Секс, стёб и птички. «Овсянки» Алексея Федоренко

Но, чтобы твою карантину гарантировано отобрали туда, где раздают такие сласти, нужно её закодировать. Например, пустить эпиграфом вопрос из классики - «А вы видели когда-нибудь, как течёт река?». Кто в жюри не понял, не ответил, не оценил - тот козёл! Есть желающие?..

Нет, слишком длинно для хронометража в 1 час 14 минут вместе с титрами. Лучше так - «Овсянка, сэр!». Вы только вслушайтесь, включите ассоциативную память. Старый Лондон, дворецкий в седых бакенбардах и тарелкой пориджа в руках. А ещё Бейкер-стрит, знаменитый сыщик с трубкой в уголке ироничного рта, Конан-Дойль за пишущей машинкой. Уже ближе, дальше, дальше идите... Наше старое кино, Василий Ливанов - лучший Шерлок Холмс всех времён и народов... Вот она, слава! Остальное пусть зритель додумает.

Я опять отошёл от своего правила и полез в интернет за отзывами. Боже, чего только не пишут, оплевали начинающего Федоренко круче матёрого Михалкова. А ведь стоило последнему под своим «Предстоянием» поставить крохотную приписку «фильм-стёб», или, хотя бы, говорить о «великом кино» с ёрническим подмигиванием, была бы спасена и репутация, и касса. Федоренко такой код поставил в самом конце. Или недосмотрели, покинули зал, или не поняли. Критики, тоже мне...

Итак, я приготовился смотреть «грязную порнографию, оскорбившую саму идею возрождения самосознания малых народов России» (цитата из кого-то). Тут уже меня одолели ассоциации. Прежде всего, с архангельскими поморами, из тех, что с приставкой «асфальтовые». Эти забавные парни настырно требуют у власти льгот по одному факту своего рождения. Им на пальцах объясняют - «поморы те же русские, только живущие на севере и по морю ходящие, последнее к вам никак не относится». Те спорят, горячатся, водку хлещут. Почти как меряне в фильме «Овсянки».

Вот мы и к сюжету подошли, изящному, хотя и незамысловатому. Живут где-то рядом с нами, а конкретно в Костромской области, последние остатки народа мери, растворившегося в русском народе ещё в средние века. Я что-то где-то о них слышал. Или читал. Вот и автор первоисточника, он же соавтор сценария Денис Осокин, наверное, так же где-то что-то. Но ему хватило проницательности и таланта «ухватить фишку», приватизировать на своё имя. Теперь книги о мери пишет, документальное кино снимает. Молодец, Дэн, по-доброму завидую.

Но что можно снимать о растворившихся в веках почти без остатка? Куда не ткни - обычаи, традиции, ремёсла, фольклор - обязательно в коренных костромичей уткнёшься. Значит, нужна легенда. Например, «по Осокину» у мерян было особое отношение к сексу, через это особое - связь с природой и т.д. Их современники взяли от предков омовение водкой, как перед соитием, так и после физической кончины. А что, и там и там дезинфекция лишней не будет. Ещё в народе было принято при тех же обстоятельствах вплетать в лобковые волосы цветные нити-фенечки. Этакие забавные «замочки», «распечатавший» их удалец вывешивал потом на ольхе для всеобщего обозрения. Блин, как же на «мост замков», что через Яузу, похоже - подумал я и на конечных титрах получил тому подтверждение. Вы не уходите, досмотрите до конца, понятней будет...

Ох, вы же до сих пор не знаете, о чём кино. Быстро рассказываю. Директор градообразующей мебельной фабрики вывозит под видом фурнитуры тело любимой, но умершей жены, взяв в дорогу технолога по имени Аист в качестве подельника-помошника. Этих двух этнически суровых мужчин и связывает общее мерянское прошлое. По дороге начальник рассказывают своему подчинённому, как он свою жену... в каком возрасте... сколько раз... в какие места и т.д. И это не разврат, не болезнь, и не плохое воспитание в детстве. Так у этого забавного народца было принято испокон веков - делиться с окружающими маленькими радостями своего бытия, ими же и прощаться с ушедшей. Единственная радость в период отсутствия собственной письменности и телевизора.

Помня о том, что смотрю голимую порнографию, я, было, размечтался увидеть такое, от чего сам Тинто Брасс уйдёт на заслуженный отдых. Ан нет, обломался. Режиссер «Овсянок» лишний раз мне напомнил, что эталоны женской красоты у всех народов разные. Любимая жена Татьяна, о которой так эротически тоскуют главный мебельщик, на мой вкус оказалась из тех дам, о которых говорят - «водки не хватит». Может, в жизни да с голодухи и сойдёт, а в кино... короче, не Дженнифер Лопес. К тому же и постельными сценами нас не побаловали, все контакты этого вида сводились, простите за откровенность, к женской мастурбации. Даже с двумя проститутками, с которыми наши суровые мужчины релаксировали после тяжёлого в моральном плане обряда по сожжению любимой жены. Девушки облегчённого поведения просто лежали обнажёнными и двигались в такт мужским похотливым мыслям. Неудивительно, что народ мери так рано вымер, с таким-то коитусом...

Знаю, затянул, ускоряюсь. Аист этот занимался с чужой покойной женой тантрическим сексом через стекло в чертёжной. Муж об этом знал, но не возбухал по причине всеобщего национального бесплодия (именно так я и понял). Сожгли ненасытную до внимания Танюшу на деревянных топорищах, купленных в ближайшем сельпо хозяйственной ориентации. Наверное, это был символ освобождения свободного народа от бессмысленного рабского труда. В фильме два раза звучат фольклорные песни, одна из которых является музыкальным переложением гомеопатического рецепта. А еще у Аиста в детстве был папа, известный поэт-самородок (я же говорил - как с Толи Беднова писано), который в порыве самоочищения от благ цивилизации ритуально утопил собственную пишущую машинку. Куда же без психа в авторском кино?

История эта заканчивается хуже некуда. Если у Чехова ружьё на стене в конце спектакля стреляет, то у Федоренко данную смысловую функцию выполняют незнакомые мне доселе овсянки. Клетка с этими среднерусскими воробьями полфильма маячит в кадре. Вот вам и «овсянка, сэр!», ответ на все вопросы. Отпустили птах на волю прямо в мчащейся по мосту через Волгу машине, они тут же ринулись в благодарность за свободу целовать водилу в оба глаза. Тут уж, как водится - скрежет тормозов, ломающиеся периллы моста, похоронный «бульк», обречённые круги, расходящиеся по глади Великой Русской Реки. Закадровый голос заунывно бубнил: «Мирон поплыл на встречу со своей Татьяной, ну а я...». Извините, дальше не слышал. Ржал в голос...

Наверное, для полных тупиц авторы «Овсянок» повесили в конце фильма маленький мартиролог «Моим покойным родителям посвящается» под совершенно неразборчивой подписью. Скажите, какой нормальный человек будет поминать собственных родителей под подобной туфтой? Уверен, именно такому финалу и рукоплескал мастер провокации по имени Квентин, «Овсянки» точно попадают в его представление о чёрном юморе, замешанном на издёвке.

Ну что, возбудились к просмотру? Тогда вперед за диском, или скачайте из интернета, в широком прокате подобные шедевры авторской эстетики искать бесполезно. Подождите, пока заснут дети и... Стоп, жену от экрана тоже уберите на всякий случай. Не дай Бог, и она скрытая мерянка. Зов крови, знаете ли...

Леонид Черток