Без иллюзий. Есть ли тебе, комсомолец, имя?

Сидят во дворе дома три пенсионера и «козла» в домино забивают. Один ностальгически вздыхает:

- Да, парни, что ни говори про Советскую власть, а при ней колбаса вкуснее была.

Второй поддерживает:

- И водка тоже.

Третий с точкой провожает взглядом мини-юбку:

- И девчонки моложе...

Это замшелый анекдот пришел на память сегодня, когда я с глухим раздражением наблюдаю за странными танцами, устроенными по всей стране в связи с 90-летним юбилеем Ленинского комсомола. Собираются в самых пафосных залах областных столиц седеющие дяденьки в костюмах от «Армани» и забальзаковского возраста тетеньки с пенсией всего района в ушах, и весело ностальгируют о временах своей активной молодости. Могут и слезку пустить. Понимаю, нет ничего острее для аппетита, чем пережевывать канапе с икрой, вспоминая о заветревшемся куске ливерной. Вот только уважения к их пламенному прошлому нет никакого. С детства не терплю лицемерия.

У меня нет претензий к самой идеи комсомола. В далеком и кровавом 18-ом году появление некоего «отстойника» для большевистских кадров было вполне оправдано. В ВКП(б) рвались с гимназической скамьи, ну, как им откажешь? Время такое, 16-летние Гайдары командовали полками, по детской максимализму и отсутствию нравственных барьеров удивляя старших товарищей безжалостностью к врагам революции. Понятно, что у седоусых комиссаров в пыльных шлемах возникало обоснованное опасение - эдак, мы и до мышей в партии скатимся. Пусть пока развиваются в своей тусовке, но под нашим строгим присмотром.

И комсомол стал верным помощником партии. Вкалывал, как проклятый, родину защищал, в лагеря шел. А то и к стенке, семь первых секретарей ЦК ВЛКСМ были расстреляны как взрослые. Ко всем ним тоже никаких претензий, одна скорбь и уважение.

Все началось в 60-х. Расстреливать уже перестали, а вместо тюремной камеры стали ссылать руководить комсомольскими стройками и целинными колхозами. Комсомол стал не только идеальным, но и обязательным трамплином для будущей успешной карьеры. Возьмите тех же Шелепина и Семичастнова, из первого «молодежного» кресла страны они прямиком перемещались в главный кабинет Лубянки, в тогдашнем табеле о рангах второе по значимости и влиянию место в партийной иерархии.

В общем, развивался комсомол параллельно с партией и к началу 70-х скатился до полного формализма. Любой восьмиклассник моего поколения твердо знал - не сменишь пионерский галстук на скромный, но солидный значок, не видать тебе высшего образования. Поэтому двоечники и не рвались, хотя, случись война, именно среди них оказалось бы немало молодогвардейцев. В школе неприем в ряды был неким жупелом для разгильдяев, меня самого приняли за несколько дней до выпускных. А вот потом начинались анекдоты, достойные «Крокодила». При прохождении утверждения в райкоме стал свидетелем приема целой бригады гладильщиц из банно-прачечного комбината. Девчонки на полном серьезе считали основной задачей скорейшего построения коммунизма хорошо выглаженное белье, другой жизни они просто не представляли. Двум для приличия отказали, отправив подумать и подучить, так они козами скакали от радости. И это в Москве, то, что творилось с передовым отрядом молодежи на местах, я воочию увидел в армии. Обязательно опишу, но к другой дате.

Известно, что при гегемонии формализма непременно появится что-нибудь неформальное. На смену карикатурным группкам стиляг пришли советские доморощенные «дети цветов», или «система». За основу была взята философия хиппи, адаптированная под местные условия. В Москве главным местом их сбора была улица Горького, переименованная в «Стрит». Москвичи того поколения и того круга наверняка помнят ласкающие слух названия основных тусовочных мест - «Маяк», «Шалаш», «Труба», «Кишка».... А так же идолы движения - нигилизм, мизантропия, алкоголь, «травка», «Биттлз», «Нирвана», «Сломанный воздух», Маркес, Борхес, «Зияющие высоты», «Москва-Петушки».... А вот с пацифизмом, в отличие от заокеанских единомышленников, был напряг. Дрались только в путь, особенно со шпаной с рабочих окраин, у всех лавочек Страстного бульвара свободно вынимались нижние рейки с ржавыми гвоздями.

Как-то само собой происходило деление пристрастий и жизненных целей. Кто-то просто упивался свободной жизнью в условиях тотальной несвободы, кто-то сколачивал первоначальный капитал путем фарцовки. Но никакого конфликта интересов внутри команд, одни дополняли других. И никто не звал, не сгонял, сами приходили, личный выбор. Правда, и круг почти элитарный, рабочие подростки не прибивались. Но такова реальность.

