Как Иудушка Ярыгин проговорился

То же самое интервью, только «обработанное» с помощью виртуального детектора лжи. 

Владимир Ярыгин рассказал о том, каково быть главным свидетелем обвинения по делу ректора СГМУ

Дело по обвинению ректора СГМУ Павла Сидорова в коррупции с самого начала широко освещалось и бурно обсуждалось. Но то, что происходит вокруг него в последнее время, можно назвать настоящей информационной атакой на общественное мнение. Не за горами суд, и весьма вероятно, что он будет проходить с участием присяжных заседателей, которые сейчас тоже читают газеты и просматривают интернет-сайты.
В этой истории до сих пор молчали, пожалуй, только свидетели обвинения - так называемые заявители, у которых, по версии следствия, ректор вымогал взятки. Первым написал такое заявление Владимир Ярыгин, генеральный директор ветеринарной клиники и доцент кафедры оперативной хирургии и топографической анатомии СГМУ. На днях он обратился в нашу редакцию:
- Мне надоела эта ложь в отношении не только меня, но и многих других людей. Последней каплей стала пресс-конференция, на которой Павел Иванович Сидоров, на мой взгляд, просто смеялся над следствием, свидетелями, даже над своим коллективом. «Девяносто процентов техперсонала нашего вуза - мои пациенты», - сказал «практикующий» психиатр.
- И вы решили ответить?
- Я давно собирался это сделать. Сначала шло расследование, потом было не до того. Но дальше терпеть уже невозможно
…

Интервью
Владимира Анигыря в котором, он  рассказал о том, каково быть главным свидетелем обвинения по делу ректора СГМУ, обработанное с помочью «виртуального детектора лжи».   

– Дело о том, как я решился «завалить» ректора СГМУ с самого начала сделало меня звездой Архангельского масштаба. Я попал во все газеты и в телевизор. Обо мне поползли слухи. Но, конечно же, нашлись такие «СМИ»,  которые стали говорить обо мне и моем поступке вовсе не то, что я ожидал, и что мне обещали следователи.
Я, конечно же, и не собирался раскрывать рот, но опер сказал, что не за горами суд, и весьма вероятно, что присяжные заседатели, которые умеют читать, не поведутся на нашу версию, и тогда мы все «засыплемся». Тем более, что я  - единственная надежда следствия. На остальных-то в суде надежды нет: так, попрессовали ребят, они и написали, что следует. А доказательств-то у следствия нет никаких: ни свидетелей, ни записей, вообще ничего.

И все, о чем их «попросили» написать, «натянуто» опером лишь для толщины уголовных томов.

- В Интернете выложено видео, которое якобы доказывает, что вы возвращали ректору долг...

- Это всего лишь обрывок, вырванный из контекста, причем в комментариях акцент сделан на слове «должен». Но фильм-то на самом деле двухсерийный! Эта видео­запись сделана следствием для доказательства факта получения взятки. Я действительно произнес слово «должен», но не в смысле возвращения долга, а в том плане, что сейчас отдаю не всю требуемую сумму и остальное отдам позже.

- Это и есть главная «лажа» следствия.  Как они могли допустить утечку такого видео в интернет! Конечно, я хотел сказать вовсе не то, что вы все услышали. Я хотел сказать, что это взятка, но в тот момент Сидоров очень пристально на меня смотрел, и я все забыл, о чем с опером договаривался. Но вы не сомневайтесь, у опера есть и другое видео, на котором я четко и прямо говорю – вот, мол, очередной платеж, Павел Иванович. Как прибыль получил – сразу к вам…    

- Владимир Африканович, что подтолкнуло вас к тому, чтобы обратиться в следственные органы? Они утверждают, что платить вам приходилось годами...

- Павел Иванович связывает это с САФУ, перечисляет каких-то заказчиков... Договорился до того, что его с моей помощью заказали сектанты, гомосексуалисты и педофилы. Бред какой-то!
Якобы секта заплатила мне деньги, на которые я купил «Лексус». Так я и до этого не на ведре с гайками ездил, а на «Тойоте хайлендер». Добавил деньги, которые перестал отдавать Павлу Ивановичу, и купил «Лексус», который 27 декабря прошлого года сожгли, возбуждено уголовное дело. Это не бенгальский огонь, чтобы просто так загораться в самое криминальное время - 4 часа утра...
Меня записали в наркобароны, алкоголики и неудачники, которыми легко манипулировать. Кто меня знает, тот понимает: мною манипулировать нельзя! Не было никакого заказа. Просто я не захотел мириться с тем, что кто-то залез в мой карман. Мне стыдно было своим детям и сотрудникам смотреть в глаза.
Задолго до создания САФУ я уже неофициально обращался в правоохранительные органы. Мне отвечали: ждем только вашего заявления. Я брал время на раздумье, потому что боялся оступиться. Ведь до меня уже пытались прекратить эти поборы руководители университетского торгового комплекса и столовой, издательского центра. Ну и где они? Нет их, выгнали. Я понимал, что надо действовать осторожно, выбирая, кому можно довериться. Последним толчком стала одна фраза Павла Ивановича: «Нынче морали нет»...

