Правила мифоделов. Опасный феномен журналиста Невзорова

Оставляя за авторами фильма безусловное право на собственное мнение, позволю предложить вниманию читателей свой взгляд на личность этого «героя вчерашних дней».

...В 1987-ом году на съемках в подмосковном городе ядерщиков Дубне мне несказанно повезло, в местном магазинчике хозтоваров в открытой продаже стояла дециметровая телевизионная антенна. Собственно, в те далекие годы с помощью ее можно было смотреть только один канал - 5-ый, тогда еще ленинградский. А покупалась эта антенна ради одного «хита» - передачи «600 секунд», на нее подсела вся прогрессивная и свободомыслящая Москва. Я тоже влился...

На сегодняшний взгляд - ничего особенного. Типичные городские «страшилки» с криминальным душком. Но тогда, в эпоху пафосных репортажей о «великих стройках пятилетки с отдельными перегибами на местах», те 10 минут эфира выглядели настоящей репортерской революцией. Да, был уже легендарный «Взгляд», но там хорошие мальчики из хороших семей интеллигентным языком обсуждали высокие перестроечные материи с минимумом картинки. Здесь же бурлила настоящая жизнь «петербуржских трущоб», с замерзающими в кадре бабушками, взяточниками-парторгами, крысами в цехах мясокомбината. Особенно завораживала говорящая голова ведущего, сталкера нового времени, вышедшего в одиночку на борьбу с вселенским злом, Александр Невзоров становился членом семьи всех советских людей доброй воли.

Я ему тогда даже позавидовал - вот проныра, занял мою нишу. Дело в том, что родители автора, как и все их киношно-театральные коллеги, не хотели для отпрыска их нелегкой профессиональной доли. В какой-то момент альтернативой стала журналистика, меня пару раз напечатали в дивизионной газете, что давало шанс поступать на подготовительное отделение журфака МГУ. Началось надоедливое родительское окучивание. Тогда я задал прямой вопрос замполиту, он хвастался, что когда-то был, чуть ли, не спецкором «Красной звезды», есть ли в советской стране такая специализация, как «скандальный журналист», сказалось влияние американской литературы. Политрук посмотрел на меня, как на провокатора, вопрос с выбором гражданской профессии отпал сам собой. Но вот началось время, когда всё стало можно...

Через несколько месяцев ежевечернего просмотра сам собой возник вопрос - а для кого это всё снимается? Город на Неве вслед за всей страной продолжал разрушаться, а рецептов его спасения не появлялось. Ребята из «Взгляда» хотя бы плакали в эфире, рассказывая о нравах в детдомах и судьбах вчерашних воинов-афганцев. А вот вам примерный диалог из большинства невзоровских репортажей:

- Ну что, Марь Иванна, так и сидите без тепла? - Так и сижу. - Мерзнете? - Мерзну. - Долго протянете? - Вряд ли. - До свидания, Марь Иванна...

Все это говорилось вкрадчивым голосом знающего человека, без капли сочувствия к героям сюжетов. Мол, я-то знаю, кто виноват, и что делать, но не скажу. Стало казаться, что автор передачи, прежде всего, сам ловит кайф от показанного, Невзорову очень льстило, когда при его появлении лицо самого мелкого чиновника покрывалось холодным потом, подобного на нашем телевидении еще не бывало. Тогда я окончательно понял для себя, такая журналистика - не моё. Не так воспитан, не могу врываться в дом, где меня не ждут с чаем, не хочу становиться простым констататором человеческой беды. В общем, полная профессиональная непригодность, что и подтвердилось в дальнейшем. А вот в самом журналисте Невзорове стал отмечать некую патологию личности.

Подозрения укрепило общение с питерскими друзьями. На дифирамбы в адрес автора «600 секунд», Галя Романова, жена флейтиста первого состава «Аквариума» Дюши (оба они, к великому горю, ныне уже не с нами), ответила саркастической ухмылкой - как же вы, москвичи, падки на сумасшедшинку. С начала 80-х она работала в литературной редакции Ленинградского телевидения. И к ним частенько заглядывал сын одной из маститых и уважаемых телевизионщиц, Саша Невзоров. В руках он, как правило, держал новый сценарий телеспектакля. И всё, ни коробки конфет, ни букетика, что во все времена телевидения считалось не взяткой, а данью уважения к коллегам. Наоборот, на лице непризнанного драматурга лежала печать легкого презрения ко всему и вся. Сценарии те, после беглого пролистывания, возвращались автору с пожеланиями дальнейших творческих свершений. Но утром, чудесным образом, они снова оказывались на редакторском столе, Невзоров под покровом тьмы доставлял их по водосточной трубе на пятый этаж. Вот что значит каскадерская юность...

