Ангелы не падают. «Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны» Владимира Фокина

Главная фишка была в мистическом совпадении экранной жизни с реальностью: еще не зная о своем диагнозе, звезда Ленкома сыграл смертельно больного раком художника. Соответственно, можно было ожидать чуть ли не автобиографических совпадений, особенно в характерах. Ан нет, Абдулов в жизни был не настолько лучезарен, как его персонаж. Саша-«Абдулла» был сложным и не во всем приятным человеком, о чем я в позапрошлом январе писал в материале «Его звали Абдулла». Здесь же настоящее солнышко, пусть и с полным набором всевозможных джентльменских грехов. Редко, но все же встречаются в природе подобные падшие ангелы. О таких мой друг, поэт-песенник Ярослав «Сэнди» Трусов когда-то написал:

Он не спасал в реке детей,

Закона он не блюл сухого,

А просто радовал людей

Тем, что не делал им плохого.

Это он об «Аликах», не ставших и в 60 лет Альбертами, и которые искренне любят всё то, что безнравственно или вредно для здоровья. Занимаются ерундой, пишут никому не нужные картины, песни или рассказики, пьют всё, что горит, любят всех, кто появился на горизонте в юбке, особо не придираясь к внешности. От них много шума, но мало проку. Зато, когда эти люди умирают, их родственники, друзья и просто шапочные знакомые чувствуют себя круглыми сиротами. По себе знаю, так бывает.

У таких людей есть особый опознавательный знак - они ни о ком не говорят плохо. Когда они изменяют направо и налево, женщины на них почему-то не обижаются. Наоборот, начинают дружить друг с другом, обмениваясь впечатлениями о прямых контактах с предметом обожания. Кто-то скажет - фу, какая пошлость, гадость! Что ж, он (или она) просто не из того времени или не из нашей тусовки. Не лучше и не хуже, просто не наши...

Этот фильм не столько прощальный бенефис Абдулова, сколько самый удачный опыт экранизации Людмилы Улицкой. Конечно, «Казус Кукоцкого» на НТВ был неплох, но в нем язык клипмейкера Грымова, а не ее. Что особо привлекает, автор пишет о той атмосфере, которую представляет не понаслышке. Она из нее, что по ту сторону океана, что по эту.

Наверное, вернее, точно - большинство помнят советскую жизнь совсем по другим приметам. Кто-то по энтузиазму и ударному труду, когда всё ясно, стабильно и судьба расписана до мелочей. Кто-то по беспросветной серости, скуки и лжи, как у Балабанова в «Грузе-200». Но была другая, бедная, но яркая и веселая. На оставшихся от номенклатурных предков огромных, постепенно разрушающихся дачах. Такая была у Саши Липницкого, героя рок-тусовок, музыканта «Зоопарка», на ней проходили самые лихие и заметные «квартирники» 70-80-хх. Очень похоже. Один приносит первую свою публикацию в «Новом мире». Он уже осторожно рассказывает анекдоты про бровастого генсека с обязательной преамбулой - «мне одна сволочь рассказала» - и смотрит на остальных с нарастающим чувством удачливого превосходства. Другой рисует картины, «не пойми о чем, но борзо», за них кгбешный тесть доводит свою одуревшую от плотской страсти дочь до самоубийства. Третий просто недоучившийся технарь, стремящийся, за неимением других талантов, прикоснуться к культурному андеграунду через стакан. И вокруг куча веселых и не очень девчонок, согласных даже на то, чтобы ими махнулись не глядя, лишь бы не выгнали. Гадко, безнравственно? Наверное. Но ведь было, было, было, одна из примет той эпохи. Так многие талантливые и неординарные люди протестовали против окружающего тогдашнюю жизнь ханжеского официоза. Пойти за убеждения в зону, как Шаранский, или в ссылку, как Сахаров, не каждому дано.

Был еще один выход из духовного тупика - эмиграция. Браво Улицкой, если бы писательница отправила разбитную компанию Алика в мордовский лагерь, в жизни не поверил. Не те это люди, чтобы стать неизвестными героями, узниками совести. Стоической сумасшедшинки в них не хватало, что ли, зона не место для гедонистов. А вот путь в нью-йоркский Бруклин - в самый раз. А так же искренняя правда о второй волне эмиграции.

