"Назад и вверх". Возрождение русской классической школы в Архангельске

Что такое классика русского образования и как наш народ вышел в космос прямо из-за школьной парты? Чем вредна «лабадрага» и почему современным детям не в радость учеба? Где найти время на детские игры и как решиться перейти на семейное обучение? О Русской классической школе и опыте семейного образования рассказывают священник Сретенского храма в Заостровье иерей Димитрий Костюченко и его супруга матушка Ирина.

Образование без шелухи

— Отец Димитрий, матушка Ирина, для начала скажите пару слов о себе. Сколько у вас детей, кто из них находится на семейном обучении?

Отец Димитрий (далее — О.Д.): Давай, матушка, рассказывай! Сколько у нас с тобой детей? (Смеются).

Матушка Ирина (далее — М.И.): У нас четверо детей, двое из них школьники и учатся дома по программе Русской классической школы (далее — РКШ). Старшая сейчас в четвертом классе, она начинала обучение в обычной школе, но год назад, когда мы узнали об этой программе, то сразу перевели ее на семейное обучение. А в этом году в первый класс поступил сын. Получается, он осваивает программу с самого начала, но у него все происходит интереснее, вокруг нас образовалось группа единомышленников, и сын учится не один, их уже шесть. У нас с отцом Димитрием высшее педагогическое образование, он учитель-историк, а я филолог, и мы оба раньше преподавали в школе.

— Расскажите читателям о программе Русской классической школы.

О.Д.: Русская классическая школа — это современное переиздание программ и учебников, по которым учились наши родители и бабушки. Филологический блок предметов основывается на учебных книгах К.Д. Ушинского «Родное слово», «Детский мир», «Хрестоматия». А математика (арифметика) преподается по советским учебникам арифметики, они просто переработаны для современных детей, из них исчезли реалии тех лет — пионеры, колхозы. А в остальном это точная копия учебников того времени, когда образование в нашей стране было одним из лучших в мире. Не зря эта школа называется классической. Классика — то, что проверено временем. Сама программа прошла экспертизу Российской академии образования. Научное сообщество полностью одобряет ее, дело только за разрешением чиновников. Знаете, сейчас скандинавы переводят это наше наследие на свой язык. И они занимают первые места по качеству образования, а мы пренебрегаем своим же богатством.

— А как происходил переход дочки из общеобразовательной школы?

М.И.: Поскольку мы начинали с третьего класса, были свои трудности с переходом на новую программу. Современные учебные программы сильно отстают, и по учебникам РКШ мы тогда были во втором классе. К тому же пришлось вникать в методику, готовиться к аттестации, все было ново, и поэтому мы волновались. Сейчас мы стали увереннее, увидели результаты и поняли, что мы на правильном пути. Учебники, которые нам выдает школа, достаем только в начале года, чтобы сверить программы и наметить план. Дальше они лежат на полке до аттестации. А с сыном мы успели пройти и год дошкольной подготовки. В РКШ она начинается с четырех лет, а наш Илья прошел ее, будучи шестилеткой. Могу сказать, что эта подготовка очень мощная. Там нет шелухи, только то, что действительно поможет ребенку в школе.

— А чем РКШ отличается от современных учебных программ?

О.Д.: Отличий много. Даже на самый первый взгляд, если взять в руки учебно-методический комплект, в который входят учебники, тетради, методические пособия для учителя, наглядные материалы, — оформлено все гораздо лучше, чем в «Школе России» (современная учебная программа, по которой работает большинство школ страны, – прим. Авт.). Для детей очень значимо визуальное восприятие, оно развивает вкус. В учебниках нет «мультяшности», все сделано строго, но очень красиво. Это то, что заметит даже человек без педагогического образования. А если брать уровень серьезнее, то у Русской классической школы совсем другой подход к обучению.

