Одинокий Ганжа со Старого Арбата. Проклятие одной роли

Лет в 13 я по большому блату попал в Ленком на «Мой бедный Марат» по Арбузову. И был совершенно раздавлен Збруевым в главной роли. Как жаль, что этот спектакль давно сошел со столичных подмостков! Какое счастье, что его больше не ставят в провинции! Видел в Калужском драматическом, очень хотелось бросить на сцену гранату. Этот любовный треугольник в предчувствии скорой войны должны играть только выдающиеся актеры. Народ валил исключительно на Збруева. Недавно узнал, что Леонидика играл Олег Янковский, глыба, а я его почти не заметил. Зато каким-то наследственным чутьем понял, Збруев - актер вне времени, на сцене он воплощал наши мальчишеские мечты о военном подвиге и при этом оставался парнем из соседнего двора. Именно тогда я окончательно решил, что тоже хочу в эту машину времени - буду актером. Слава Мельпомене, не срослось.

А потом пришла «Большая перемена». Очень среднее кино, но в часы его показа брали тайм-аут и хулиганы,  и милиция. Первый в нашей истории пример легкого сериала, до него по вечерам в гости приходили сплошные Штирлицы или «Знатоки». Но скольким же актерам этот фильм сделал «козью морду»! Разноплановый Виктор Проскурин до сих пор остается раздолбаем Генкой Ляписовым, который ничего не хочет в жизни, кроме как целоваться с девицей без среднего образования. На Люсьену Овчинникову был навешан ярлык стервозной жены «жмота Петрыкина», хотя до этого она уже успела побывать экранной спутницей жизни Олега Ефремова и мамой самого Николая Бурляева. Но больше всех перепало Михаилу Кононову, его даже хоронили как Нестора Петровича, половина публикаций вышла под таким названием. А ведь он, в первую очередь, командир самоходной артиллерийской установки младший лейтенант Малешкин и молодой богомаз из «Андрея Рублева» Тарковского. Наверное, сам режиссер Алексей Коренев не ожидал, какую трагическую роль в жизни прекрасных актеров сыграет эта поделка «по заказу Госкино».

Досталось на орехи и Збруеву, его Григорий Ганжа на много лет становится новым символом рабочего класса. Но с таким лицом - не советским и даже не американским, типичный французский шансонье, «кузен» Жака Бреля - он подходил только для комедий на производственную тему. А где их взять в гиперсерьезной стране?

Зачем вообще Госкино разрешило эту многосерийную шутку на тему заочного образования? Именно в тот период партия и правительство остро почувствовали падение престижа рабочих профессий. Никому не нужных инженеров пруд пруди, а проходные заводов увешаны объявлениями «Требуются рабочие специальности». Вечерние школы крупных городов становятся своеобразными синекурами, куда троечники и хорошисты из дневных устремляются за золотыми медалями. Где-то в это же время в вузах вводят конкурс аттестатов. Наш девятый класс чуть ли не в полном составе собирался последний год учебы поработать дворниками и почтальонами. Ушлая директриса поехала в гороно и привезла распоряжение выдавать документы только членам малообеспеченных семей. Из нашего выпуска такими оказались лишь братья-близнецы Киселевы, воспитываемые матерью-одиночкой. Забавно было смотреть, как «бедные» парни в японских дутых куртках из «Березки» два часа в день разносят телеграммы по родному Дому на набережной. Их мама работала переводчиком-синхронистом на закрытых кремлевских просмотрах с официальной зарплатой в 100 рублей, и в документы не вошли суммы, получаемые в валюте во время зарубежных поездок. Завзятые троечники, потрясая отличными аттестатами, с первой попытки поступили в МГИМО, честь и хвала им за это.

Так вот, Збруев-Ганжа должен был вернуть за вечерние парты тех, для кого эта форма обучения создавалась. Но, кроме повышенной зарплаты, бесплатных путевок и продуктовых заказов с красной икрой к праздникам, у трудового подростка должно быть преимущество в личной жизни. Путь был найден, завлекательнее не придумаешь. Слесарь Ганжа живет не с газосварщицей, а с самой молодой и красивой учительницей школы рабочей молодежи. Вспомните, как вы сами в старших классах раздевали глазами студентку-практикантку у доски, это ли не воплощение самых смелых эротических фантазий? Я подобных историй наслушался в армии, в каждой незримо присутствовал Ганжа. И то, где еще пролетарий мог подцепить симпатичную представительницу интеллигентской прослойки? Такие в клуб на танцы не ходят. Не знаю, была ли решена проблема престижа, но 70-летний народный артист Збруев до сих пор ходит по родному Арбату Ганжа Ганжой.

Где-то в этот же период у него в театре перестают появляться главные роли. И этому феномену есть объяснение. Збруев до сих пор считается актером «эфросовского призыва», под него ставился и «Марата» и «До свидания, мальчики». А вот его ровесники, близкие по типажу - Янковский, Абдулов, Караченцов - уже «птенцы гнезда Захарова». У каждого из них теперь свои звездные роли, Збруев доигрывает старые. В кино примерно то же самое. Их фамилии в самом начале титров, у Збруева - второй план, или первый, но в откровенной серятине. И ничего, тащит и не жужжит. Все потому, что родился в семье, пусть и репрессированного, но замнаркома, дом его детства посещал Евгений Вахтангов, а родная коммуналка располагалась на второй по престижности улице столицы. Куда ему до того же Абдулы, мечтавшего вырваться с ферганских базаров? Збруев живет по московским понятиям: интеллигентно - не интеллигентно, в театре и в кино такой подход к собственной карьере, как правило, губителен, примеров тому не счесть.

