Пролетарский роман. Скандинавский стёб в фильме «Опавшие листья»

Крайний фильм Аки Каурисмяки, «алмаза» финского кинематографа (да-да, есть и такой кинематограф), несколько лет назад заявлявшего об уходе на покой и триумфально вернувшегося, обласкан не только каннскими критиками (главный приз от них), но и российскими – рейтинги зашкаливают.

О зрительском, сиречь финансовом, успехе говорить бессмысленно – эта лента для гурманов и фестивальных триумфов. Такое часто бывает, своеобразный знак качества.

Каурисмяки снимает давно и славен в своей стране как «певец простых пролетариев», так о нём отзывается пресса. Впрочем, и песни бывают разные… от бравурных маршей до частушек. Кто как услышит.

На экране Хельсинки. Не с парадного фасада, а с заднего двора. Где живут люди, не добившееся успеха. Там даже телефоны дисковые (и это на родине Nokia!), новости слушают по радиоприёмникам из моего далёкого детства и одеваются так, как будто на всю столицу Финляндии одна фабрика «Большевичка».

«Вот до чего капитализм довёл простых людей труда» - возмущённо воскликнут адепты социализма при виде такого антуража… и поспешат с выводами. Средняя зарплата в Хельсинки порядка 3500 евро, и это после уплаты всех налогов и при мощной социальной подпитке. Просто кто-то не может, не способен жить по-другому… или не хочет.

Откуда такие берутся? Каурисмяки рассказывает…

Анса, главная героиня пролетарского кино, немолода, одинока по-женски и хронически невезуча. Судите сами. С одной работы её увольняют за прихваченный из мусорки просроченный сэндвич, типа «хищение на производстве». Из диалога с товарками выясняется, что там платят меньше, чем волонтёрам (а им разве платят?!). Устроилась на другую посудомойкой и прислугой за всё… через пару дней директора забегаловки берут с наркотикам, даже первую зарплату не получила. Приходит подсобницей на вредное производство… и зритель переживает, как бы ей расплавленный металл на ногу не капнул. С такой станется.

Почему идёт туда, где только берут? Из какого класса средней школы выгнали за неуспеваемость? Почему живёт в квартире, похожую на хрущёбу первых лет их строительства с такой же древней мебелью? Ах, в наследство от родственницы получила и на этом успокоилась. И кто во всём виноват – звериный оскал капитализма?

На досуге (его больше, чем хотелось бы) она слушает радио, откуда льются сводки с полей известного военного конфликта. Тональность сообщений отнюдь не в пользу России (что ещё ждать от недружественного государства). Единственный эмоциональный всплеск – «Будь проклята война». Кто бы спорил… причём любая война. Просто штришок общему портрету героини – в мире происходит что-то важное, а здесь – болото.

Помните из «Онегина» - «душа ждала кого-нибудь»? И дождалась. Такого же люмпен-пролетария (в том районе Хельсинки, по ходу другие не проживают, что видно по лицам и костюмам массовки). По фамилии Холлапа, а по имени его никто и не знает. Этот живёт ещё хуже – то в строительной бытовке, то на лавочке в парке, то в социальном общежитие спартанского типа. Имущество из серии «всё своё ношу с собой и на себе». Из понтов – кожаный пиджак, при всех других составляющих – как на корове седло.

Этого с работ гонят по известной финской причине – пьянство на производстве на грани с алкоголизмом. Ему парень посвящает всё свободное время. Почему, пережил личную трагедию или непризнанный гений? Просто ничего другое не интересно, что крупными буквами написано на лице. То самое «из пустого в порожнее». Плюс к этому такой же нескладный неудачник – то записку с номером телефона потеряет (а в ней судьба), то под поезд попадёт.

И вот два таких пустых индивидуума встречаются и идут в кино. На самый неудачный (мнение большинства мировых критиков) фильм Джармуша про атаку зомби. «Я так смеялась» - со скучным лицом признаётся Анси. Её кавалер непонимающе кивает. Выходящие с ними из кинозала азартно спорят, чего больше в Джармуше – от Годара или от Брессона. Значит, не такой конченный этот райончик… другим слоям общества я бы туда соваться не посоветовал.

Или это местные интеллектуальные жемчужины? Сцена в караоке-баре, тупое времяпрепровождение под финский шнапс с пивом, обмен междометиями при совместном алкогольном отдыхе попахивают безнадёгой маргинального гетто.

Вот и встретились два одиночества… а костёр разгораться не хочется. По логике такие люди, необременённые другими личными обязательствами и с кучей свободного времени, прямо из кино должны отправиться в койку для предания такими же незамысловатыми, как они сами, любовными утехами. Но нет. «Я не такая», - безапелляционно заявляет пролетарская «Джульетта». Её «Ромео» молча соглашается – не очень-то и хотелось. Уже смешно и злободневно, не правда ли?! 

Первое же свидание тет-а-тет с вином (там оно теперь в открытой продаже) и цветами (украденными в магазине) заканчивается разборкой по понятиям – она не хочет, чтобы он пил, а он хочет пить и не хочет, чтобы ему запрещали. Знаю, как минимум, сто подобных историй из жизни, случившихся с людьми интеллектуального труда. С трагедиями, монологами и заламыванием рук. Здесь по-скандинавски лаконично, немногословно, оттого смешно.

Но всё заканчивается хорошо, они вместе, пусть и через гипс с комой.

- Как зовут твою дворняжку, или у неё тоже нет имени как у меня? – спрашивает ОН.

-  Есть. Его зовут Чаплин, - серьёзным голосом отвечает ОНА.

А зал покатывается от хохота. Как и хотел режиссёр… иначе зачем было снимать?

Многие критики увидели в «Опавших листьях» добрую, пусть и ироничную историю двух одиночеств из низшего класса, достойных всякого сочувствия и понимания. К слову, Аки Каурисмяки из семьи успешного коммивояжёра, и сам побывал пролетарием только в своих фантазиях – «профессия плотника или электрика имела бы хоть какую-то ощутимую выгоду» (из интервью). 

Я же пойду, скажу сыновьям, чтобы хорошо учились и мечтали о великом.

Иначе станут, как эти двое…

Леонид Черток