Та волна делилась на три гребня - политический, экономический и духовный. Первые - диссиденты, известные, малоизвестные и просто считающие себя таковыми. Здесь, кому как повезет. Или будешь давать интервью, и выпускать авторские передачи на «радио-свободах», или перебиваться подачками от общественных организаций. Вторые - почти все удачливые, ибо с самого начала знали, что хотели, за чем ехали. Особенно везло в заокеанской жизни тем, кто и в «совке» звезд с неба не хватал. Например, московский таксист начинал так же крутить баранку по бостонским улицам и чувствовать себя миллионером. Не в смысле денег, как таковых, а относительно жизненных благ на них приобретенных. Третьи - за редким исключением, самые неустроенные и сомневающиеся. На родине они, по крайней мере, были известны и уважаемые, пусть и в очень узких кругах. А там... Такие там годами поют на станциях сабвея и кормятся от велфера, с ностальгией вспоминая свою раннюю значимость и создавая ненужную конкуренцию таким же, как они, веселым и бездельным латиносам. Большинство из них почти спивается. Вопрос в том, как это делать.

Алик это делал правильно. Такой позитивный человек, он продолжал жить своей безалаберной и нескучной жизнью, лишь сменив портвейн на текилу. Вместо генеральской дачи - такая же по размерам студия, но еще более прикольная, переделанная из табачного склада. И женщины все те же, русскоговорящие, некоторые из прошлой жизни, и их много. Просто ходят к нему, как на релаксацию, вечерами возвращаясь в солидную, благоустроенную, но пресную жизнь американского среднего класса. Уже и постельные утехи не на первом месте, лишь бы общаться, быть рядом с цельным человеком. А с каким еще, если он за пятьдесят лет так и не сошел с единожды выбранной стези?

Не скрою, есть в фильме очевидные проколы, они же хорошо узнаваемые, избитые годами штампы. Например, если бармен из джаз-бара, то обязательно негр. Или украинка из Винницы в мини-юбке пуэрториканской проститутки и макияжем от торговой фирмы «Весна», которая говорит на таком ужасном суржике, что ее не поймет ни один ростовчанин. С другой стороны, нью-йоркская мастерская Алика превращена в подобие Ноева ковчега. Разница лишь в том, что каждая тварь здесь не в паре, а в единственном экземпляре. Библейские сюжеты редко бывают в проигрыше.

Главное же в другом, посмотрите, как эти бабы его любят. Полуопустившегося, бедного, смертельно больного. Что, завидно? Если честно, мне да. Сидел, смотрел и думал, вот так бы прожить свою жизнь, хотя бы, ее закончить. Как там у советских песенных классиков в исполнении Кобзона: «Это радость со слезами на глазах»? Вот-вот, я именно это и имею в виду...

Наверное, кого-то покоробит излишней надуманностью и аляповатым исполнением сцена конфликта представителей двух религиозных конфессий, борющихся за душу художника, чьи принципиальные разногласия Алик примирил посредством алкоголя. Но если посмотреть с другой стороны, не он ли нес людям общий для всех свет и любовь, пусть и своим особым путем? Таких принято называть «падшими ангелами». Не согласен, настоящие ангелы не падают! Разве что, перебрав лишку, так потом ведь встают, возрождаясь рассолом.

Еще одна очень точная примета времени. Безвременная кончина неунывающего Алика приходится на момент путча 91-го года. Сам я покинул Америку за несколько месяцев до события. Но, стоя у Белого дома, думал - как хорошо, что я здесь, и как же плохо бы себя чувствовал там, за океаном. Или Ростропович, возмутившийся 19 августа бестактным вопросом журналиста - «какой нах... «конгресс соотечественников», я воевать приехал!». Мне рассказывали, как в те дни на русских тусовках в Америке начали сколачиваться настоящие боевые дружины из «борцов за свободную Россию». Смешно? Сейчас да. А тогда для многих это был реальный внутренний подвиг, слава б-гу, ничем не закончившийся. Такие моменты искренности многим выпадают раз в жизни, ими нужно уметь дорожить. Тем более, что так было, было...

И очень мудрый у фильма финал. Оказывается, после себя Алик оставил не только долги, непроданные картины, гору пустой посуды и разбитые женские сердца, но и семя. Которое воплотилось в нескладную нью-йоркскую девочку с дурацким прозвищем Ти-Шорт, а от нее перешло к вполне московскому внуку. Тут уже можно покопаться в себе, выясняя, что является в истории Алика построенным домом, а что посаженным деревом. Как здорово, что этот ангел не бесплотен!

Подводя итог сказанному, я настоятельно советую не ждать милости от телевидения, а озаботится приобретением диска с вышеназванным фильмом. Не обещаю, что затрете его до дыр, но пару раз точно посмотрите. Особенно тогда, когда в очередной раз будете философски размышлять о смысле жизни...

Леонид Черток