Жёлтая русалка

Я тупой.
Ну, или, мягко говоря, с замедленной реакцией…
Вчера, возвращаясь с  полуострова Троя в расслабленно расплавленном состоянии, после купаний и голого загорания на обратном пути к пристани, я  встретил русалку…  И понял это лишь потом, когда уже, покусанный стаей комаров, как  флот США  японскими камикадзе в Перл Харборе, я отчалил в сторону  Сетубала - города моего теперешнего бытования.

… Сидя на  лавочке у конца  деревянных мостков, выводящих на пляж  через  сильно пахнущий  горячей полынью  песчаный берег Трои, я стряхивал песок со своих ног, как прах одного дня.  Она подошла ко мне в своём желтом платье в виде чешуйчатых разводов, желтых же шлёпанцах и бежевой соломенной шляпе с большими полями.  Сквозь стекла, с большой положительной диоптрией, на меня уставились два  огромных карих глаза и из небольшого рта с ровными  зубами   стали  выходить   слабые воздушные волны, которые не могли обрести силу звука.

Я напрягал свой и так не сильный слух, но ничего, кроме отдельных  букв распознать не смог. Не языка, ни суть  просьбы. Она явно  чего-то хотела…  Скорее всего помощи, но в чем,  было не понятно. 
Так оказалось, что она шла чуть впереди двух каких-то тёток,  занятых разговором друг с другом как депутаты заксобрания,  и я подумал, что она с ними. 
Не добившись от меня   никакой реакции, кроме вопрошающей физиономии и  «i don’t understand»,  девица в желтом  и стала что-то спрашивать у этих тёток, пытаясь говорить беззвучно, по-рыбьи…

Подумав, что возможно, эта барышня  их племянница, я надел кроссовки и бодро зашагал по мосткам в сторону причала, где только что   грустно  вскрикнул паром, словно прощаясь навсегда…

С пляжа ему ответила  собака  пришедших  на вечернее купание четырёх цыганок, у которых одна была явным предводителем с грацией морского краба и походкой капитана, привыкшего держать равновесие даже на берегу.  Они  шумно купались, орали друг на друга выражая восторг и отражающееся  в воде солнце корректировало их тела, когда они заходили в море, превращая их жопосиськость в  грацию упитанных зебр на водопое… Их собака  звонко  лаяла на все побережье.  Возможно, этот радостный лай слышали и на другом  берегу Атлантики…

Я  слегка замедлил свой шаг в наступившей тишине очень тёплого, но совершенно не душного вечера, под легкий скрип  моста через прерию, которая источала  завораживающие запахи  уходящего лета накопив их, как  любовь зрелой одинокой женщины…

Она догнала меня  и снова попыталась объясниться. 
Пытаясь вслушаться в её  слабые  звуки, я разглядел на её теле в области трахеи  ровное углубление явно искусственного происхождения и понял,  отчего она так говорит. Видимо, ей вставляли трубку для искусственного дыхания прямо в трахею и поэтому она потеряла голос. Ну, или еще  по каким-то  другим причинам. 
Например, от гарпуна   пьяного китобоя…

Глядя в её глаза, в которых отчаяние чередовалось с  надеждой, как  кадры  музыкального видео в стиле рэп, мне захотелось просто обнять её и успокоить   нежными словами на языке, которого она  знать не могла.  Я попытался спросить её имя на нескольких  европейских языках, но  девушка была не в состоянии понять моего вопроса ни на каком человеческом языке…
Осознав, что от меня тоже никакого толку, она  слегка улыбнувшись, отчалила как самка кита, из которой вынули гарпун… На прощанье она  пошевелила  чуть поднятым плавником и ушла в глубину…

На пристани пришлось  почти час ждать паром, отмахиваясь от мелких, наглых  комаров - самоубийц…
Это отвлекло меня от понимания  того, что скорее всего  девушка в желтом  потерялась на этом полуострове среди пингвинов. Глупых, толстых и жадных, безразличных…

Паром зеленого цвета со светящимися внутренностями,  отчего напоминал  новогоднее дерево,  подошел к причалу и открыл свое чрево. Трап опустился и   прибывшая ночная  смена зашагала нам навстречу. Я,  с   небольшой стайкой  отдыхающих, с нелепо торчащими из-за их спин  зонтиками в сгущающейся темноте,  я вошел  на нижнюю палубу. 

Глядя на отдаляющиеся огни   полуострова, мне вдруг стало безумно жалко эту заигравшуюся на отмели  русалку,  наверняка   теперь обглоданную до костей на ночном берегу  мелкими кровососами…
И тут,  внезапно  я понял, о чем она просила  меня.
Она хотела, чтобы я отвел её к морю и выпустил  в глубину океана, где она  оказалась бы дома и счастлива…

Евгений Донской (1957-2020)