Проект Гудим-Левковича "О тех, кого я помню и люблю": Иван Стегачёв - «свобода» слова в эпоху «развитого социализма»

«Боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет. Да ведь других нет! Вот никаких и не читайте». М. Булгаков. «Собачье сердце»

«Потом, начнутся вечные журналистские разговоры, кто бездарный, кто талантливый, и довоенные пластинки, и слезы, и чудом купленная водка, и «ты меня уважаешь?» в финале. Кстати, неплохая рубрика для сатирического отдела…» С. Довлатов. «Компромисс»

Писать о советской журналистике после Довлатова – дело неблагодарное. Однако ж попробуем, учитывая, что ностальгические воспоминания о «светлом прошлом» в последнее время явно преобладают. За кадром часто остается главное: идеологический партийный диктат, борьба с инакомыслием, в том числе и физическая, монополизация права издания СМИ, использование информации как инструмента политического воздействия на людей. В своеобразной Библии советской журналистики – работе «Партийная организация и партийная литература», на тот момент малоизвестный журналист-эмигрант напишет: «Газета – не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор». Отсюда – безусловные требования: партийность периодической печати, классовый подход, действенность, наступательный и критический характер, непримиримость к врагам революции, или говоря словами Маяковского: «Я хочу, чтоб к штыку прировняли перо».

Показ преимуществ социалистического образа жизни на страницах прессы, на радио и по телевидению был в СССР сутью журналистского творчества. Партийность журналистов трактовалась буквально: большинство из них должны обязательно быть членами партии, подчиняться партийной дисциплине, проводить линию партии в своих материалах. Степень их объективности - весьма условна. Картина процветания с отдельными, нетипичными недостатками - такой итог был нужен для воспитания масс и борьбы с идеологическим противником в лице капиталистического мира, противостоящего социалистическому лагерю. Почему у них - мир, а у нас - лагерь, мало кто задумывался. Критические выступления прессы по поводу отдельных недостатков были обязательными, газетам необходимо было добиваться их действенности, то есть принятия мер. Это было не трудно. Ибо каждое критическое выступление газеты становилось предметом обсуждения партийных организаций. Они и принимали меры, наказывали виновных, обязывали устранять недостатки, улучшать работу.

Это тот фон, на котором протекала жизнь и деятельность Ивана Мартыновича Стегачёва, который в течение 15 лет возглавлял главную партийную газету Архангельской области – «Правду Севера». Не случайно один из ее сотрудников, руководивший, как он сам написал «самым скучным и трудным» отделом партийной жизни, Александр Лисин, назвал Стегачёва «истинным романтиком коммунистической идеи».

Он родился 20 января 1907 г. в станице Великокняжеская области Войска Донского (станицу в 1925 году переименуют в Пролетарскую). Получил педагогическое образование, работал учителем. С 1931 г. – профессиональный журналист, был редактором газет в Армавире и Новочеркасске. В том же году он вступил в ВКП (б). В памятном 1937-м едва не попал в жернова репрессий, как сам написал в биографии: «за продолжительную работу в Армавире якобы с «врагами народа», орудовавшими в райкоме». О масштабах репрессий на Кубани говорит тот факт, что только за один день 20 ноября 1937 г. «тройкой» Управления НКВД по Краснодарскому краю было рассмотрено 1252 дела, и в большинстве случаев приговор - расстрел.

В годы Великой Отечественной войны Стегачёв воевал на Южном, Северо-Кавказском, 4-м Украинском, Ленинградском 1-м и 2-м Прибалтийских фронтах. И.о. редактора газеты 257-й стрелковой дивизии "Знамя Победы", редактор газеты 267-й стрелковой дивизии "За честь Родины", в составе 51-й и 4-й Ударной армий участвовал в битве за Кавказ, освобождении Украины, Крыма и Прибалтики. В ходе Крымской операции в 1944 г. несколько раз вброд форсировал Сиваш для организации материалов для газеты. После освобождения Литвы исполнял обязанности коменданта города Паланга. Был контужен, награжден орденом Красной Звезды, закончил войну капитаном. После войны - главный редактор газеты «Таганрогская правда», затем газеты «Бурят-монгольская Правда» (с 1958 г. – «Права Бурятии») - органа обкома КПСС, Верховного Совета и Совета Министров Бурятской АССР.

