Зеркало без героя. Рецензия на фильм «Холодное танго» Павла Чухрая

Кто-то вздохнёт – опять про Холокост. Да, я подтверждаю – опять про Холокост. Пусть тот, для кого есть разница, сколько евреев погибло от нацизма, шесть миллионов или только пять с половиной, узнает о судьбе литовских евреев. И ужаснётся. Конечно, если сердце есть.

Но фильм не только о Холокосте. Он и о странностях любви, о феномене предательства, о поворотах судьбы. Другое дело, как это получилось у автора экранизации.

Знаю, что «Холодное танго» снято по мотивам повести Эфраима Севелы «Продай твою мать» (прочувствовали название?). Специально ещё не читал, чтобы быть на одном уровне с большинством. Так что рассматриваем только фильм.

Сначала о режиссёре. Сегодня Павел Чухрай известен как мастер мейнстрима. Снимает вроде бы авторское кино, но с расчётом на массового зрителя. Достижения в этом жанре всего два - «Вор» и «Водитель для Веры» («Танго» третье, судьба его пока неясна, но явно не кинособытие, тем более, не лидер проката), зато каких. Особенно «Вор», который кроме лидера проката своего года был даже номинантом на «Оскар». По мне, так любопытно, не более того. Много вопросов по поводу историчности показанного (а уж в «Водителе для Веры»!), тем более, что не Средние века.

Я же Павла Григорьевича знаю ещё по советскому «Мосфильму», работал на его «Зине-Зинуле». Очень беспомощный был режиссёр, хотя и не из начинающих. История про комсомолку, борющуюся с приписками. Почти перестроечная, Горбачёву должно было понравится. Только наснимали такого, что даже по телевизору до сих пор не показывают.

Так что «Вор» и далее… несомненный прогресс, надо отдать должное.

Я не в курсе, сколько в режиссёре еврейской крови. В данном случае это имеет принципиальное значение из-за кровоточивости темы. Наверное, мало кто будет спорить, что Стивен Спилберг – гений в кинематографе. Но он бы никогда не снял такой «Список Шиндлера», не будь американцем еврейского происхождения (как и Роман Поланский «Пианиста»). Потом ведь пытался снимать о тяжёлой судьбе негров… и близко не стояло.

Вы знаете, что до 1940 года столица Литвы Вильнюс считался польско-еврейским городом? Вы знаете, что с приходом немцев его еврейское население было изведено практически под корень, к осени 41-го было уничтожено до 80 % литовских евреев, а Вильнюсское гетто называют одним из самых страшных в истории Второй мировой войны? А то, что высылка литовцев уже советскими властями началась ещё до начала войны, после Победы было только продолжение, вы знаете?

Если нет, вам простительно. Всё это должен был знать режиссёр Павел Чухрай. Допускаю, от таких знаний у него самого поехала крыша…

Фильм начинается с душераздирающих кадров – мать должна выбрать, кого из детей, которых везут на смерть, ей выкупить перед тем, как её саму убьют. Да, почти слизано с «Выбора Софи», но здесь решение другое – или обоих, или никого. Не знаю, понимал ли сам Павел Григорьевич, что он снимал, но в его картине это единственный бескомпромиссный выбор, всё остальное сомнительно.

Спасшийся почти чудесным образом сын идёт в единственное известное ему убежище – свою бывшую квартиру. А она уже заселена. Наверное, вы догадываетесь, что немцы раздавали квартиры уничтоженных ими евреев исключительно своим верным пособникам. Так и тут, некто угольщик, который приторговывает вещами казнённых (обманывает своих хозяев). Но при этом остаётся… неплохим человеком. По крайней мере, не сдаёт пацана, прячет у себя. Даже тогда, когда на того падает подозрение в изнасиловании дочери. Знаете, я не верю в таких доброхотов. Участвовать в преступлениях против человечества (а что иное Холокост?), а в чём-то быть порядочным и сердобольным (представляете, что значит для отца надругательство над дочерью)… как-то выше моего понимания. Учитывая профессию фигуранта, не располагающую к тонким переживаниям, давайте смотреть правде в глаза.

Слово угольщик вообще часто произносится. Слишком часто. Как будто режиссёр вбивает нам – подлости в этом мире творятся в основном руками простых людей, зато разрабатывает их элита. А то мы этого не знали…

Как только я увидел в семье угольщика дочку одного возраста с беглецом, сразу понял – будет роман. Чистый и невинный, им же обоим чуть за десять. Он и начался так… с танца. Если бы не ворвался в кадр похотливый рыжий немец и всё не изломал. Мальчик не смог ему противостоять, только плакал в своём чулане да сжимал ножик в руке. А мог бы и прирезать… так решила девочка, и режиссёр её поддержал, до конца фильма муссируя тему предательства, постоянно ставя повзрослевшего героя перед нравственным выбором.