­-  Я писал оперу много лет. Доносил ему, что творится в университете, намекал, что готов помочь следствию, если мне купят новенький джип. И только в 2009 году следователь сказал, что готов мне помочь. И джип купить, и с ненавистным ректором разделаться.  А теперь почему-то все говорит, что это случилось только благодаря тому, что появился настоящий заказчик из лиц, причастных к САФУ, и еще сектантов, и даже каких-то педофилов и гомосексуалов. Бред какой-то. Мне следователь ничего про них не рассказывал.
О «Лексусе» я давно мечтал, но не мог купить, поскольку должен был ежемесячно отдавать прибыль в счет погашения инвестиций, вложенных Павлом Сидоровым.
А как только Сидорова «закрыли», я продал свое старое «ведро с гайками» (утопленник Тойота Хайлендер), добавил деньги из подарка, который мне сделали неизвестные люди на день рождения, и купил себе новенький «Лексус».

Конечно, мне было стыдно смотреть в глаза своим детям и сотрудникам. Я уже много лет неофициально «стучал»  в правоохранительные органы. Мало кому в институте я мог довериться. Если бы Сидоров узнал - меня бы просто выгнали, и  я бы вылетел, как директор столовой и издательского центра. И мою голубую мечту про «Лексус» можно было бы забыть навсегда. Меня и так то уже никто не уважал. С «Лексусом»,  я думал, все изменится. 

- За что именно вам надо было платить?

- Это была бессовестная кабала. Например, в сентябре 2008 года Павел Иванович пришел за очередной порцией финансового допинга. Я ему говорю: поймите, кризис, банк не выдает деньги. «Владимир Африканович, у всех кризис, ищите деньги». Расстроенный, я поделился своей проблемой с одной из сотрудниц СГМУ. Она посоветовала взять кредит. Вы понимаете? Ведь все же об этом знали!
Поначалу я приносил деньги прямо в кабинет ректора. Они лежали в папке. Это же было секретно - якобы документы принес на рассмотрение. Павел Иванович сидел под портретом Ломоносова. И вот когда ректор раскрывал эту папку, мне казалось, что Ломоносов краснеет...
- А что если бы вы перестали платить?
- Всех, кто перестал это делать, выгнали.
- Почему вы не переехали в другое место?
- Это ларьку, который колготками торгует, просто переехать. А у нас санитарные нормы и прочие требования. К примеру, в жилом доме открывать ветклинику нельзя. Это очень специфичный бизнес.
- А как и когда появилась ветеринарная клиника?
- Насчет нее тоже много неправды говорят. Еще Валерий Александрович Кудрявцев, бывший ректор, предложил мне заняться животными. И в 1993 году я открыл ветеринарную клинику, где стали работать сотрудники мединститута. Потом у меня случилось субарахноидальное кровоизлияние, над которым сейчас насмехаются Павел Иванович и сочувствующие ему журналисты. Пришлось ехать на операцию в Питер. Кстати, деньги на это собирали мои друзья, а не Сидоров. Институт оплатил только один билет на самолет, хотя я был лежачим больным и занимал два кресла...
Когда Павел Иванович сократил должность заведующего виварием, он открыл ветцентр, в который пригласил людей со стороны. В 2002 году ректор предложил мне его возглавить. Весь следующий год мы нормально проработали в составе медуниверситета. Видимо, это приносило недостаточную прибыль ректору, и в 2004-м он заявил всем предпринимателям: срочно отделяйтесь. Я зарегистрировал ООО, и с 1 января 2005 года мы стали самостоятельной клиникой, арендующей помещения университета.

