Жила-была дура. Рецензия на фильм "Да и да" Валерии Гай-Германики

Новый фильм главной мэтрессы отечественного киноэпатажа сопровождает строгое предупреждение «детям до 18». В смысле, смотреть рано, и это при том, что из ленты весь мат вырезали. Я бы ещё добавил «и после 25». В смысле, смотреть поздно, ничего нового для себя не подчерпнёте. Хотя, конечно, всё зависит от того, кто, где, на что и у кого учился….

Итак, есть желающие оспорить, что режиссёр Лера главный infantterribleнового русского кинематографа? Пусть и ужасное, но крайне счастливое дитя, мало кому в мире удаётся с первым же полным метром попасть в Канны, да так, чтобы заметили и отметили. Не Пальмовой ветвью, но всё-таки. И я понимаю зарубежное жюри, хором воскликнувшее: «Вот такая Россия встаёт с колен!». В этой России школьницы матерятся в лицо своим родителям, да так грязно, что герои «Криминального чтива» густо краснеют. В этой России девочки лишаются невинности не в мотеле и не на заднем сидении отцовского «Кадиллака», а на обос…ном матрасе в дальнем углу школьного подвала. В этой России в сиську пьяных девятиклассниц выносят с их первого бала матери на руках - http://rusnord.ru/oldnews/6962-27591.html. И всё, никакого разоблачения культа личности Сталина не надо.

Самое потрясающее, что всё это правда. Так пишут на интернет-форумах, вспоминая собственные школьные годы, закончившиеся вот-вот. Это же признают и родимые киноклассики, ставя «Все умрут, а я останусь» в самые престижные номинации самых престижных «Орлов». Министерство культуры тоже снисходительно взирает, ведь в фильме нет ни слова о политике, это вам не «Левиафан». Мало того, прикольной триумфаторше с пирсингом и татушками сразу предлагают «углУбить» школьную тему сериалом, запущенным в прайм-тайм на главном телеканале страны, да ещё и с повтором в ночном эфире. Вокруг вопли, крики, скандал… но наш Минкульт устами Кости Эрнста с издевкой отвечает – «что, жутко про себя правду смотреть?» - http://rusnord.ru/oldnews/5362-29237.html. Доказывать, что ты родом из другого социума, вроде как бессмысленно, для чиновников такого ранга все мы на помойке выросли.

Но время идёт, школьники вырастают и превращаются, кто в студентов, кто в пролетариат, а кто-то в нечто амёбное. Не растёт только режиссёр Лера, которая никак не может рассчитаться за свои отвратительные школьные годы (сама в интервью признавалась). Но опять появляться классе с камерой, вроде как, и не солидно. Поэтому стоит ударить по учителям с боку. Исподтишка. Чтобы потом долго охали и отмывались.

Фабула незамысловата, как стакан дешёвого портвейна. Сидела близорукая, вполне физически созревшая девушка Саша и занималась самым скучным на свете делом – проверяла школьные тетради. Не от нечего делать – училка она по профессии. Так скучала, что прокурила всю квартиру и, поссорившись на этой почве с роднёй, убежала к чуваку, с которым чатилась (надеюсь, всем знаком этот термин). К слову, Сашин брат мне самому не понравился, гегемон какой-то. Но это ещё не значит, что нужно головой в самый омут богемной жизни.

Дальше стоит вглядеться в название картины. «Да и да»… да-да… дадаизм какой-то. По-моему, Германика именно на эту ассоциацию и рассчитывала. Дадаизм – авангардистское течение в искусстве начала ХХ века, близкое, как к экспрессионизму, так и к постмодернизму. Лозунг этих весёлых ребятишек - «Дадаисты не представляют собой ничего, ничего, ничего, несомненно, они не достигнут ничего, ничего, ничего». Ну, а если так, то остаётся только пить, да жизнь прожигать.

Короче, попадает соскучившаяся Саша в настоящий вертеп. Не через дверь попадает, через окно по пожарной лестнице, что, наверное, символизирует трудный путь к настоящей любви.

А дальше начинается… бардак. Многоопытная режиссёр Лера показывает нам, как живут настоящие художники андеграунда. Вечный запой и прочие сопровождающие его безобразия… но, прежде всего, запой. Даже спорам об искусстве (вернее, величии в нём каждого из собутыльников) отводится минимальное количество экранного времени, так, штришка ради.

Тут хочется обратиться к собственному опыту. Мне приходилось тусоваться в обществах художников, как андеграундовых, так и вполне официально признанных, как молодых, так и очень зрелых. Свидетельствую: везде пьют примерно одинаково. Да, много. Но не до скотского состояния, больше говорят, спорят, доказывают. Наутро похмеляются и берутся за кисть.

Причём это я рассказываю про советские времена, когда картину, иначе как государству под заказ, и продать было некому. Конечно, Москва помнит знаменитого гения Анатолия Зверева, страдавшего настоящим алкоголизмом. Похмельным утром он за стакан портвейна рисовал на обрывках обоев этюды или портреты, за которые сегодня на Западе выкладывают десятки тысяч долларов. Но это было исключение из правил, уникум, легенда столичного бомонда, судьбой которого до сих пор стращают начинающих живописцев.