«Правило супа» в русском языке

М.И.: Можно сравнить на примере русского языка. Есть модуль Горецкого, большинство школьников у нас изучают его. А в нем нелогичная подача материала, много лишних терминов, которые перегружают сознание ребенка. В какой-то момент кто-то из чиновников в области образования предположил, что на наукообразном материале дети будут учиться быстрее, но это совершенно не так. В РКШ каждое понятие сначала объясняют, а потом называют. Я люблю сравнивать это с приготовлением супа. Сначала мы наполняем кастрюлю продуктами, а потом закрываем крышку. В современных школьных программах сначала закрывают крышку — дают незнакомое понятие, а потом стараются в эту закрытую кастрюлю просунуть продукты — то, что это понятие значит. Но ребенок этого уже не воспринимает! Что интересно, на выходе РКШ дает гораздо больший результат. Например, таблицу умножения мы с первоклассниками будем проходить уже в конце этого года. А в современных школах она вводится в конце второго класса. Вот такой парадокс — стандартные программы выглядят более научными, но больше знаний по объему, качеству и глубине дает РКШ, где материал подан проще.

— А вы могли бы привести пример какого-нибудь определения?

М.И.: Мне запомнилось определение окончания. В обычной программе оно звучит так: «Окончание — это изменяемая значимая часть слова, служащая для связи слов в предложениях и словосочетаниях…», и так далее. В РКШ: «Окончание — это изменяемая часть слова. Окончание изменяет форму слова». Таким простым языком написан весь учебник. Хотя я филолог, но вижу красоту и стройность изложения и в учебниках по математике. До семидесятых у нас была очень сильна математика в школах. И когда мы вышли в космос… Тогда американцы сказали, что русские выиграли битву за космос за школьной партой. Вот такое мощное было у нас школьное образование!

О.Д.: Кстати, в подтверждение наших слов: сейчас постоянно понижаются требования к сдаче тестовых экзаменов ЕГЭ и ОГЭ. То есть тот минимальный уровень, который «лишь бы сдали», падает с каждым годом. Сейчас он составляет меньше 50 процентов. Это значит, что на уровне министерств уже понимают, что дети хуже учатся, хуже воспринимают материал школы. Если бы десять лет назад мы написали бы на этот уровень, нам бы поставили «2». А сейчас это уже «3», а то и «4». Это объективный показатель. Нынешние программы хуже справляются со своей задачей. А РКШ опирается на наше культурное наследие и пространство, на наши архетипы, на то, что характерно для русского человека даже на генетическом уровне, на христианское миропонимание, поэтому она подходит именно нам. Вся программа опирается на тексты Ушинского, на них держится весь филологический блок, чтение, окружающий мир…

— Расскажите, пожалуйста, об Ушинском. Какое место он занимает в программе Русской классической школы?

О.Д.: Константин Дмитриевич Ушинский — один из столпов русского образования конца XIX века. Его книги, букварь были переизданы 150 раз! По ним учили и высшие сословия, и крестьян, эти учебники подходили всем. К тому же Ушинский был глубоко верующим человеком, и так или иначе во всех его текстах свет Христовой истины находит свое отражение. Для нас это важно.

М.И.: Но подкупило даже не это, а сам подход к обучению! Вы знаете, мне кажется, что в начальном образовании сейчас все сделано для того, чтобы дети не любили русский язык, не любили вообще учиться. Плоды этого я видела, работая в школе: засилье ошибок, русский как предмет нравится единицам сообразительных ребят, а для остальных это трудно и нудно. А эта программа учит любить русский язык. Она живая, в ней много этимологии. Берем слово «колос» — колючий ус. Дети посмотрели, потрогали его, возник целый ряд ассоциаций. Внутренне ребенок становится богаче, глубже воспринимает поэтический текст. Мы общаемся с преподавателями САФУ, и они бьют тревогу, что ассоциативный ряд у нынешних студентов очень беден.

