Стоит под небом Усть-Двинья старинный разрушенный храм...

Крупнее села, чем это, на острове Андрианов нет. И на всё Усть-Двинье знаменито оно каменным храмом Вознесенья Господня. 

По обыкновению русские церкви не только символ христианской веры, но и приметный знак страннику, а потому ставят их либо на возвышении, либо на берегу или же близко к нему. Здесь же храм отнесён вглубь острова. Но никогда он не был одиноким, на отшибе. В иные дни, когда наш самолёт заходил на посадку в Талаги, снижался и плыл над Никольским рукавом, различалось в иллюминаторе — даже обезглавленный Вознесенский храм в центре всего…

Вижу себя в детстве, на речном берегу Вознесенья — меня тогда отец проведать приехал. Обычно нас, санаторских детишек, без взрослых на берег не отпускали — мы же горохом раскатимся, потом не соберёшь. Тем паче вдруг убежим на пристань, где каждый час теплоходы — ищи-свищи беглецов. И конечно, строжили, чтоб не шастали мы по селу.

Но однажды мы всё-таки сбежали. Хотя и недалече, но как раз в село — посмотреть клуб, куда по выходным стекалась молодёжь в кино и на танцы. Клуб поразил: среди невзрачных серо-сизых изб он был как графский особняк — светлый и стройный, а в кулисах сумрачных небес казался он парящим над землёй. Тогда-то и шепнули мне, мол, клуб — бывшая сельская церковь…

Что мне, ребёнку, потом долго снилось-вспоминалось: ненастное лето, протяжные сирены теплоходов на присмирелой Двине, тоскующая беспризорная шхуна на берегу, длинный, в один этаж санаторий — каменный, обставленный сараями, поленницами дров и высоченными тополями. И тот странный белый «клуб» в конце улицы… И уж точно не мог знать я тогда, что через много лет в восстановленном приделе вознесенского храма отец Владимир окрестит моего сына.

Язычникам здесь не место

Первые церкви на острове Андрианове появились несколько столетий тому назад, и всего, между прочим, было их пять. Они бытовали до того момента, пока их не сменил каменный храм. А первую церковь, пишут, поставили ещё в XVI столетии, а до неё ещё в X-XI веках, то есть сразу по пришествии сюда новгородцев. Но то были деревянные и менее масштабные культовые постройки христиан. Иные историки утверждают, мол, появились они здесь неспроста и даже агрессивно — как раз на месте языческого капища ненцев…

Строительство каменного здания поморы начали ещё в XVIII веке, затем оно перешло в начало XIX столетия. Храм задумали с широким размахом, как двухэтажную церковь с четырьмя престолами. На нижнем (тёплом) этаже имелись два из них: Введенский, освящённый в 1794 году, и второй — во имя Богоявления Господня, освящённый двумя годами позднее.

Главный же престол — Вознесенский располагался на втором этаже, его освятили в 1803-м. Придельный алтарь главного престола с южной стороны освятили во имя Рождества Иоанна Предтечи ещё четыре года спустя.

По свидетельству современников, на кровле собора находились одна большая глава и ещё четыре маленькие, а в самом храме имелся трёхъярусный золочёный иконостас с древними иконами. А рядом с церковью строители подняли ввысь ещё и колокольню, и не маленькую по меркам архангельского Севера —38 метров. Главным «гласом» её стал двухтонный колокол…

Вера, безверие и расплата

Вознесенский приход считался одним из богатейших в епархии. Так пишут во многих книгах. А вот фотографий начала прошлого века сохранилось наперечёт.

На одной из них запечатлён храм Вознесенья. Снимок, к сожалению, чрезмерно заретуширован, но в нижней части его всё же различимо тесное скопление саней и повозок — видимо, был один из престольных праздников, когда съезжался люд из окрестных деревень. Но век двадцатый всё перевернул…

Храм в Вознесенье закрыли не как многие в губернии — в конце двадцатых годов, а в конце тридцатых.