Как писал Сергей Доморощенов, 1930-е годы сделали Стегачёва осторожным, но в меру. Рассказывали про него такой анекдот. Однажды он вызвал к себе сотрудника сельхозотдела и сказал ему: дескать, о яловости коров говорят много, а отчего она - непонятно. Съезди в какой-нибудь совхоз или колхоз, разберись с этим делом. Тот съездил и накатал целый трактат. Стегачёв прочитал и остался недоволен: «Ничего непонятно. То ли дело раньше было: вызовут к прокурору - всё ясно».

Сотрудник «Правды Бурятии» Яков Липкович, уехавший потом в Кливленд (США) вспоминал, как предложил Стегачёву «человеку очень порядочному и доброму», опубликовать статью известного бурятского этнографа Сергея Балдаева «Генеалогия родов и племен, населяющих Бурят-Монголию». «Иван Мартынович был близкий друг тогдашнего первого вольнодумца Валентина Овечкина (они познакомились еще в Армавире в 1930-х), и как-то увиливал от всех указаний партии по евреям: и на работу принимал и не выгонял. Но в то время малейший интерес к своей национальной культуре вызывал подозрение и клеймился как буржуазный национализм, - пишет Липкович. - Я его спросил: Иван Мартынович, может быть, напечатаем? - Ты, что, хочешь, чтобы нас разогнали, обвинили в бурятском национализме? - Смешно, вы донской казак, я еврей, и в... бурятском национализме?» Конечно, смешно – почти как у Довлатова: «Сын армянки и еврея – эстонский националист». Статью, конечно, не напечатали…

Будущий ответсек «Правды Севера» Анатолий Глущенко проходил в «Правде Бурятии» студенческую практику. «Стегачёв мне очень понравился, - вспоминал Анатолий Степанович. - Представьте себе шефа, который первым делом спрашивает: «Деньги-то у тебя есть?» Я сказал, что есть, - у меня было три рубля. На следующий день пришел, говорю: ошибся, нету денег. Он распорядился выписать мне 150 рублей, солидную по тем временам сумму. Я, разумеется, вернул ее, а еще и на костюм себе заработал и на прочее. Поэтому на комиссии по распределению я выбрал Архангельск, узнав, что Иван Мартынович возглавил «Правду Севера». За три месяца я узнал Стегачёва как профессионала высокого уровня и замечательного человека».

Иван Стегачёв стал главным редактором «Правды Севера» на излете хрущевской оттепели. 15 лет – «эпоха Стегачёва» стали порой наивысшего расцвета газеты, ее тираж при нем увеличился с 60 до 140 тысяч экземпляров, коллектив пополнили выпускники факультетов журналистики Ленинградского и Московского университетов. «Он был «пишущим редактором...», – вспоминал журналист Виктор Толкачев. - Вернувшись с заседаний бюро обкома партии, садился за стол и по свежим впечатлениям писал злободневную передовицу. Не протокольный отчет по обсуждавшемуся вопросу, а популярную статью с хорошим публицистическим зарядом». Ему вторит Анатолий Глущенко: «Он брал для передовой статьи факт и обмозговывал его со всех сторон».

