Ювенальное детство. Юмористическая проза

Что могу я рассказать о моем счастливом детстве в свободной стране?

Вчера мы с папой № 1 ходили на гей-парад. Было так прикольно! У меня два папы. Когда-то были папа и мама, но благодаря ювенальной юстиции меня у них забрали. Их тоже забрали, но в другое место – спасибо ювеналам за мое счастливое детство! Ведь бывшие мама и папа запрещали мне бегать зимой без шапки, заниматься онанизмом и пить пиво. Я на них настучал – и вот результат. Детям ничего запрещать нельзя, это нарушение их естественных прав. За этим зорко следит ювенальная юстиция. После демократической революции, когда упразднили ФСБ (зачем она нужна, нас прекрасно защищают ФБР и миротворческие силы НАТО), тех его сотрудников, которые ловили шпионов и боролись с терроризмом, люстрировали. Их всех увезли в натовских фургонах, и с тех пор никто их не видел. А тех, которые боролись с оппозицией, люстрировать не стали, а перевели работать в ювенальную юстицию. И теперь они – лучшие друзья детей. Поэтому я живу с двумя папами, чем очень горжусь.

 После гей-парада мы возложили цветы к памятнику жертвам Жаждомора. Кто не помнит – это время, когда проклятый старый режим ограничивал продажу спиртного. Теперь продают и пьют на каждом шагу, как в девяностые годы. На уроках истории нам много рассказывают про девяностые годы. Я и сам мечтаю попасть туда на машине времени: стать бандитом, носить малиновый пиджак, золотую цепь и собирать дань с коммерсантов. Но машину наши западные друзья пока не изобрели. Сегодня, как и тогда, многие пацаны хотят стать бандитами, а девчонки – проститутками, чтобы обслуживать наших друзей из миротворческих сил НАТО. Ребятам из НАТО – отдельное спасибо за то, что обороняют от агрессивных притязаний Вологодской республики на наши земли. А еще – от внутренних смут и усобиц: ведь некоторым отщепенцам не нравится наша счастливая жизнь. Натовцам помогают бойцы верхневолжских карательных частей. Быть карателем почетно и денежно.

 Мой папа № 1 повел меня в капище. Оно находится на месте бывшей церкви восемнадцатого века, которую забыли разрушить большевики. Когда я был маленький, жрец Богомудр там посвятил меня в язычники. Как все-таки прекрасно, что мы живем в Верхневолжской республике, где господствует родная вера, и нет ни одного черного. Есть, правда, ваххабиты, но они свои – белые, славяне. Они нас не трогают, а отлавливают уцелевших православных.

 Нам ничего не угрожает: граница Халифата проходит далеко на юге, под Курском, а здесь от любых поползновений нас надежно охраняют союзники из НАТО. Раньше наш народ угнетали москали, но теперь мы свободны. Визу в Тюмень или Красноярск получить проще простого, в Иркутск сложнее – там китайцы. Но мы с папой № 2 в прошлом году летали на озеро Байкал. Правда, рыбы половить не удалось: с тех пор, как китайцы построили комбинат, рыбы там не стало, и нерпы тоже. Зато там стоит самый большой в мире памятник Мао Цзэдуну. Клевый памятник, круче, чем шведский Карл в бывшем Петербурге или Бисмарк в Кенигсберге! Это в учебниках написано.

 С папой № 1 мы ездили в Москву – туда вообще визы не надо, только пропуск выписать в оккупационную зону. Мы побывали во французской. Там стоит мавзолей оппозиционеру Нахальному, благодаря которому мы живем так счастливо, как никогда. Видели еще конную статую генерала Власова на бывшей Красной (теперь – Радужной, там гей-парады проходят) площади, мемориал «Браткам, павшим в разборках» и бывший мавзолей Ленина, где теперь торгуют шмотками. А в кремлевской стене хоронят олигархов за миллионы баксов.

 В какое замечательное время нам довелось жить! Сюда приезжают туристы со всего мира посмотреть, как наши ребята устраивают ритуальные танцы вокруг идолов, водят гей-хороводы. Говорят, даже в Новой Гвинее так не пляшут, как у вас. А еще здесь идеальная экология: половина населения уехала на заработки в Европу или в Китай. Меньше народу – больше кислороду. Бывший авиационный завод теперь производит оглобли и продает их туристам, народные умельцы расписывают шкатулки (их раньше называли палехскими) сюжетами из «Камасутры», другие собирают клюкву, чернику, грибы и продают прибалтам на переработку. Тем самым пополняется государственный бюджет. Есть иные экологически чистые производства (плантации мака, конопли), еще налоги с проституции и взяток.

 Раньше, в бывшей России, большие деньги тратились на выборы. А теперь наоборот: все места в Думе Верхневолжской республики продаются с аукциона, кто больше заплатил, тот и депутат, и казна пополняется. Выборы только в сельских поселениях, их осталось всего три.

 А еще наши чиновники продали Эстонии большой кусок республики – до самого Ярославля, потом на эти деньги гуляли три недели. Оставшиеся деньги перечислили в казну государства.

 Никто не голодает, хотя сельского хозяйства почти не осталось. Да и зачем оно, если из-за границы нам присылают продукты с ГМО? Благодаря такой пище, у некоторых одноклассников по шесть пальцев на руках и ногах. Нам на уроке биологии сказали: ГМО способствует эволюции человека. Вообще нас учат тому, чего не знали наши ровесники при старом режиме: на уроках ботаники мы изучаем полезные свойства конопли, на химии – этилового спирта, по литературе проходим «Мудищева», на уроках истории читаем «Майн Кампф». А еще мне нравятся встречи с интересными людьми: недавно к нам приходил пожилой скинхед и рассказывал, как их прессовали при старом режиме. Сейчас такого нет, свобода, говори что хочу, ценуру отменили, и нецензурные слова есть даже в конституции республики. Как окончу учебу, куплю аттестат – поеду в Хельсинки зарабатывать на жизнь, мыть посуду в кафе. За границей большинство городской молодежи трудится: парни моют посуду или автомашины, девушки танцуют в стрип-барах. А некоторые старшие ребята служат волонтерами ограниченного контингента в Боливии, помогают американским друзьям проводить «Бурю в горах».

Спасибо оппозиционеру Нахальному за наше счастливое детство!

Анатолий Беднов