Последний настоятель собора митрофорный протоиерей Венедикт, почитаемый как ученик Иоанна Кронштадтского, погиб в ссылке. Храм обезглавили в 1939-м, тогда же уничтожили фрески на верхнем своде собора и алтарь, церковные колокола сбросили наземь. С колокольней расправились позже - разобрали на кирпичи, когда пришла нужда класть стены театра кукол в Архангельске…

Говорят, мол, помор был крепок своим умом, жил свободно и никого не боялся. Оказывается, не всегда. Как приехали сборщики дармовой колокольной меди, никто им поперёк слова не сказал, а среди местных даже нашлись, кто по зову разрушителей над храмом куражился. Одно из двух: либо жизнь их в нравственных началах Евангелия разуверила, либо с дьявольского помышления в тот час их поморский хребет треснул…

Юрий Николаевич Кузнецов много лет ходил по морям на мурманском тральщике — промышлял рыбу. На пенсии задумал перебраться на родину — в Вознесенье, там и взялся восстанавливать родительский дом. Очень давно мы с ним встречались — летом последнего года прошлого столетия. Он-то и поведал мне тогда, что руководил всем председатель сельсовета, которому «из центра прислали директиву», присутствовали и «уполномоченные» на варварское действо…

— Неужто и впрямь вознесенские мужики с храмом расправлялись?

— Нашлись такие, — ответил Юрий Николаевич, — и старшим над ними был Яков — отец моего друга. Сначала они взялись за верхи: на главном здании храма сдёрнули с маковок кресты, потом решили сбросить и колокола. Но с колокольней у них в тот день не получилось — может, потому, что пьяные были…

— Пьяные?

— За работу мужикам посулили большие деньги, и аванс выплатили — они потом неделю пьянствовали. И вот какая история: все, кто собор тогда рушил, впоследствии умерли не своей смертью — кто утонул, кто в драке на нож наткнулся, а кто и сам в петлю залез. Все! За исключением Якова, который ими верховодил. Дядька Яков затем прошел две войны, а вернулся в деревню без единой царапины! Вот уж воистину — неисповедимы пути и дела Господни…

— А что же остальные селяне? Ведь не в потёмках же храм рушили…

— Собралась огромная толпа, были и свои, и пришлые, приезжие из соседних деревень. Среди них не только зеваки. Женщины рыдали, проклинали в крик. Говорят, их слышали даже на другом берегу — в Цигломени. Под бабий вой ушла из Вознесенья та эпоха…

Тесен наш мир

Первое время в здании храма разместили мастерскую гипсовых изделий, позднее — овощехранилище, и только потом здание, наконец, решили отдать под сельский клуб. Но ладным мир не получился. Стены, в которых прежде люди каялись в грехах, просили благостей, молились, теперь, будто отторгали новые традиции и культуру. Противоборство это длилось едва ли не век, и как должному быть — пришла пора забвений — как для людей, так и для храма. Лишь 10 июля 1998 года по ходатайству епископа Архангельского и Мурманского Тихона здание собора в Вознесенье вернули православной церкви. Первым священником на селе после долгого перерыва стал отец Владимир (Воронцов), местный уроженец.

Между прочим, мама его — Валентина Александровна, как выяснилось, работала медсестрой в детском санатории, когда ребёнком выздоравливал в нём я. И впрямь — тесен наш мир!

Недавно смотрел отснятые с квадрокоптера панорамные кадры полей Андрианова. А ведь нет уж тех, прежних полей — заросли дичь-травой и кустарником. Обломком той, советской жизни умирало в Вознесенье отделение совхоза – какая-никакая, а работа. Сегодня нет и её. Правда, село, особенно с реки, брошенным не выглядит. Стоят даже весьма добротные дома, что играют свежим тёсом, красками, даже сайдингом. Но по летней поре всё же не отмахнёшься от впечатления, будто Вознесенье из старинного, издревле работящего села превратилось в дачный пригород.

А храм? Он жестоко изувечен, разорён, но вот диво — красив, как старец, сохранивший достоинство в своей стати. Храм пытаются спасти, но сил немного, и оттого у доброго дела нескорый ход. Сперва обжили-обиходили для служб придел, что справа от входа. Горят живыми огоньками свечи, и светло звучат голоса у бывших нижних престолов, поднимаются мастера и к престолу главному, что на верхнем этаже. А на месте порушенной каменной колокольни срубили-поставили бревенчатую звонницу, надо полагать и надеяться – временную, до ещё лучших времён. Однако даже ближнего конца-края заботам радетелей храма пока не видно.

…«И когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо», — так повествует о вознесении Христа Евангелие от Луки. Светлого неба тебе, Вознесенье!

Олег Химаныч, морской историк.

(по материалам Архангельской епархии)