Обучение «лабадрагой»

М.И.: Потом, Ушинский был против слогового чтения. Оказывается, если ребенок видит в азбуке слова, поделенные на слоги, то в дальнейшем хуже воспринимает морфемное деление. И если он не сможет делить слово на корни, приставки и суффиксы, будут ошибки, пострадает правописание. В школе ребенок зубрит отдельные правила, потом пытается их вспомнить, применить как-то, путается и пугается, а ему говорят, что это все невнимательность… А на самом деле его голова похожа на шкаф, в котором все вроде есть, но в полном беспорядке. В РКШ дети постигают русский язык как единую стройную систему, они его не зубрят, а стремятся понять.

Еще Ушинский был противником механического чтения. А современные азбуки, в частности, Жуковой, делают упор именно на него. «Ла-ба-дра-га» — вам было бы интересно такое читать? Вот и ребенку — нет. А в побуквенном чтении, когда ребенок овладевает грамотой, он читает «с – о – м» и потом обязательно — «сом», целиком. Это уже интересно, это ассоциации: кто такой сом, какая это рыбка, а ты ее видел? Кто-то скажет: «Ну, это долго!» А мы ответим: «Зато наши дети любят читать». Можно сделать все быстро, но потом ребенка за книгу посадишь разве что силой. Редкий современный ребенок любит читать.

— И писать, кажется. А среди предметов РКШ есть каллиграфия?

М.И.: Да, большое внимание уделяется почерку и каллиграфии. Дети сначала тренируются на специальной меловой дощечке, могут отработать элементы письма на крупной сетке, и тогда работать с прописями им уже легче. Ведь все ребятки, приходя в школу, хотят красиво писать, у них очень развито эстетическое начало. Но современная программа это вытравляет, особенно методика безотрывного письма. Вот вы, взрослый человек, попробуйте без отрыва, красиво написать слово «волосы». Это же трудно. Вот ребенок выводит, старается не выходить за линию. Единицы будут сидеть над этим до упора, остальные через месяц скажут: «Да гори оно синим пламенем!». И начнут писать как попало. Учителя плачут, тетради запачканы, а вся беда от программы по письму.

До класса приматов

— В Русской классической школе принято писать перьевыми ручками. На что влияет такое письмо?

М.И.: Да, у нас до школы и первые полгода дети пишут автоматическим карандашом, а потом пером. Вот первоклашка возьмет ручку, и, как он ее ни поставит, как ни надавит, она будет писать. А перо пишет только при правильном положении, к тому же при макании пера в чернильницу сбрасывается напряжение мышц руки. О пользе письма пером мы говорили даже с неврологами. С третьих классов дети переходят на автоматические перьевые ручки, такими пишут в элитных немецких школах. Сейчас в мире идет тенденция к цифровизации, к компьютерному набору, почерк перешел в зону ответственности родителей, и в школе говорят: «Мы этому не учим». А я считаю, что введение печати вместо письма будет деградацией до класса приматов.

О.Д.: Дошло до того, что дети даже домашнее задание не записывают! Учитель пишет его в электронный дневник, и все отображается там.

— А почему РКШ выступает за раздельное обучение?

О.Д.: Раздельное обучение мальчиков и девочек — это во многом спорный вопрос. Но в РКШ есть периоды, когда дети действительно учатся отдельно.

М.И.: В начальной школе разница в развитии мозга у мальчиков с девочками составляет примерно год. К средней школе ребята догоняют девочек. Но ведь мальчики хотят, чтобы у них тоже все сразу получалось, и только в силу физиологии не могут так же. И вот они привыкают, что девочки все время лидируют. Это не идет им на пользу, плохо влияет на мужской характер. И чтобы они не сникли, не нажили каких-то комплексов, им лучше учиться отдельно на начальном этапе. Это идеал, который, правда, не всегда достижим.

Программа, в которую я влюбилась

— Значит, решение о переходе на семейное обучение далось вам легко?