Удивительное дело, я многих знал в лицо, однако не встречаю знакомых среди толпы современной партийно-коммерческой элиты. Вход в этот клуб избранных был совсем с другой стороны здания, которое построил Боб.

Практически каждый современный российский миллионер старше 40 прошел через высшую комсомольскую школу номенклатурного меньшинства. Большинство из них сделали первую большую деньгу на руководящих постах идейного и бескорыстного союза молодых коммунистов, по сути, став могильщиками самой идеи. Фамилии перечислять замучаешься, от Березовского до Прохорова, разве что одиночка-вундеркинд Абрамович особняком стоит. А не гнали бы всех, проводили тесты на порядочность и стойкость духа, глядишь, новейшая история посимпатичнее стала.

Работал со мной в операторском цехе Сережа Безсмертный, от фотографий которого балдели все мосфильмовские корифеи. Только во ВГИК не принимали, верующий, адвентист Седьмого дня, не комсомолец. Ему бы затаиться на время, и мечта в кармане. Так нет, не мог поступиться  принципами, из года в год бесполезно доказывал в приемной комиссии свое право на свободу духа. Гвозди бы делать из этих людей, да не нужны были той культуре такие гвозди.

А вот другой характерный пример, механик Вова Гайдук. Когда с ним последовательно отказались работать все супера, встал вопрос, что с таким работничком делать. Беда в том, что не пил, без этого компонента пролетарскую косточку не уволишь. Зато язык был худо-бедно подвешен. И отправили неумеху-физдебола Вову на должность, где ни сломать, ни испортить ничего нельзя. Освобожденный секретарь студии эта синекура называлась. С зарплатой, на которую режиссеры облизывались. С выездом в заграничные киноэкспедиции непонятно в каком статусе. Так он еще и ВГИК ухитрился закончить по административной части. Стал по документам всем, а, по сути, остался ничем. Потом я у него, второго секретаря Гагаринского райкома, свое первое рекламное агентство открывал. В передовиках ходили, потому что конверты вовремя заносили. А вот дальше Вова не поднялся. Дальше мозги требовались.

Эх, как же лажанулись коммунисты, уверовав в популярную шутку того времени, что это «комсомольцам 20-х было всё по плечу, а комсомольцам 80-х всё по хрену». Всё да не всё, кроме денег. Вспомните, как горбачевское политбюро ужаснулось, когда первые неонэпманы не кофточки бросились вязать и пирожки лепить, а перепродавать, что ни попадя. Сразу закон о кооперации прикрутили, заодно наложив эмбарго на все идеологическое, в виде полиграфии, кинопроизводства и организации концертов. Но оставили нычку, доверились главному помощнику партии, назначив его надсмотрщиком за особо талантливыми  и активными. Проросли как грибы Молодежные центры и ЦНТТМ, давшие старт будущим олигархам. Кому-то просто повезло, типа Боре Зосимову, комсомольскому руководителю Центрального дома молодежи в Москве, который он элементарно разворовал и бездарно вложил в безголосую дочку. Уверен, они сегодня с Сережей Лисовским тоже празднуют, печалятся, что в нефть вовремя не вложились.

Да ладно, все быльем поросло. Наша страна с 17-го года стала полигоном для всяких сомнительных социальных экспериментов, мы по жизни сталкеры. Но почему не пригласить на общий праздник тех, кто, хотя бы, создает иллюзию верности большевистским идеалам? Получается праздник в поместье, где баре жуют рябчиков в зале, а челядь оттягивается бражкой на кухне. Просто как в анекдоте:

На высоком берегу стоит бронзовый Мальчиш-Кибальчиш. Летят самолеты - ноль внимания. Плывут пароходы - фунт презрения. Идут пионеры - разве что не плюнут. И только раз в году 7 ноября подъезжает к монументу бронированный Мерседес. Выходит из него Мальчиш-Плохиш с золотой цепурой на шее и с сочувствием спрашивает:

- Как дела, мой старый боевой товарищ?..

Теперь представьте, архангелогородцы, в главных ролях Василия Поздеева и, хотя бы, Виктора Павленко, двух активных комсомольцев не такого уж далекого прошлого. То еще кино получается.

Говорят, будем строить новые союзы. Как местные, Архангельская область замахнулась на «Союз молодежи Поморья», так и общероссийские. Интересно, что получится, если уже сейчас матерые единороссы не знают, какими тряпками выгнать из «Политзавода» надоедливого Кирюшу Кольцова. Похоже, они по личному опыту знают, что можно ожидать от этого беспринципного шустряка, не хотят растить сами себе могильщика. Наверное, скоро Кирюша поедет в Москву на повышение, иначе от него не отделаешься.

Сказка продолжается?

Леонид Черток