Маша против всех. Кому мешает журналистка "Коммерсанта"?

Совсем недавно писали о попытке построить журналистов под Закон о фейках и оскорблениях в СМИ.

Вроде бы атаку отбили сенаторы, отказавшиеся утверждать эту муйню, после которой надо исправлять Конституцию в сторону авторитаризма. Дураков дОлжно и нужно называть дураками, невзирая на чины и звания – без этого они бронзовеют и, что ещё хуже, размножаются.

Кстати, вы помните громкие скандалы с журналистами в советское время (я не высылку на Запад писателей имею в виду)? То-то и оно, что нет. Потому что всё делалось тихо, кулуарно, вольнодумцев увольняли с такой записью в трудовой, что ни в одну многотиражку рабкором не возьмут. А уж если крамола попала в печать… то прощай, редактор! Несмотря на заслуги, ордена и звания.

Тем более, публично об этом не сообщали. Просто пропадал человек… хорошо, если не физически, и имя его вымарывалось из официальных скрижалей.

Всё это прекрасно проходило в доинтернетовскую эпоху. Зато, когда появилась эта гигантская сливочная, скрывать что-то потеряло всякий смысл. Соответственно, любой чиновник, которому не нравится Закон о печати в его нынешнем виде, в случае чего должен быть готовым к тому, что его имя при столкновении с журналистом будет склонять на все лады не одно издание, а сотни… если не тысячи. Пусть мы и четвёртая, но всё-таки власть, вашу мать!    

Это была всего лишь прелюдия к рассказу о попытке разобраться с журналисткой такого известного издания, как «Коммерсант». Одна из первых частных газет, возникшая ещё на волне кооперативного движения. Рекордов по тиражу не ставившая, так как ни разу не «Спид-инфо», а издание для умных. Умеющая лавировать между струйками – печатать острые, иногда скандальные материалы на политические темы… и при этом её обозреватель Андрей Колесников входит в ближайший круг Путина, чуть ли не его личный историограф.

Или так с самого начала специально придумано? Я теряюсь…

Итак, журналистку «Коммерсанта» Марию Карпенко уволили. Не за пьянство, не за прогулы и не за секс на рабочем месте (говорят, есть такой запретительный пункт в корпоративном уставе ряда изданий). Уволили за критические заметки о ходе предвыборной кампании врио губернатора Санкт-Петербурга Беглова, якобы их тональностью недовольны ни в Смольном, ни в Кремле.

А куда редактура смотрела?! Стоп, заметки о выборах в «Коммерсанте» не выходили. Их журналистка размещала в социальной сети... но под своим именем. Наверное, надеялась на прогрессивность начальства по месту основной работы.

«О том, что у руководства издательского дома есть претензии к выражению мною собственного мнения в соцсетях, в момент увольнения я услышала впервые. Мой трудовой договор подобных ограничений не предусматривает. Владимир Желонкин признал, что увольняет меня за то, о непозволительности чего я не была предупреждена. О причинах столь стремительного и радикального решения остается только догадываться» - её запись в Telegram. Журналистка, кстати, не рядовая, а номинант этого года на премию «Золотое перо» в жанре «Политика». За политику её и увольняют… нонсенс.

Впрочем, её начальство, а конкретно нынешний главный редактор издательского дома Желонкин, уверяет, что сама Маша выбрала для себя такую участь – работала, мол, и на «Коммерсант», и на «Ротонду» (что это такое, фиг знает), её поставили перед выбором, она выбрала последнее. Подозреваю, что в «Коммерсе» платят поболе, чем в неизвестной мне «Ротонде». Возможно, Мария – дочь состоятельных родителей или вообще равнодушна к деньгам (встречается, хотя и редко). Но знание жизни и людей мне подсказывает – такой выбор ей навязал сам «Коммерсант», вопрос в мотивации и тоне, которым тебе предлагают этот выбор.

В связи с вышеизложенным у меня возникает наивный вопрос.

Почему бы журналисту не работать сразу на несколько изданий, если он везде успевает? Вряд ли гонорары там такие, что хватает на всё. Подобные строгости подходят государственным СМИ, но не частному изданию, одним названием своим проповедующему монетарную политику, уважению к деньгам и личной наживе. И вообще, сама профессия журналиста располагает к принципу «стриги, где можешь»… она сродни писательской. Явно Марию не просто вывели за штат, её имя теперь заказано на страницах многих изданий, входящих в так называемый кремлёвский пул.

Что за фрукт этот Желонкин, если прогибается под чьи-то недовольные звонки, хотя бы и с самого верха? Дело в том, что в течении долгого времени шеф-редактором «Коммерса» был друг моей юности Андрей Васильев. Человек не из простых, но грудью встававший за каждого своего журналиста, прикрывавший и сохранявший. Недаром творческий коллектив, когда в конце 90-х этот издательский дом выкупил Березовский (как раз под первые путинские выборы), согласился работать только при условии возвращения Васильева, когда-то трудившегося там замом главреда, из структур Ходорковского. Единственное, когда Андрей не смог настоять на своём, это при приёме на работу опального Леонида Парфёнова, оставшегося не удел после разгона НТВ Гусинского, Берёза аж взревел – «человека Гуся у себя не потерплю!». Но вы вспомните тогдашний политический расклад, игры высшего уровня… понять можно. Просто Андрей думал, что проскочит на фоне тогдашнего шухера и действовал в согласии с собственной совестью.

Впрочем, за сим возникает вопрос – насколько изменилась внутренняя атмосфера в «Коммерсанте» после того, как его прикупил Алишер Усманов? Подозреваю, там уже не то братство, что раньше…

Сейчас, конечно же, весь удар критики на себя возьмёт главред Желонкин. Которому в определённом смысле проще отбиваться от обвинений в попрании свободы слова. Издание частное, начальник – барин, возможно, журналистка формально и нарушила какие-то внутренние корпоративные правила нынешнего «Коммерсанта», меняющегося (обратите на это внимание!) вместе со страной в заданную сверху сторону.

Но мы-то с вами понимаем, что в подобных случаях без звонков не обходится. Хотя и Дмитрий Песков, и пресс-служба питерского губернатора хором уверяют – «Мы вообще не в курсе». Ну, не бывает такого! Может, лично президентский глашатый никуда и не звонил, да только кроме него по Кремлю много каких указителей бегает, отвечающих, в том числе, и за взаимодействие со СМИ. И каждый посчитает своим правом приструнить зарвавшуюся журналистку, нагнуть главреда, короче, выслужиться.

Как бы там ни было, увольнение Карпенко - первый случай, когда журналиста частного российского СМИ официально увольняют за публикации в социальных сетях. Подобные правила есть в ряде известных западных изданий, но у нас это прецедент, с которым ещё придётся разбираться юристам.

Тем более, из уст Желонкина вылетел новый термин – «активизм». Оказывается, это очень плохо для профессионального журналиста.

Видать, такие наступили времена…

Леонид Черток