М.И.: Да, как только я узнала эту программу, то влюбилась в неё. Я так устроена, если увижу лучшее, то сразу хочу этого, тем более для детей. И наша семейная ситуация это позволяет, я могу находиться дома с детьми.

— Какие еще есть отличия в технической организации учебного процесса?

М.И.: Еще одна особенность в РКШ — возвращение к наклонным партам и использование конторок для письма в положении стоя. Обычные прямые парты провоцируют сколиоз и проблемы со зрением. От сколиоза страдают внутренние органы, так что мы просто штампуем за партой больных людей. У нас, кстати, благодаря помощи неравнодушных людей появились конторки, за которыми дети выполняют письменные   задания.

О.Д.: Сергей Михайлович Соловьев, кстати, все свои 20 с лишним томов по истории государства Российского написал стоя. Это ректор МГУ, у него были и кабинет, и усадьба, и все было, а писал он стоя! О чем-то ведь это говорит.

М.И.: Также много внимания уделяется устному счету. Мы были на семинаре, где взрослые не смогли решить примеры для третьего класса. А ученики РКШ к восьмому классу при устном счете используют формулы сокращенного умножения, извлекают квадратные и кубические корни. Выглядит невероятно! А все потому, что этот навык отрабатывался ежедневно, годами.

О.Д.: Вообще, память человека феноменальна. Гомера певцы-сказители передавали наизусть, и у нас с вами очень хороший объем памяти, просто нужно его развивать. Мы спрашивали и у знакомых — как регулярного систематического навыка устного счета нет ни у кого. Кстати, это не имеет ничего общего с модной сейчас ментальной арифметикой, которая, по мнению специалистов, может быть вообще вредна для детей.

— Получается, для семей, где детей хотят обучать по программе РКШ, вариант только такой — семейное обучение и аттестация по стандартным программам школы?

М.И.: В других регионах уже есть школы, работающие по этой системе. Если движение будет набирать обороты, то можно будет начать открывать классы в общеобразовательных школах в статусе экспериментальной инновационной площадки. Правда, администрации школы надо этого очень хотеть.

О.Д.: Мы нашли и второй выход: объединили несколько детей на семейном обучении в класс. Учитель у нас — матушка, она педагог по образованию. Нашли и второго педагога, определили зарплату.

М.И.: В неделю у нас три учебных дня по пять уроков. Такой график освобождает и детей, и родителей. А вообще мы мечтаем, чтобы в Заостровье можно было бы привозить учиться всех желающих. Ведь тут свежий воздух, красота, природа. И ведь это не так далеко, как кажется. Моя сестра в Москве возит своего ребенка в школу за полтора часа от дома на метро и пешком. Для них расстояние от города до нашего Заостровья — это вообще ничто.

— Получается, вы оба педагоги. Наверное, людям без такого образования сложнее решиться на семейное обучение?

М.И.: Да, мы педагоги, оба работали в школе, и нам было легче в этом плане. Знаете, я вообще не агитирую никого переходить на семейное обучение. Это сложно и очень индивидуально, надо оценить свои силы. Уходят многие проблемы, связанные с обычной школой, но появляются и свои трудности.

О.Д.: На изучение программы начальной школы у родителей уходит месяц. Это в свободном режиме по несколько часов в день. Одному из взрослых нужно иметь возможность постоянно быть дома.

Это нравственный выбор

М.И.: Я знаю семьи, где уже на второй неделе обучения и ребенок, и родители на грани отчаяния. Ничего не получается, от школы один негатив, там для ребенка запредельные требования. А я уверена, что если бы этот ребенок учился по РКШ, то у него была бы радость познания. Сейчас в образовании упор поставлен на тесты, учителя вынуждены натаскивать на ЕГЭ, а не учить. Итог: тест на «пять», а сочинение на «два». Так что это нравственный выбор и для родителей, и для учителей. Можете себе представить, сейчас есть репетиторы по подготовке к школе! Ребенок может туда просто не поступить.