Стоп, эти двое в своём уме?! Они представляют, что такое ударить человека ножом, хотя бы даже в спину? Намного сложнее, чем нажать на курок. Тем более ребёнку. Тем более тому ребёнку, чьи силы брошены на собственное выживание, так его маленькая несчастная жизнь сложилась. Павлу Чухраю бы в своё время в армию сходить… а он всё по факультетам ВГИКа прыгал.

Дальше главный герой (Макс) уходит партизанить, потом его увозят на Большую землю, как я понял, учиться. Возвращается он в Вильнюс уже молодым человеком и… играет на аккордеоне в ресторане. Его этому в Москвах-Ленинградах учили? Наверное, тому есть объяснение в книге, но мы же фильм смотрим. И дальше новый поворот судьбы – еврейского ресторанного музыканта приглашают работать оперативником в органах, он, видите ли, коменданту города чем-то приглянулся (ещё раз убедился, что Сергей Гармаш абсолютно универсален даже без смены интонации… только костюмы от роли к роли меняй).

В новой ипостаси Макс становится ярым борцом за установление советской власти (режима) в Прибалтике. Ловит «лесных братьев», убивает их, пытает, когда придётся, подписывает доносы на своих благодетелей, когда попросят (борьба за власть внутри НКВД, вы же понимаете). Причём ясно чувствуется авторский укор в его сторону и сочувствие к борцам за независимость.

Моё отношение к Софье Власьевне (советской власти) вы знаете. Не раз писал о том, что прибалтийским республикам в те годы крупно не повезло – то одни бандиты придут, то другая братва (но с похожей идеологией и методами) их подвинет. Но и сами литовцы хороши, нечего сказать. Мой отец, командир роты автоматчиков, после окончания войны выбивал «лесных братьев» по соседству в Латвии. Человеком он был прищуренным, по-своему оценивал все события, но латвийский период описывал однозначно – воевали со сволочами, которые хуже немцев.

Их, кстати, не зря называли «лесными». В городах практически не появлялись, поэтому покушение на коменданта, хоть и в ночное время, можно принять с большой натяжкой. А вот засады на дорогах, выстрелы из-за кустов, убийства комсомолок-активисток – это стиль тех братьев. Отец рассказывал, что бандитов приходилось буквально выковыривать из схронов, идти на прямое столкновение с регулярными советскими частями они боялись. Так что от меня никакого сочувствия не будет.

Но и пассию Макса, дочку угольщика с близким всем россиянам именем Лайма, тоже колбасит не по-детски. Не странно, что с таким папашей она выросла ярой антисемиткой и ненавистницей всего советского… странно, что в этом виновата та детская нерешительность Макса, автор ленты нам всё время на это намекает устами героини фильма. Единственный их разговор по душам на эту тему, когда вдвоём рассматривают фотографии его родственников-хасидов:

- Я эту жизнь не застал.

- А я этих людей боялась, думала, они выпьют мою кровь.

- Но выпили кровь их детей…

И что? И ничего, как была сучкой, так и осталась. Вообще выбор Юлии Пересильд на эту роль рискованный и неудачный (на мой взгляд). Увы, это не та актриса, одно появление на экране которой в любой ипостаси заставляет учащённо стучать мужские сердца. Понятен успех у мужчин её героини в «Битве за Севастополь», фактически служебные романы плюс заводит (я думаю) обладать женщиной, каждый день убивающей по десятку врагов. Но в данной истории совсем не могу понять Макса, после войны везде ощущался тотальный мужской дефицит.

В итоге нуарный наезд камеры большого мастера операторского дела Ильи Клебанова на ресторанное зеркало, где по идее отображается богатый внутренний мир с детства испорченной девчонки Лаймы, не приносит ничего нового зрителю. Типичное зеркало без героя.

Вообще фильм перегружен многозначительными намёками, на выходе из которых пшик. Кто скажет, зачем понадобилось поручать роль то ли официанта, то ли метрдотеля, то ли швейцара, который торгует любимыми папиросами Сталина, карлику? С него и начинается вся ресторанная линия. Я намёка не понял… но ведь была какая-то параллель… или автор рецензии по жизни безнадёжно туп и невосприимчив? Весь просмотр я ощущал какую-то недосказанность, как будто длинное кино подгоняли под односерийный экранный стандарт.

Конец просто разочаровал. То, что герои приговорены самим историческим моментом, нам пытались объяснить в течении почти двух часов. В случае с Максом это переходит некие границы. Так часто с экрана звучит «вы, евреи, сами во всём виноваты», что кое-кто сомневающийся может и задуматься – «а ведь действительно…». То есть, совсем обратный эффект главной идее картины.

И уж совсем анекдотично выглядит разжалованный комендант Таратута (Гармаш), совершенно невероятным образом ставший попечителем единственного позитивного плода любви между евреем и литовкой (там вообще по ходу изнасилование случилось), бегающий по кромке холодной Балтики и орущий волнам что-то типа «ах ты Родина-уродина».

Так заканчивают, когда сказать нечего. Может, не следовало и начинать?

Леонид Черток