- Институтская ветеринарная клиника была создана на заемные деньги под гарантию Сидорова, то есть под государственную гарантию ВУЗа. Куплено оборудование, выделено помещение, персонал, студенты направлялись в клинику заниматься. Виварий содержался и оплачивался вузом. А когда пришло время, меня заставили зарегистрировать ОООшку. Мол, иначе нельзя… Не мог же ректор зарегистрировать эту ОООшку на себя! Если раньше прибыль от платных ветеринарных услуг полностью оставалась в ВУЗе, то теперь, по закону, ВУЗ не мог оказывать таких услуг. Вся прибыль ушла бы в налоги. А ОООшка со льготной системой налогообложения на том же месте получала постоянную прибыль.
Эту прибыль я и передавал регулярно инвестору для нужд ВУЗа.
В 2008 году, в разгар кризиса, я сильно перепугался. Деньги надо было отдавать, а  клиентов стало меньше. Я к Сидорову- Пал Иваныч, не выгоняйте. А он очень недобро посмотрел на меня, и я понял – если буду лажать – точно выгонит. Пришлось почти всю прибыль относить – себе, кроме зарплаты, совсем по чуть-чуть «отщипывал».

- Пишут, что я неудавшийся менеджер и за это меня сняли с должности заведующего кафедрой топ-анатомии.

- Но одно к другому не имеет никакого отношения! В марте 2009‑го Сидоров сказал мне: грядет аттестация вуза, надо, чтобы кафедрой руководил профессор. Я нисколько не возражал и написал заявление. Сделал это ради вуза, а не потому, что не соответствовал занимаемой должности.

- Но, это же не имеет никакого отношения к тому, что я решился «завалить» Сидорова. Он меня когда снял с ложности завкафедрой? Лишь в марте 2009-го. А опер пришел ко мне с предложением гораздо раньше. 

- После занятий 6 декабря захожу в ассистентскую - там тройка из администрации: поступил сигнал, ректор распорядился освидетельствовать вас на предмет наличия алкоголя в крови. Советуют: Владимир Африканович, не отказывайтесь, хуже будет. И я еду с ними в наркодиспансер. Это унижение не передать! Там врачи недоумевают: кто вас направил? А направления нет. И мне пришлось за свои же деньги проходить медосвидетельствование, а потом везти ректору справку о том, что я трезвый...
Вот так живет основной свидетель по делу Павла Сидорова. Я хотел уйти с работы. Мне жена советовала уйти. Но я подумал, что это будет трусостью. А еще мне жаль студентов. На нашей кафедре только я читаю все лекции ведущим факультетам, веду со студентами занятия по экспериментальной медицине и студенческий кружок, занимаюсь с врачами на курсах усовершенствования. Это к вопросу о моей профпригодности.

- Да! Я употребляю. Ну и что? Лет 20 уже ежедневно употребляю, мне нельзя без этого дела. И до сих пор все было нормально. А тут на тебе, 6 декабря захожу в ассистентскую - там сидят трое из администрации: говорят, что от меня так разит алкоголем, что студентов тошнит. Тоже мне, неженки! И как их после этого называть студентами-медиками! Ректор распорядился составить протокол о том, что я нахожусь на рабочем месте в нетрезвом состоянии. И че прикажете мне делать?
Я звоню оперу – объясняю ему ситуацию: если сдадут меня за пьянку на рабочем месте – все мои показания иначе восприниматься будут.
Опер не глупый оказался, говорит: «Требуй официального медицинского освидетельствования в наркологии, я сейчас «договорюсь». Ну, пришлось съездить в наркологию. Там мне дали справку, что я сегодня даже кефира не пил. Короче, утерли нос всем этим сидоровским.

- Отношение к вам коллег как-то изменилось?

- Безусловно. Некоторые стали отворачиваться от меня при встрече. Я не осуждаю тех, кто поддерживает Павла Ивановича: у многих дети учатся в медуниверситете, на работе не хочется проблем. И мне кажется, он уже сам так верит в свою невиновность, что это передается остальным.
Я в жизни никого не предавал и никому не делал зла. У меня в Архангельске нет врагов. И мне очень тяжело переносить всю эту вакханалию, которая поднялась против меня. Но обратной дороги нет.

Фото Артема Келарева.
Марина ЛЕДЯЕВА.
16/02/2011

- Безусловно. Некоторые стали отворачиваться от меня при встрече. И даже «Лексус» не помогает. Следствие так затянулось, что мне уже стало очень тяжело переносить всю эту вакханалию. У меня не было настоящих врагов, кроме Сидорова, почему одним все, а другим – ничего? А теперь меня ненавидят уже и студенты. Мне, конечно же, очень тяжело переносить это, но обратной дороги нет. Опер сказал, что если я «откажусь» от нашей версии, что это была взятка – он меня самого посадит за дачу «заведомо ложных», да еще и  лично проследит, чтобы в тюрьме мне никто ни грамма не наливал….     

Анирам АВЕЯДЕЛ