Кстати, история в Ленкоме повторяется уже среди 40-летних. Все знают Дмитрия Певцова и Виктора Ракова. А Сергея Чонишвили? Первые два поделили между собой «Юнону и Авось», а третьему места не хватило. Говорят, тоже слишком интеллигентен...

С Сашей Збруевым мы познакомились на «Батальонах просит огня». Пусть вас не отталкивает панибратство в обращении, так уж привык. На «Мосфильме» многие до пенсии остаются Кольками и Васями, а в 84-ом году 46-летний Збруев и 25-летний Черток внешне выглядели почти ровесниками. Просто я потом состарился, а он - нет.

Экспедиция в Чернигов была сложная, надо за 4 месяца снять то, что предыдущая съемочная группа запорола за год. На Збруеве лежала почетная задача сломать предыдущую, олялинскую трактовку образа капитана Ермакова из эпопеи «Освобождение». У того даже адюльтер с санинструктором Голубкиной выглядел самопожертвованием, хоть Звезду Героя вешай. Саша справился легко, он снова играл своего парня, Марата с Арбата или Сережку с Малой Бронной, не суть важно. Он был не такой героический, он был живой, можно пощупать руками.

Мужики из группы к нему относились снисходительно. В первый же съемочный день конь под лихим артиллеристом Ермаковым сделал свечку, и два месяца костюмеры старательно прятали загипсованную руку под рукав наброшенной шинели. Актер же от лошадей начал шарахаться, как они от него. Помню, «старший лейтенант Орлов»-Караченцов съязвил - нечего было филонить от занятий на ипподроме. И был прав, герой-профессионал должен уметь в кадре все. Любопытным гримершам строго-настрого запретили задавать какие-либо вопросы о личной жизни. Почему, никто не знал, нельзя и все. А сам молчит, непьющий человек, за одним столом после съемки не сидит, что с него взять...

Второй раз встретились через год в Сочи на «Зине-Зинуле». Там Збруев играл совсем пустой образ инженера по технике безопасности, совратившего от скуки спортсменку, комсомолку, но далеко не красавицу. У власти Горбачев, с застольями стало совсем плохо, съемочная группа сходила с ума в безалкогольном баре при бассейне в гостинице «Жемчужная». Но уже можно было говорить. Не кричать, но и не шептать. Первой жертвой гласности пал Сталин. И тут Сашу прорвало. Тогда он и вывалил историю своего детства. И расстрел отца, и спецпоселение под Рыбинском, и крохотная комнатка в огромной коммунальной квартире, которая когда-то была своей. Особое место занимала дружба с арбатской шпаной, чуть в колонию не загремел. А там другого выхода не было, или ходи в «крутых», или тебя забьют, только так можно было выжить природному интеллигенту.

Собственно, подобную историю мог рассказать каждый второй на «Мосфильме». Но это был особый случай. Для нас прошлое стало частью общей истории, а Збруев ЛИЧНО НЕ ПРОСТИЛ. Вспомните, как он в «Ближнем круге» Андрона Кончаловского уделал Сталина, превратив его в примитивного пахана из уличной банды. Тогда мне первый раз пришла мысль - актер Збруев находит особый кайф в своем горьком детстве, он купается в своей беде. И, кажется, я попал в точку.

Сегодняшний именинник наотрез отказывается говорить что-нибудь о своей семье, хотя известно, что женат он на роскошной Людмиле Савельевой. Но отказывается он так, что телезрителю становится понятно - там все непросто, если не сказать плохо. А еще я помню ответ на вопрос о его дочери из начала 90-х. Цитирую дословно: «Она ТОЖЕ очень талантливый и одинокий человек, не надо ее трогать». Девчушке тогда было чуть за двадцать. Если ты отец, то возьми минорное дитя за шкирку, встряхни, выведи в люди или отправь к психоаналитику. Збруев ничего подобного не делает, он ей гордится, беда и одиночество становится фирменным фамильным стилем.

Такого же Збруева угадал Дмитрий Астрахан. В картине «Все будет хорошо» это классический пример нового русского с общажным отрочеством и тюремной молодостью. Зато потом все круто, даже сын - Нобелевский лауреат, сплошной пароксизм довольства. Мастерство плещет через край, но вот веры в достоверность роли не хватает. Зато в следующей «Ты у меня одна» появляется знакомый Саша Збруев. Он отдыхает душой в близком ему ущербном образе инженера, который отлично себя чувствует на скрипучем диване с женой б/у, но до хохота боится счастливой американской жизни с молодой миллионершей. Иногда его может прорвать набить морду соседям-кооператорам, но потом быстро домой, под женские рыдания. И в этом весь Збруев.

Сегодня он лицо пафосного клуба «ТРАМ», посильная компенсация от Марка Захарова за несыгранные роли. Выглядит в 70 так, как мне, дай бог, в 50. Но все не вечны. Хочется крикнуть главрежу Ленкома - дайте Збруеву своего Шута Балакирева. Потом думаешь, а зачем? Ему хорошо в своем печальном мире, не надо трогать артиста.

Нас же никто не трогает...

Леонид Черток