Дети устают от школы еще до школы, у них то логика, то репетиторство, в садике расписано все по минутам, некогда поиграть! В свое время я и сама закупала какие-то «школы годовасиков», штудировала методики раннего развития, смешно вспомнить! Это модно, у мам даже комплексы появляются на фоне всего этого: кто лучше объяснит, больше, интереснее. После такой подготовки детям в школе просто скучно. Сам Ушинский был против игрового обучения. Ведь обучение — это труд, и к нему надо относиться соответственно.

— А что вы скажете насчет социализации? Для многих это главный аргумент, считается, что ребенок не научится общаться.

О.Д.: Мне за десять лет школа не дала никакой социализации. Я получил ее, когда пришел в университет. Я думаю, что социализация — это миф, и все зависит от ребенка. Наш сын не ходил ни в садик, ни в школу, но он найдет общий язык со всеми детьми, наладит контакт, сможет договориться, часто бывает лидером. А у старшей дочери, которая ходила и в сад, и в школу, ничего этого нет. И потом, мы живем не в вакууме. Есть кружки, музыкальная и воскресная школы, друзья — это все тоже пространство общения.

М.И.: Недавно я зашла в класс на перемене, а там все дети в телефонах, никто ни с кем не играет, не говорит. Спрашивается, какого общения мы их лишаем? Вот такого?

Солянка в голове

— А что вы помните о своей школе?

О.Д.: У меня один негатив. Учителя были прекрасные, но я сам как раз из тех детей, которых не ждали, пока они сообразят. Предмет-то надо давать всем, нет возможности останавливаться на каждом ученике. Так что в школу я всегда шел с унылыми мыслями.

М.И.: А мне легко давалось обучение, я была практически отличница. Но сейчас понимаю, что мы учились по примитивным программам, и те наши пятерки, может, далеко и не пятерки на самом деле. А еще я не особенно научилась думать самостоятельно в школе, просто плыла по течению. В дальнейшем собственное стройное мировоззрение мне дал университет. А сейчас мы живем в атмосфере идеологического вакуума. Каждый учитель дует в свою дуду, транслирует свое представление о жизни. Я была в такой ситуации: «Война и Мир», Толстой, десятый класс, ведешь урок, стараешься детей настроить на прекрасное, вечное. И тут приходит их классная руководительница и говорит, что «Войну и Мир» читать вообще не надо, что это «полный отстой», а Наташа Ростова, извините, проститутка. Это при детях, при другом учителе. Потом они идут к третьему педагогу, у того еще какое-то мнение. В итоге у детей в голове сборная солянка.

— Как получается организовать детей дома? Человеку со стороны, наверное, видится такая картинка: дети носятся, игры, мультики, нужно стоять над душой…

О.Д.: Зависит от того, сколько детей и какого возраста. Младшие могут мешать старшим учиться, так что мы стараемся заниматься во время сна малышей. Можем пойти в здание воскресной школы.

М.И.: Мы идем путем проб и ошибок. В прошлом году я сама расслабила ребенка. Первые полгода мы занимались интенсивно, боялись аттестации. А когда я поняла, что это примитив, и мы идем впереди школы, то выдохнула: «Ух!» И это передалось ребенку. Так что в третьей четверти было сложно, к тому же появился отвлекающий фактор — щенки. Ребенок помешался на них, все время норовил улизнуть. Такая вот объективная реальность. Но в этом году я проанализировала ошибки, задала рабочий темп, и сейчас все идет хорошо, дети занимаются охотно, у них есть интерес.

— Получается, что учебники РКШ вы закупили сами. Плюс приглашаете второго педагога на несколько детей. Большие ли это затраты? Каждый ли может финансово позволить себе это?