- Неужели не видно, что это типичная паранойя в легкой форме, замешанная на комплексе Герострата? - резюмировала Галя. - Он и в нашу рок-тусовку прорывался. Но ведь не Цой и не Науменко, серая биомасса, обиделся на всех и ушел. Жалко его, мне кажется, Саню в детстве недолюбили, он теперь эти комплексы на других переносит. Ну, зачем доброму братку (имелось в виду «митьку») такое снимать?

А действительно, зачем? За окном было то святое время, когда рейтинг программы никак не влиял на размер суммы в ведомости по зарплате. Телевизионные журналисты работали или за убеждения, или за интерес к профессии, других стимулов просто не было. Но в случае с Невзоровым такое бессеребренничество продолжалось недолго. На сайте «Компромат.ру» я обнаружил историю о том, как редактор «600 секунд» вел долгие переговоры с Анатолием Собчаком по поводу выхода негативного материала в адрес его супруги. Сюжет так и не появился в эфире, и я сомневаюсь, что это был всего лишь жест доброй воли. Возможно, Александр Глебович стал родоначальником телевизионного шантажа и совершенствовался в нем, признаки скрытой корпоративной рекламы в его передачи замечены не были. Сплошная чернуха и грязь, без выводов и осмысления происходящего.

А потом в стране начались сплошные «600 секунд». Находящийся все эти года на грани закрытия, прожектор перестройки и борец с коммунистическим беспределом Невзоров резко меняет политический вектор. Среднее поколение читателей должно помнить взрыв гражданского протеста вокруг событий у Вильнюсского телецентра, где от пуль погибло несколько мирных демонстрантов. Тогда никто не сомневался - стрелял ОМОН, захвативший аппаратные для контроля над телевизионным эфиром. Дело это мутное, как и всё в то время, есть подозрение, что имела место провокация со стороны «Саюдиса», но симпатии прогрессивного человечества однозначно лежали на стороне пикетчиков. Прекрасно помню многотысячное шествие по Калининскому проспекту, водометы на тротуарах и у зданий партактивов, скандирование на Манежной: «Диктатура не пройдет!». Было полное ощущение - вот оно, началось, темницы рухнут и свобода!

И тут в эфир врывается Невзоров. В его голосе уже нет отстраненности, одна сопричастность. Он сразу предупреждает, что после этого эфира многие поклонники «600 секунд» выбросят дефицитные антенны в окно. Впервые программа выходит за рамки привычного 10-минутного формата. Впервые Александр превращается в «железного Шурика». Теперь он не на стороне простого народа, он по другую сторону баррикад, с ОМОНом. Кстати, выступает он и против своих коллег, вильнюсских телевизионщиков, объявивших бессрочную забастовку в связи с вооруженным захватом телецентра. Для подобного корпоративного предательства нужны серьезные аргументы.

И Невзоров их находит. Дело уже не борьбе с прогнившим режимом, не в свободе и не в демократии. Звучит наше дворовое, святое, «НАШИХ БЬЮТ!». Конечно, националистические мотивы постоянно звучали и со стороны общественных движений практически во всех распадающихся республиках Советского Союза. Но они впервые прозвучали в эфире из уст телевизионной звезды, практически, властителя человеческих дум, ранее не замеченного в политических интригах. Обращаю внимание, в толпе демонстрантов были и этнические русские, о них Александр Глебович не упомянул. Все свелось к противостоянию двух народов. Вот это и называется - провокация.

Любому профессионалу было видно, кадры, снятые Невзоровым в Вильнюсе, из разряда постановочных, не один здравомыслящий человек не будет выставлять стационарные осветительные приборы на фоне простреливаемых панорамных окон, да еще следить за тем, чтобы они не бликовали в кадре. Но не пойдешь же на улицу объяснять такие нюансы прохожим. Многие знакомые, до этого убежденные сторонники демократических перемен, кричали мне тем вечером в трубку: «Задавим гадов-чухонцев!». Я, как мог, пытался объяснить им суть такой подмены понятий. Бесполезно, как, впрочем, и теперь, это касается не только русской нации. Слово «Наши» в интерпретации Невзорова становится связующим для многих, ранее сомневающихся, но не желающих видеть глубину проблемы. Да вы их и без меня прекрасно знаете...

С этими «Нашими» Невзоров еще долго шел по жизни. Они стали его коронной фишкой в эфире, разве что декорации менялись. Приднестровье, Москва 93-го, Югославия, Чечня. Параллельно он занимается активным пиаром типичных националистов-черносотенцев Макашова и Стерлигова, разве что, «жиды» в кадре не говорит. Правда, инстинкт самосохранения в нем тоже присутствует. Например, в обстреливаемый из танков Белый дом он пробирался по канализационным коллекторам, сам в эфире хвастался. Но не пробрался, зато и в тюрьму не попал.

