«Я удивил Эйзенштейна». Разговор с автором скандального «Чермета»

На Пятом кинофестивале Arctic Open во мне неожиданно проснулся перфекционист. Заключалось это в том, что я посмотрел все 22 работы, включённые в конкурс «документальное кино», ни разу не включив ускоренную перемотку, типа «я – профессионал, мне по нескольким кадрам всё понятно». Смотрел, восхищался, не соглашался, ругался… и корил себя за то, что свысока относился к этому жанру.

Единственная лента, о которую я споткнулся, «Чермет» Николая Викторова. Дебютная, такие, как правило, определяют дальнейшее направление в творчестве. Ни фига себе, думая, в российском документальном кино появился свой Василий Сигарев! Вместо красот Заполярья –беспросветность жизни местных маргиналов. Мрак не в пейзажах и интерьерах северного городка, больше похожего на гетто, а в них самих. Атмосфера на экране такая, что проезжающие на заднем плане иномарки кажется инопланетными кораблями.

И мат. Буквально от всех находящихся в кадре, они на нём не разговаривают, им думают. Вроде бы автора этих слов подобным лексиконом не смутить – в «портфолио» детство в Замоскворечье, два года советской армии… да и десять мосфильмовских лет в этом смысле не выкинешь. Однако тут уши в трубочку сворачивались. И ведь не запикаешь, иначе звуковая дорожка будет из сплошного пиииииииии.

Я понимал, почему отборщики включили «Чермет» в конкурсную программу – ещё один взгляд на жизнь в Арктической зоне, противовес «клубу кинопутешествий». Не понимал – зачем автор ЭТО снял. Сразу привлечь к себе внимание скандалом? Принимается… но это же поставить на себя печать «чернушника», а их время, вроде бы, осталось в 90-х.

Поэтому просто не имел профессионального права упустить возможность пообщаться с ним лично. Тем более, что Николай выступил на своей первой картине в моём любимом амплуа «авторежопера» - автор сценария, режиссёр, оператор.

Фамилия собеседника навевала приятные детские воспоминания о космических приключениях. Действительно, он – внук Ричарда Викторова, создателя «Москва – Кассиопея» и «Отроков во Вселенной», по которым, согласно легенде, учатся американские кинофантасты. И сын режиссёра Николая Викторова.

- То есть, в кино ты попал через постель?

- Точнее, через роддом.

Читатель, пожалуйста, не строй на лице пренебрежительную мину – «ещё один блатной». В кино не работают, в кино живут… и лучше эту жизнь начинать с раннего детства (по себе сужу).

Детство у Николая Викторова-младшего было, прямо скажем, ничего себе. Рос он на дедовской даче в посёлке Кратово… не Рублёвка, но тоже почти элитное место. Учился в ближайшем наукограде Жуковский, в атмосфере воздухоплавания. Его гуманитарный класс был единственным в насквозь техническом лицее. Соответственно, и отношение – «ребятки себе профессией хобби выбрали». То есть, сызмальства привык жить поперёк.

- Зато какие мы спектакли ставили! Полная свобода творчества и самовыражения… история о первой мастурбации – как вам такая тема? Родители из других классов в обморок падали.

- Ты был неформалом?

- Не сказал бы, но панк-рок играл. Меня в нём привлекал не протест, как таковой, а музыка.

И я с трудом представляю автора «Чермета», подсевшего на блюз… все мы родом из детства.

К детям кинематографистов во ВГИКе относятся с особым вниманием. Не из желания угодить именитым коллегам, просто эти отроки хорошо представляют, во что ввязываются. При этом тамскептически относятся к тем, кто идёт в профессию со школьной скамьи – ну, что такой может сказать народу?!

Николай, внук Ричарда, штурмовал Институт кинематографии три раза, не скрывая своего происхождения (там не больно-то скроешь). Причём шокировал приёмную комиссию смелыми заявлениями:

- На собеседовании меня спросили, какое я хочу снимать кино? Я честно ответил – «такое, как Гай-Германика», меня буквально потряс её фильм «Все умрут, а я останусь», такая правда о современной школе.

Представляю, как в тот момент вытянулось лицо Вадима Абдрашитова… это точно не его кино. И не взял к себе на курс, наверное, предчувствовал, что из этого абитуриента вырастет.

Но вода камень точит. ВГИК покорился Николаю.

- Изначально я хотел снимать игровое кино, - признаётся мой собеседник, - как дед. Вот только фантастику совсем не чувствовал, не мой жанр.

Как я его понимаю… сейчас на Земле не меньше фантастики, чем на Кассиопее.

Но в какой-то момент студент Викторов решает изменить дальнейшую судьбу, видя, что происходит в российском игровом кинематографе (патриотизм рулит), и переходит на курс к документалисту Виктору Лисаковичу.

- Конечно, были сомнения, я на тот момент видел в документальном кино всего три приёма, мне это тесно для полноценного творческого процесса. Но потом посмотрел польский документальный фильм, сделанный по всем законам постановочного. И понял – хочу работать в этой стилистике.

Его первой курсовой работой стал «День начала войны». Название уже провокационное – не о 22 июне 41-го. История инженера, хоронившего чернобыльский саркофаг. Хвалили…

- Всем понравилось, а мне самому – нет.

Что ж, неудовлетворённость – одна из главных движущих сил художника, мотивация к совершенству.

Его полноценный дебют «Чермет», выросший до состояния полного метра, мастера курса не устроил (но диплом о высшем образовании Николай всё-таки получил). Проект курировала известный прогрессивный кинодеятель Марина Разбежкина, большой мастер по поиску молодых талантов.