М.И.: Затраты есть, конечно. В нашем случае это около двух тысяч в месяц на учителя,   который будет приходить к группе детей постоянно, а еще 1600 рублей уходят в месяц за уроки каллиграфии и музыки. Эти предметы ведут специалисты. К сожалению, у нас нет меценатов, которые помогали бы оплачивать труд педагогов, обычно это делают родители. Но если посчитать, сколько родители обычно платят репетиторам, то эта сумма уже не кажется такой огромной. Учебниками мы всех ребят обеспечили сами, родители выкупали только тетради (около 400 рублей). В заостровской общеобразовательной школе мы не покупали учебники, но были рабочие тетради, и на них уходило по две с половиной тысячи. А в плане одежды, обуви, питания, то тут наоборот, по-моему, выходит экономия. Каждая семья сама оценивает свои возможности. Но обязательно нужно, чтобы это было общее решение мужа и жены, а не перетягивание одеяла. Потому что если начнутся какие-то сложности, то это выльется в семейный конфликт, и от него будет большой вред.

Буду учиться в маминой школе

М.И.: У немногодетных семей для семейного обучения более благоприятные условия. Но я этим занимаюсь в условиях четверых детей без бабушек и нянюшек. Я настроила себя, что это мое материнское служение. И потом, именно в этом я нашла отдушину, ведь это моя профессия, мое образование, я реализуюсь через это. Люди со стороны говорят, что у меня стали глаза гореть.

— А как влияет учеба на личные отношения с детьми? Ведь теперь вы для них не только мама, но и учитель.

М.И.: Я слышала, как люди говорят: «Мой ребенок не хочет со мной заниматься, потому что я мама». Но нашим детям просто не с чем сравнить, они не ходили в детский сад, и не знают, что с ними должен заниматься кто-то другой. Старшая и слышать не хочет об обычной школе, так и говорит: «Я в маминой буду учиться». Ей нужно много контакта, а семейное обучение дает такую возможность. Мы можем читать, обнявшись, как-то тепло что-то обсуждать, и это только укрепляет наши отношения.

— Как выглядит день ребенка без школы?

М.И.: Ну, у нас тоже есть свое расписание, режим, без которого воцарится хаос. Обычно все распланировано, но мы можем себе позволить устроить какой-то внеплановый выходной день, праздник. В этом смысле мы свободнее, жизнь стала насыщеннее и во многом спокойнее — нет нервотрепки, как всех собрать и все успеть, нет страха что-то не сдать вовремя. Нет бессмысленных заданий вроде презентаций, которые делают родители. Если случается какой-то форс-мажор, то ты знаешь, что можешь вернуться к другим задачам в удобное время. Кстати, даже в учебе многое можно сделать между делом. Младшему показываешь пирамидку, а старшей — счеты. Какие-то вещи необязательно талдычить по 45 минут за партой.

Мы хотим дать им самое важное

— Получается, семейное обучение требует меньшего времени, чем обычная школа?

М.И.: Конечно. Мы хотя бы стали видеть ребенка. У дочери был такой график: школа, музыкалка, потом домашние задания. Со стороны жалко и смотреть. Еще я думала, когда же ее учить домашним делам? Ведь она будущая хозяйка, а времени на это не было совершенно. Я сама оказывалась дома в роли прислуги, персонала: готовлю, убираю, смотрю за мальчиками. Сейчас все по-другому, за этот год она научилась многому по дому, с большим желанием готовит, печет и вообще растет помощницей. У нее появилось время на игры, на чтение, прогулки. Но повторюсь, мне не хочется елея, какой-то идеальной картинки. Бежать массово из школы мы не призываем. Каждый должен взвесить свои силы. Есть примеры, когда родители не выдерживают, начинают срываться, страдает ребенок, муж с женой ссорятся, это никуда не годится. Важнее всего сохранять мир, спокойствие и любовь.

Бывают ситуации, когда мамы вынуждены работать и иначе никак. Мы тоже не шикуем. В чем-то нам пришлось себя ограничить, чего-то материального у наших детей, может быть, меньше, чем у других. Но мы старались дать своим детям внимание и любовь, а для них это самое важное.

Беседовала Екатерина Суворова