"Бойся воды, яхонтовая!". Мистическая история

Зоя с детства до дрожи боялась цыган. Этот страх возник не на пустом месте: пятилетнюю Зою молодая улыбающаяся цыганка подхватила на руки и посадила на телегу рядом со своими ребятишками.

Скорее всего, женщина и не помышляла украсть ребенка, просто внимание ее детей  привлекла беленькая голубоглазая девчушка, стоявшая у калитки, и они, вероятно, хотели то ли рассмотреть ее получше, то ли поиграть с ней. 

Сначала девочка совсем не испугалась. Но бегущая за телегой кричащая мать выхватила ее из круга цыганских детишек, прижала к себе, сильно напугав ребенка собственным страхом. Не переставая плакать и креститься, мать бегом унесла ее в дом, заперев двери и даже закрыв ставни.

С тех пор девочка и стала бояться цыган. К счастью, в их местах оседлых ромал не было, а таборы почти не проходили.

Зоя выросла, стала статной девушкой с толстой косой , все такой же светлой и пушистой.  Многие парни заглядывались на нее, но любовь в ее сердце пробудил гармонист и балагур Антон. Свадьба была многолюдной, веселой, и надолго запомнилась.

В положенный срок Зоя родила первенца – Славу, а еще через пять лет – Костю. Мальчишки удались в отца – добродушные, веселые и покладистые. Антон любил и баловал семью, дом был полной чашей, добрые люди радовались, злые – завидовали.

Однажды летом Зоя возилась на дворе, как вдруг услышала скрип калитки. Подняв голову, увидела, что во двор входит молодая цыганка с ребенком на руках:

- Дай воды попить, яхонтовая! - попросила молодица. 

Но в Зое снова ожил ее детский страх, и она кинулась к калитке, замахав руками, словно гнала заблудившуюся курицу: 

- Иди-иди отсюда, нету никакой воды!

- Обманываешь, яхонтовая! Вот же у тебя колодец!

- Сухой колодец, сухой! – продолжала махать руками Зоя, тесня незваную гостью за калитку.

- Бойся теперь воды, яхонтовая! – бросила напоследок цыганка и исчезла, словно  растворилась в дорожной пыли.

…После огненно-жаркого лета зима была люто холодной. Каждый день Антон чистил дорожку во дворе от все падающего и падающего снега. А вокруг сруба колодца наросла целая ледяная гора.

- Сколол бы ты лед у колодца, Тоша.- попросила Зоя. – А то совсем уже к воде не подойти.

- И то правда.

Антон накинул меховую безрукавку, обулся и вышел во двор. Зоя слышала стук ломика, скалывающего лед, потом – какой-то невнятный звук…

И стало тихо.

Она подождала еще немного, потом вышла на крыльцо. Возле колодца мужа не было. Его  не было нигде – ни во дворе, ни в доме. Наконец, Зоя заметила ломик, валяющийся  у колодца. Аккуратист Антон никогда бы не бросил инструмент не на месте. Зоя подошла,  заглянула внутрь и страшно закричала: из неглубокого колодца торчали вверх обрезанные валенки Антона.

Похороны были тихие: люди недоумевали, как Антон мог упасть в колодец:

- И ведь тверезый! – разводили руками женщины.

Мужики хмуро курили и помалкивали.

Зою смерть Антона словно камнем придавила, слишком уж неожиданной и несправедливой она была. Впрочем, разве смерть бывает справедливой? Только сыновья – 16-летний Слава и 11-летний Костя – заставляли ее жить. Детей нужно было еще растить и растить…

Слава окончил школу, отслужил в армии. Очень гордился, что служил в ВДВ – «войсках дяди Васи», как именуют их десантники. В мае демобилизовался, явился домой – бравый, ловкий, косая сажень в плечах, полосатый тельник под кителем, голубой берет набекрень!
 Обнял Зою: 

- Ну, мама, помощник приехал! Теперь тебе полегче будет.

В день ВДВ, 2 августа, собрался, начистился, форму нагладил: 

- Мама, мы с мужиками встречаемся, праздник отмечаем. Сегодня, может, и не приеду, у Сереги в городе останусь. Не переживай!..

Через день на пороге мялись, не решаясь войти, трое парней. 

- Вам кого, ребята?

- Вы Зоя Ивановна? 

- Я. А вы кто? 

- Мы… мы Славкины друзья… служили вместе…

- А где он сам, Славка? 

- Он…он…умер. – наконец выговорил один из ребят. – В фонтане утонул…

Зоя не вскрикнула. Просто упала.

 * * *

Похороны сына мать едва пережила. Сразу после них попала в больницу с инфарктом. Лежа в казенной белой палате, она вспоминала всю свою немудреную жизнь. И впервые  связала смерти своих родных с теми словами , которые когда-то бросила ей цыганка: «Бойся воды, яхонтовая!..». 

«Фонтан…Сколько в нем воды, в том фонтане? Курица лап не замочит... А Славке хватило утонуть… Говорят, цыганское проклятье – самое сильное» - мучилась мыслями Зоя. – Почему я не напоила тогда эту женщину с дитем? Глядишь, ничего бы и не было…». 

Теперь она отчаянно боялась за младшего сына – единственного, оставшегося у нее. Костя вырос таким же, как брат: высоким, сильным, лихим парнем. После школы поступил в институт вместе с Аленкой, в которую был влюблен еще со школы. Когда
 учеба уже подходила к концу, ребята решили пожениться. Матери их, тоже дружившие с детства, наперебой хлопотали, готовясь к свадьбе.

- Мам, ребята мальчишник требуют. Традиция такая! В лес поедем, шашлыков пожарим,  мою холостую жизнь обмоем. Напеки нам своих пирогов с капустой. А мясо на шашлыки я уже купил.

Но поехали они не в лес, а на берег реки. Веселились, выпивали, купались. А потом решили нырять – кто дальше под водой проплывет?

Вынырнули все, кроме Кости. Его нашли через два дня в затоне у дамбы. 

Зоя поставила всем своим мужчинам одинаковые памятники, только отцовский – в середине – повыше, а сыновьи – пониже. Она часто приходит к ним: дома ей одиноко. И приносит им цветы. 

Только никогда не ставит цветы в воду...

Фелина Пукач-Славинская (Израиль)