А вот с автоматом в руках покрасоваться любит, самолюбование в кадре одна из его слабостей. И это отнюдь не подвиг фронтового корреспондента, подобравшего во время атаки оружие павшего бойца. Вспомните сами, «Железный Шурик» обязательно появляется в выигрышной позе профилем к камере, и картинно стреляет в сторону вражеских окопов. Не наигрался, деточка, я-то по армейской юности знаю, что такое встать в полный рост, когда с той стороны тебе может что-то прилететь...

Вообще, с его детством не все в порядке. Ну, не желает знать отца, с кем не бывает. А вот воспоминания о деде-КГБэшнике наводят на размышления. Например, когда Невзоров начал наезжать на Православную Церковь по поводу и без повода, он вспоминал, как дедушка водил его маленького на конспиративную квартиру, где священники наперегонки закладывали тайны исповеди своих прихожан. «С тех пор я презираю попов!» - резюмирует обличитель. Были такие? Я сам знаю, что были. Но вы можете представить себе эту очередь сексотов в рясах, нарушающих главный церковный канон в присутствии подростка? Да и что за дедушка такой, берущий любимого внука «на работу», как только кгбешное начальство не разжаловало его в ефрейторы? Насколько я знаю, люди этой профессии не делятся секретами профессионального мастерства даже в супружеской постели. Видимо, Александр-маленький что-то подобное слышал, а, когда вырос, додумал. Но все равно, подобное детство не могло не отразиться на неокрепшей психике, от армии Невзоров «косил» именно «по дурке».

Конечно, при всех явных отклонениях, Александр Глебович умеет держать нос по ветру. После закрытия «600 секунд» он удачно переквалифицировался в народные депутаты. Правда, все три созыва отличался, разве что, прогулами сессий. Ему было откровенно не интересно, кроме зарплаты, льгот и неприкосновенности. Дума не только «не место для дискуссий», там все очень яркие, не любят бойцов-одиночек, и автомат в руки не возьмешь. Невзоров позиционирует себя природным оппозиционером, человеком войны, хотя, на мой взгляд, он типичный рефлексирующий мизантроп психопатического типа. Но ведь избирали его для помощи, для позитива. Таковых было ноль, и избиратель это видел. Судите сами. В 93-ем он избирается по одномандатному округу Петербурга. В 95-ом уже от Пскова. В 99-ом снова делает попытку в родном городе, но проваливается, его там знают, как облупленного. В итоге «тушкой селезня» пробирается через Ленобласть, где выборы с первого раза не состоялись, не из кого было выбирать. А сейчас просто бесполезно, какой партии такой балласт нужен...

Невзоров был одним из тех, кто ввел в обиход понятие «Бандитский Петербург», первый заговорил о бандах рэкетиров. Но кончился этот «крестовый поход на мафию» банальным информационным обслуживанием вчерашних идейных противников. В конце 90-х он выступает куратором и консультантом передачи, где главные персонажи, они же, судя по всему, и спонсоры, братья Шевченко. Один бандит, другой захотел в политику. Кончилось это тем, что такие поборники гласности, как Дмитрий Лихачев и Даниил Гранин, обратились в питерскую мэрию с просьбой прекратить ставить на телевизионном экране знак равенства между политикой и криминалом, причем в позитивном контексте. Представляете, какие бабки срубил на этом народный депутат?

Еще о чистоплотности Невзорова. Известный факт, в 90-х в эфир ОРТ он попал с подачи Бориса Березовского. Вот вам и весь национализм с антисемитизмом вместе. Я не хочу вспоминать его «Чистилище», противно, да и в художественном отношении на три с минусом. А вот провокации через кадр, хорошо, вовремя понял, что режиссер никакой. Или денег продюсеры не дают?

Сегодня Невзоров гарцует на лошадях. Плохо понимаю в науке иппология, но его борьба с конными видами спорта напоминает мне выступление советских ханжей против мини. Да я вам о цирке такое могу рассказать, снимал там две картины. Особенно про дрессировщиков, и вы больше никогда не поведете детей в этот храм садизма. Но зачем, если  искусство на арене, а не за кулисами, и многим приносит радость, а я туда не хожу именно из-за того, что знаю всю подноготную? Хотя передача «Лошадиная энциклопедия» хороша, слов нет. Вот пусть он ей и занимается. Только это элитарное производство, на нем ремеслу не научишь. А вот ставить творческий путь Невзорова в пример студентам просто опасно. Потому что, покопавшись в его биографии, будущий журналист поймет один принцип для достижения популярности и финансового благополучия - не иметь никаких принципов.

Хотя я даже не об этом. Не берите на веру, сказанное журналистом. Ни Невзоровым, ни Хинштейном, ни Азовским, ни мной. Любое слово, любой кадр - всего лишь повод для размышлений и споров.

Думайте сами, черт возьми, думайте!

Леонид Черток