Пролетая над гнездом кукольника. Рецензия на фильм «Синдром Петрушки» режиссёра Елены Хазановой

Одна из вечных тем мировой литературы – история Галатеи, когда художник по-мужски влюбляется в своё произведение. Только не смешивайте с тягой к надувным женщинам… здесь совсем другие механизмы.

Ещё раньше прочтения истории критского царя Пигмалиона, я посмотрел «Трёх толстяков» (потом только прочитал Олешу). Лишённый в своём скудном советском детстве игрушечного богатства (тут претензия не столько к торговому дефициту, сколько к мало зарабатывающим родителям), я представлял себе, как клёво иметь такую механическую подружку-куклу… при желании, её переделать в автомобильчик несложно будет. Дальше детская фантазия не уходила, слава богу. У Дины Рубиной ушла, её герой Петя, имея прекрасную живую Лизу, мечтает о неодушевлённой. Извращенец? В какой-то мере.

Встреча с новой книгой этой писательницы, много лет живущей между Израилем и Россией, всегда праздник. «Синдром Петрушки» прочитал пару месяцев назад (вернее, проглотил), уже зная, что вот-вот выйдет экранизация. Ох, лучше этого не делал, при обратном порядке действий я бы только радовался широте полёта писательской фантазии в сравнении с рамками киношного бюджета.

В романе Рубиной, как у неё чаще всего и бывает, история многослойная и во времени, и в географии, и в отношениях персонажей. Мальчик Петя, живший в простой советской семье со сложными отношениями, с детства обожал куклы, которые просто обязаны были стать его профессией. Однажды, приехав на летнюю побывку на родину своей матери (Львов… ну, вы поняли, что можно ждать от этого города), он на улице украл девочку, так похожую на нарядную куклу. Ну и сломал этим жизнь не только ей, но и её отцу (очень мутному челу), попутно усложнив жизнь очень и очень многим.

Как обыватель представляет себе мир кукол? Что-то светлое, из детства, почти обязательно смешное и трогательное. Сможете с ходу назвать самого известного отечественного кукловода (кроме самого Образцова)? Многие, может, удивятся, но это великий и неподражаемый Зиновий Гердт, который не столько играл Паниковских, сколько стоял за ширмой. Человек, в 90-е ставший эталоном для столичной богемы – если он принимал приглашение на какую-либо тусовку, значит, там собирались действительно порядочные люди. Какие ещё вам нужны рекомендации к этому виду искусства?

Но есть и злые гении, гении-психи. Для этого совсем необязательно изобретать нейтронную бомбу и губить половину человечества… достаточно испортить жизнь окружающим, даже одному из них.

История Рубиной о любви. О любви жестокой, на разрыв аорты. Наверное, такая должна случится один раз в жизни у каждого (как крем «Бурёнка»). Но строить на ней семейную жизнь занятие пустое и даже опасное.

Они были похожи на детей, что пережили оспу, выжили, но навсегда остались с изрытыми лицами. Эти двое стали жертвой особо свирепого вида любви: страстной, единоличной, единственной; остались в живых, но уже навсегда были мечены неумолимо жестокой любовью… Это Рубина о своих героях.

Ещё одна проблема – жизнь с гением. Лучший на мой взгляд вариант – стать его секретарём (как сделала Наталья Солженицына). Или партнёром, но в общественных делах (Елена Боннер). Самое сложное, почти безнадёжное – пытаться ему соответствовать. Конечно, обратное не значит уходить в домохозяйки. Например, альянс Колосова с Касаткиной… но там актриса внутренне была гораздо сильнее мужа-режиссёра, который даже метрдотелям ресторанов, не знающим его в лицо, представлялся как «супруг Касаткиной». Но то редчайший случай… в других умные жёны смирялись, и занимались сантехническими работами (грустный рассказ Нины Гребешковой о жизни с Леонидом Гайдаем).

И на всё это наслаивается «синдром Петрушки», генетическое заболевание, которым поражён род Лизы. Плюс родовое проклятие, насланное папой-прокурором – по образцу другого родового проклятия, коим некий еврейский первопредок-корчмарь напутствовал свою дочь, сбежавшую с бродячим актёром-кукольником, воплотившееся в демоническую куклу Корчмаря, в чреве которой живёт много игрушечек-корчмариков.

Не много ли на одно полуторачасовое кино? С избытком. Но на первоисточник, роман Дины Рубиной, нисколько. Он весь состоит из камбэков, рассказ переходит из уст в уста нескольких персонажей, сюжет… сюжеты разворачиваются на Сахалине, во Львове, Праге, Иерусалиме, что даёт воздух эмоциям. В кинорешении мы не вылезаем из мрачных питерских пейзажей, в них даже сумасшествие не чета пражскому.

Лечится Лиза, хотя по тому, что происходит на экране, лечиться надо Пете. Ну, а в книге они друг друга стоят.

В фильме вообще всё получилось упрощённо – поговорили с психиатром, сдали анализы, можно и домой выписываться. В романе сначала и не поймёшь, спят ли эти двое с друг другом (в физиологическом смысле), или только мучают друг друга (с этих станется). Безумно жалко мне и усечённый кинообраз их друга-психиатра, который знаком с этой бешеной парочкой с детства. На бумаге у него всё сложно, врачебный долг накладывается на любовь к Лизе и дружбу с Петей. На целлулоиде талантливому Мерабу Нинидзе просто нечего играть, так, случайный свидетель семейной драмы.

И, тем не менее, если не читать роман, или максимально абстрагироваться от его знания и смотреть как самодостаточное произведение, «Синдром…» очень даже. Настоящий бенефис на двоих для талантливейших актёров, всем всё давно доказавших – Миронова и Хаматовой. Плюс сочная операторская работа, где исходной точкой огненно-рыжие волосы героини в соперничестве с асфальтовым Санкт-Петербургом. Актёрские «кукольные» номера этой шизанутой парочки, когда непонятно, где Лиза, а где муляж, отдельная история и слава. Да, мрачновато до безысходности, но и жизнь у всех разная, и восприятие её тоже.

Ну, а про то, что люди делятся на марионеток и кукловодов (в книге всё гораздо сложнее), нам ещё Макаревич в юности рассказал. Значит, и расстраиваться нечего…

Леонид Черток