А ещё мне повезло общаться с питерскими «митьками», у которых пьянство было возведено в культ, в религию. Народу не столько нравилось их наивное искусство, больше похожее на детские карикатуры с добрыми сюжетами, сколько сопровождающий это образ жизни. «Митьки» интуитивно выбрали безупречный маркетинговый ход, став культурным и одновременно культовым явлением, вестниками внутренней свободы, надвигающейся на несвободный мир. Им подражали, украшая свой лексикон «дык» и «ёлы-палы», называя жён «сестрёнками», а друзей «дорогими братками» (не путать с братвой 90-х). Разовый вход в их мастерские стоил три пузыря «Кавказа» (не взирая на половую принадлежность) для коренных ленинградцев. Для иногородних тариф увеличивался вдвое. Секса в их окружении случалось немного, так как «митьки» исповедовали алкогольную асексуальность.

Их звёздный час настал вместе с перестройкой. «Митьки» стали невероятно популярны на Западе, о них снимали документальные фильмы, возя по Америкам-Европам как диковинку из советской кунсткамеры, персональные выставки по всему миру, вплоть до штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. Соответственно, продажи в музеи и частные коллекции. То есть, арт-проект, придуманный как лекарство от тоски социалистического бытия, стал приносить реальные деньги.

В итоге приезжаю я в середине 90-х снимать про «митьков» сюжет для программы «Спид-инфо-видео»… а они завязали. Безудержное пьянство потеряло глубинный смысл. Оно было сродни пассивному сопротивлению ханжескому советскому режиму. А против чего бунтовать, когда рисуй, что хочешь, пиши, что можешь, пей, на что деньги есть. Теперь они обласканы губернатором и устраивают между собой войны за недвижимость - http://rusnord.ru/result/7920-26614.html. Вот и вся идеология.

Но «митьки» пили по-доброму, почти не матерясь и даже злоупотребляя уменьшительно-ласкательным суффиксами. Этакие пьяные добрячки в бородах и тельняшках, их программное полотно так и называлось – «Митьки никого не хотят победить». Герои последнего фильма Гай-Германики пьют зло, матерятся грязно и выбрасывают друг друга из окна (благо невысоко).

Что остаётся близорукой училке Саше? Как и любой русской женщине – спасать самого трепетного и неприспособленного к жизни Антонина (творческий псевдоним очередного Пупкина), который в порыве творческого поиска и самоуничижения готов свой зад пьяному быдлу подставить. Всё на глазах Саши, которую он называет духовно тупой.

И ведь прав, шельмец, если принять за истину то, что играет Агния Кузнецова. Бродит за ним по пьянкам, где её периодически окунают… догадываетесь во что. Когда Антонин ей изменяет, ждёт до начала фрикций, и лишь потом с изменившимся лицом бежит к пруду… пардон, на улицу. Готова жить в заплёванно-заблёванном бардаке, спать на обтруханных простынях… нет чтобы поменять-прибраться. Совсем забросила школу (или авторы не обратили внимания на такую мелочь из разряда «правда жизни»). То, что показали по части интима, лично меня совсем не убедило в том, что у обладательницы диплома о высшем образовании крышу сорвало от сексуальных возможностей своего героя. Типичное похмельное ковыряние – «скажи спасибо, что он вообще встал». Понимающее всепрощение, когда партнёр, с которым только что целовалась и ещё собираешься, вдруг увлёкся непрофессиональной уринотерапией (ох, и пересмотрела режиссёр Лера «Сто дней Содома» Пазолини). В общем, как есть дура отмороженная…

Впрочем, по мнению авторов «Да и да», и в такой жизни растений найдётся место подвигу. Когда Антонину ставят убийственный диагноз (а чего странного?), Саша лбом начинает пробивать двери чиновничьих кабинетов. И опять лажа создателей – здравоохранительная чиновница отказывает по причине исписанности-разрисованности гражданского паспорта художника. Я такие видел в жизни… но в 80-х, когда на улицу можно было выйти вообще без документов, свой утерянный восстанавливал года полтора, вполне обходясь мосфильмовским удостоверением. Но в наше время и с таким образом жизни, что ведёт Антонин – «от мента до мента»… не верю категорически.

Походя Гай-Германика опускает своих дружков художников-авангардистов, Сашина мазня, написанная в порыве отчаяния, успешно продаётся на уличном вернисаже. Вот оно, подтверждение мысли миллионов поклонников живописи с тройкой в дневнике по ИЗО – «и почему не я придумал хохму с «Чёрным квадратом»?!».

Что же в итоге я увидел? Маргинальная Лера Германика переросла своих бывших школьниц-девятиклассниц, и сама стала училкой, как она представляет себе изнанку этой профессии. Помните, в «Школе» одна такая, запутавшаяся в интимных отношениях, начинает рукоблудить, стоя у окна, и ходить с ученицами из своего класса по молодёжным дискотекам. Сейчас их мир усложнился, самый эпатажный режиссёр нового российского кино тоже выросла… но не повзрослела. Просто у неё свои куклы…. преимущественно голые и с перегаром. Все два часа просмотра не покидало ощущение, что сценарий «Да и да» написан школьными каракулями.

Но почему такая любовь официоза? Кажется, используется тот же приём, как когда-то выпустили на официальную политическую арену Жириновского – не хотите фильмов Михалкова, будете смотреть сплошную Гай-Германику!

Вот это контрпропаганда, Соловьёв и Киселёвым просто отдыхают…

Леонид Черток