На заре русского капитализма. Ночным ларькам посвящается

Вспоминая 90-е…

Как-то закончили поздно ночью съемку очередного музыкального видео, с кучей звезд шоу бизнеса в блестящей мишуре, раскрашенных, выросшим и переросшим маленьким принцем Экзюпери, визажистом Сережей Зверевым.

 Получив за свою работу пару банковских упаковок стремительно «укрепляющегося на международной арене рубля», я поймал какое-то вонючее такси в виде «Жигулей» неопределенной марки, и мы помчали из Останкино в Кунцево. 

Стояло, как уходящая барышня из берлоги холостяка, российское лето и криво усмехалось моросящим дождем. Вползающий в город серый рассвет брал квартал за кварталом.

 Моя карета тряслась и выла в отчаянной попытке доставить меня к финишу и не упасть в обочину от порванных жил и приводных ремней.
 Эти её усилия не давали мне немного прикорнуть. Впрочем, вонь и какое-то блеяние приемника тоже. 

 Но гонорар в кармане куртки лежал теплым, только что испеченным кирпичиком, и грел мое сердце…

 Я уже точно знал, на что потрачу эти деньжищи… Электросинтезатор фирмы «Роланд» в ближайшее время должен будет заполнить мой досуг. Волшебные звуки японского чуда музыкальной техники нежно ласкали мой внутренний слух…

 Но вот и подъезжаем.

 Немного экспликации. 

 Перед поворотом к моему дому, на каком-то немыслимом с точки зрения здравого смысла перекрестке, находилась площадка конечной остановки автобуса, добрую половину которой занимал круглосуточный магазин жранины, разросшийся как раковая опухоль из маленького сигаретного ларька. Но вещь, безусловно, полезная. С выпивкой и закуской район перестал чувствовать апокалипсис ночи.

 Дождь, видимо, шел давно, и огромная миргородская лужа заполнила площадку перед магазином, отразив в своей зеркальной глади огоньки витрин. Лас Вегас просто какой-то, подумал я, когда мой «Линкольн» стал закладывать вираж на фоне этого мерцающего в полутумане бюджетного великолепия периода раннего российского капитализма. 

 И тут тачка заглохла.

 Встала, падаль, прямо на середине вдохновенной панорамы. Водила забубнил какие-то русские заклинания, дергая ключом зажигания и надавливая педали как опытный велосипедист. 

 Но шарабан оставался равнодушен к этим реанимационным усилиям кучера. 

 Я не стал корчить из себя барина, требуя подкатить прямо к парадному подъезду (вдруг там кого-нибудь бьют кнутом и при свидетеле, надо ж как-то реагировать, а не мышОм с сыром скользить в сладкую норку).

 Я, не вынимая банковских упаковок, дабы не вводить в искушение ночного бомбилу, выдал ему оговоренный сумму и вышел вон.

 И вот на фоне зеркального отражения ночного лабаза с романтическим названием «Ромашка», я стал свидетелем утреннего моциона другой категории населения. 

 А именно. 

 Из ближайшего куста чертополоха пополам с сиренью вывалился бомж в каком-то драном камуфляже, отчего стал похож на снайпера в засаде, и прямиком пошел в сторону сияющих огней ночного магазина. 

 Но остановился на полпути, прямо посередине лужи, осмотрел, как и я, все великолепие утра позабывшего краски, пал на колени и, зачерпнув водицы, испил её как святую. И выпал налево из кадра. 

 Московское утро начиналось… 

Евгений Донской (1957-2020)