«Чермет» - тоже провокационное название, готовящее зрителю к тому, что на экране позитива он не увидит. Добыча и сдача чёрных металлов (не путать с пионерским сбором металлолома) сфера донельзя криминализированная (читайте хронику происшествий). В ней не столько работают, сколько выживают. Со всем сопутствующих антуражем.

Николай объясняет:

- В моём фильме всё чермет. Прежде всего в личности главного героя.

- Да и в окружающих его пейзажах…

- О, это очень интересное место! Город Кировск в Мурманской области, он как бы разделён на две части. В одной, парадной, горнолыжный курорт. С отелями, ресторанами, подъёмниками, спа и прочими атрибутами красивой жизни. В другой то, что видите на экране. Рудники, обогатительные фабрики, типично пролетарский район. Только мой герой стоит ещё ниже, он – маргинал, его среда обитания – гетто. Мне показался такой диссонанс интересным, я сначала нашёл место и уже в нём своего героя.

- Героя ли?..

- Ну, антигероя, какая разница. Центральный персонаж фильма, который тянет на себе всю смысловую нагрузку. Он, кстати, мечтал, чтобы о нём сняли кино. Работая с ним, я иногда ощущал себя антропологом…

Тут Николаю действительно надо дать приз за творческую смелость. Настолько он отличается от персонажей своего фильма. И даже не имеет армейской закалки (хотя клянётся, что русским матерным владеет в совершенстве). Прожить столько дней (материала было отснято на 50! часов с гаком) бок о бок с человеком, которого в детстве люто избивал отец (вспомните аналогичное признание одного из героев балабановских «Жмурок»), который боготворит Сталина и ненавидит иную жизнь… но разве Миклухо-Маклаю было легче? Таковы издержки киношной профессии.

- Люди двух Кировсков пересекаются между собой?

- Практически нет. И это тоже российская реальность… если не мировая.

- Как вообще можно было снять такой фильм? – удивляюсь.

- Через любовь. Надо было заставить себя полюбить чермет, мне это удалось.

- ?!

- Мне был интересен главный герой. И я ему был интересен… при всех составляющих, он стремится к внутреннему совершенству. В процессе работы мы подружились, он выступал в роли моего охранника от других персонажей, прикрывал своим авторитетом. Меня несколько раз могли побить, но не сделали этого, потому что москвич, сиречь инопланетянин. Главный герой даже пробовал при мне не материться через слово… но ничего не вышло.

- Без мата в фильме никак? Всё-таки в «Все умрут…» он звучит только в заключительной фразе, что оправданно и ставит эмоциональную точку. А здесь на мой вкус явный перебор…

- Никак. Иначе весь фильм был бы запикан. Я с самого начала совершенно сознательно не рассчитывал на прокатную судьбу «Чермета», понимая, что снимаю токсичное кино.  Для просмотра на домашних носителях есть дорожка с цензурой… не что по ней поймёт зритель? Ведь он, если не живёт в этом сам, то такая реальность обязательно существует по соседству.

Тут мы с визави с удовольствием поговорили о том, что самый кошмар происходит не за стенами бараков, а за заборами элитных коттеджных посёлков, и об этом тоже снимают («Содержанки»).

- По твоим словам выходит, что ты снимал «Чермет» от сердца… иначе откуда берётся любовь.

- Неправильное представление. В работе я иду от головы, переосмысляя свои чувства. Можно считать, что рассказанная мною история – про героя-ублюдка. Но кто-то должен был и её рассказать. Кстати, он пытался изменить свою жизнь, ездил в Москву, жил в Мытищах. Вернулся, его не приняли… но надеется повторить.

Меня как-то передёрнуло от таких «экспериментаторов», рвущихся покорять мой родной город. Впрочем, таких и среди москвичей немало… доводилось сталкиваться.

- Какая фестивальная судьба «Чермета»?

- Пока всё круто. Профессионалы принимают фильм. Зрители… в меньшей степени, их смущает токсичность моего героя.

- Давай честно – зачем твоим первым фильмом в творческой биографии стал именно токсичный «Чермет»?

- Наверное, вам знакома вгиковская сентенция «Удиви Эйзенштейна»? Мне – удалось. И самому было интересно, я свой фильм чувствую кожей.

Действительно, честно…

- И куда намереваешься двигаться дальше?

- Пока в раздумьях. Меня не устраивает документальное кино в его сегодняшнем виде, я даже исследовательский труд пишу на эту тему. Ездил на докфестиваль в Сербию и убедился – мы лет на двадцать отстали от европейского документального кино… как догнать?!

- Тогда один путь – возврат к дедушкиным корням. Об уходе из профессии не говорю… из неё только вперёд ногами.

- Штука в том, я не вижу, что смогу делать и в игровом кино. Могу пока сказать точно – мой следующий фильм не будет таким чёрным. «Чермет» меня деморализовал… я буквально кожей его ощущаю.

В конце нашей беседы Николай выразил надежду, что моё отношение к его фильму изменится. Я честно пересмотрел «Чермет». До конца и без перемоток. Нет, не моё кино. Ничего нового для себя не вынес, разве что соприкоснулся с тем, от чего всю жизнь стараюсь держаться подальше. При повторном просмотре с учётом личного знакомства с автором постоянно всплывала фраза из «Грязных танцев»: «Я тоже в колледже любил шляться по трущобам».

Но кино и не должно быть «для всех». Иначе совсем неинтересно….

P.S. На V Международном кинофестивале Arctic Open в Архангельске Николай Н. Викторов стал победителем в номинации «Лучшая операторская работа в документальном кино» + спецдиплом «За мужество в исследовании обратной стороны Луны».

(на фото: Николай Н. Викторов и его токсичный антигерой)

Леонид Черток