 Помогал он и тем, кого уже тогда называли диссидентами. «В мае 1970-го сотрудники областного КГБ перекрыли возможность работать по специальности моему мужу, журналисту Юрию Чебанюку из-за его «инакомыслия», - вспоминала Лидия Мельницкая. - Пришлось ему осваивать труд бетонщика, кочегара, сезонного рабочего в экспедициях геологоразведки... Тогда моему старшему сыну было немногим больше 10 лет, младшему – 4 с половиной месяца. Старший лейтенант КГБ, курировавший работников печати и радио (он же руководил обыском у нас в квартире), вызвал "для краткой беседы" наших друзей и под конец посоветовал впредь от общения с Чебанюком отказаться "для вашей же пользы". Сотрудники КГБ в течение месяца вызывали каждого в свою цитадель "для беседы" не только здесь, но и в Москве, и в других городах, - и всем советовали то же самое. Но почти никто (за редким исключением) не внял их предупреждениям. Вот в это трудное для нас время (в марте 1971 г.) Стегачев предложил мне работу в «Правде Севера» на договорных началах. Понятно, что на должность с гарантированной зарплатой взять в штат «органа обкома и горкома КПСС» жену «инакомыслящего» он не мог. Зато, приняв на договор, Иван Мартынович не ограничивал меня ни в объеме, ни в числе публикаций».

Атмосферу тех лет хорошо передают воспоминания Нины Федоровны Орловой. «Приехала ко мне родственница из Ленинграда. Была Троица. Проходили мы мимо храма, решили зайти поставить свечки. На следующий день у меня был тяжёлый разговор с редактором. «Сегодня, как только я переступил порог обкома, услышал: “Вчера ваша Орлова в храме молилась Богу”…» – начал он. Я стала было говорить про то, что службы уже не было, а из людей – только пара старушек-свечниц… «Ты здесь родилась, работала в школе, теперь от газеты встречаешься с разными людьми – и полагаешь, что тебя никто не знает?» – Иван Мартынович Стегачёв, мне показалось, с презрением на меня смотрит. Потом добавил: «Ты каждый год ездишь на курсы повышения квалификации в Ленинград, в Москву, в конце концов, ты отдыхаешь летом на югах. Если так хочется посещать церковь – ходи там, где тебя никто не знает. А сейчас отправляйся на неделю в командировку, чтобы в обкоме о тебе забыли».

Стегачёва называли представителем газеты в обкоме КПСС, а сменившего его Дмитрия Ануфриевича Грабового – представителем обкома в газете. Обком газетой, как и прежде, конечно, руководил, иначе в ту пору и быть не могло. Но определённые рамки Стрегачёв расширять не позволял. «В начале руководства газетой один сотрудник сказал ему: Дескать, завсектором печати обкома меня в командировку отправляет. «То есть?» – поднял брови Иван Мартынович. Затем состоялся его разговор с кем надо, и в командировки журналисты ездили только по приказам своего шефа», - рассказывал Анатолий Глущенко.

Как вспоминал журналист Соломон Косухкин, столкновения редакции с руководителями разных уровней были нередкими. «Наш коллектив обвиняли в том, что мы противопоставляем себя обкому КПСС. Но и «репрессировать» редактора обком не мог - «Правда Севера» завоевала признание не только в Архангельской области. И только когда Стегачёв перешагнул 70-летний юбилей, появился повод отправить Ивана Мартыновича на «заслуженный отдых».

После этого он прожил всего два года. Осознавал ли Стегачев ограниченность советской журналистики? Все может быть, недаром он написал: «Я предпочитал, да и предпочитаю «голую» публицистику. Беда в том, что мы все еще не публицисты, а полупублицисты...».

«Завербованные немолодые люди» - так точно и емко охарактеризовал работников прессы времен СССР (и себя в том числе) Довлатов. А ведь, по сути, с тех пор мало что изменилось. Посему автор и не дерзает причислять себя к журналистам. Тем более, что в газетах я не работал. Но не зарекаюсь...

Если вы только что окончили ремонт, то наверняка столкнулись с необходимостью вывоза мусора. Доверьте этот вопрос профессионалам. На сайте vivozmusora.org/vyvoz-musora-v-koroleve вы сможете заказать услугу вывоза мусора, и ознакомиться со стоимостью. Сделаем наш город чище вместе!