела было пристроить его в рестораннй бизнес, но музыкант хотел играть! В "Бульвар" был взят из-за "сценичной" внешности -- если кто помнит мультики "Шайбу! Щайбу!" или "Матч реванш", в каком-то из них на льду в перерыве появлялась рок-группа... Так Джонни точная копия, иссиня-чёрный хайр до пояса, а из этой копны торчит здоровый клюв. Это потом выяснилось, что он может вкуснейшим образом сыграть всё -- от классики "Пинк Флойда" до "Море, море..." Антонова.

 Я начинаю задрёмывать, но тут автобус подбрасывает на какой-то колдобине, и я разлепляю веки. Плекс о чем-то тихо разговаривает с Ванычем, пару раз кивает с пониманием, и начинает пробираться ко мне.

 Плексом его зовут за то, что он постоянно изготавливает медиаторы, на своём роскошном "спермамутровом" басу любую партию, даже слеповую , играет только ими, а на "пальца" переходит, только если в запале медиатор вылетит..
  -- Чиф, ты знаешь, где мы здесь работаем?
  -- ?
  -- Пока едем в Гори, а там Ваныч даст вводною!
  -- А я думал, в Тбилиси самом, какой -нибудь дворец спорта, или цирк...
  -- Хрена лысыва! Шо-то мне это не нравится... Смотри, остальные какие тихие сидят, знают, падлы, что-то!

 Тут я тоже настораживаюсь -- у Плекса поразительный нюх на заныканное спиртное и на неприятности.

 ... Как-то раз в Новороссийске мы заселились с ним в "двухкуешный нумер", Плекс сказал, что примет душ и ляжет покемарить, и отправился в ванную. Мне нужно было в город, сгорело паяло, а одалживаться у местных технарей -- может получиться на порядок дороже. Была проблема -- куда перепрятать из своей сумки привезённую из Москвы бытылку "Сибирской" так, чтобы Плекс не нашёл. Следуя советам классика жанра, я  из графина,стоявшего на столе в компании с двумя стаканами, вылил в клозет прошлогоднюю воду, ополоснул графин родниковой проточной водичкой из бачка и наполнил "Сибирью"...

 ... Полчаса тогда мы сидели в автобусе, поджидая Плекса на "саундчек"... Он появился в хлам бухой, таща с собой сумку с барахлом -- с семисот грамм ему пригрезилось, что мы гастроль уже отдуплили, и он искренне собрался в аэропорт...

 ... А сейчас я оглядываю остальных пассажиров -- это три девицы и три пацана, какое-то эротическое шоу, "Коперфилд" со своей "Клавкой" , два разговорника-комика и два наших администратора-устроителя. Ну, с администраторами всё ясно, Он -- Кирилл, Она -- Сергей, вон, как за ручки держатся, коленками скребутся...

 Разговорники вяло жуют печенье, прихлёбывая что-то из термоса...

 А вот куклы из эрот-шоу -- очень-очень! Запихни таких в коробочки, да выстави на витрину -- на дохлую заграничную Барби никто и не взглянет! Пацаны по сравнению с партнёршами явно проигрывают, этакие Промокашки из банды "Горбатого"... Ладно, будет день -- будет пища!

(продолжение следует)

Ярослав (Сэнди) Трусов