Тот, который просто устал. Борис Ельцин и его разное время

1 февраля – день рождение первого президента России Бориса Николаевича Ельцина. Вчера ему бы исполнилось 90… но люди его стиля жизни и темперамента не доживают до таких преклонных лет.

Для одних он злодей, разрушивший и государство (СССР), и политическую систему (социализм). Для других гений, изменивший жизнь миллионов к лучшему. Две эти точки зрения никогда не соприкоснутся.

Поддержим мнение последних. Публикуем материал, написанный на следующий день после его кончины 14 лет назад:

- 31 декабря 1999 года у меня впервые попросили прощение. В Новый год, а не в Прощеное воскресенье! Не сын, не жена, не приятель, зажавший десятку, и даже не начальник по работе, пьяный до демократичности. Попросил президент. Он устал, он уходил. Уходил сам, без гроба или арестантского конвоя. Даже его предшественник Горбачев, прощаясь с народом дрожащим от обиды голосом, не догадался сказать простого «извини».

Поверил ли я до конца в искренность Ельцина? Тогда вряд ли, ибо уже работал в политическом поле и видел, как любая мелкая сошка, попавшая в орбиту власти, зубами держится за свое кресло. И тем не менее взгрустнул. Года его правления были лучшими, самыми яркими (при всей их непредсказуемости) годами моей собственной жизни.

Ельцина Москва признала не сразу. Наступало время чудес, появлялись первые кооперативы и первые большие деньги, зато с прилавков исчезла водка, потянув за собой остальные продукты. В газетах начали печатать то, что раньше осмеливались обсуждать под одеялом с женой. И то не со всякой. Какой уж тут секретарь МГК КПСС, один Горбачев на устах.

Первый раз фамилия Ельцин прозвучала после памятного пленума, породившего крылатую фразу: «Борис, ты не прав». Удивительное дело, даже самые ярые демократы не обратили внимания на слова бунтаря о реставрации застоя и авторитарном стиле правления. Всем запомнилась последняя часть, в которой Ельцин просил генсека урезонить свою супругу, очень своевременная была мысль. Это сейчас о Раисе Максимовне вспоминают с любовью, как о первой леди государства после Крупской, чей образ знал каждый школьник. Тогда она раздражала. Не яркими нарядами и независимым поведением, а тем, что лично давала указания, как правильно варить сталь и лезла к мужу с советами. А тот ее слушал, какой настоящий мужик уважает подкаблучника? Было видно, Михаил Сергеевич обиделся именно на эту часть. Уход же Бориса Николаевича из зала заседания воспринимался, как бросок рядового Матросова на амбразуру. Все ждали  некролога о скоропостижной кончине неудобного первого секретаря. Его не последовало, и это был хороший знак. Будущий «царь Борис» сорвал свой первый «банк».

После этого в столице его как-то сразу полюбили. Телегруппы носились за ним по столичным улицам и магазинам, многие редакторы Останкино потеряли за него в эфире свои места. Потом и Россия признала в нем лидера. Но это так, разминка.

Основная партия началась в августе 91-го. Горбачев тогда испугался не только того, что он наворотил с гласностью и демократией, лишивших его главного оружия против народных масс - страха. Уверен, он хотел скинуть и основного оппонента, набирающего со страшной силой очки, обо всем этом я писал не раз. Выиграл Ельцин. Домохозяйки ликовали, изучая этикетки невиданных колбас и колготок, отучаясь при этом складывать в чулок стремительно дешевеющие дензнаки. Бывшие прорабы и завлабы, в одночасье севшие в директорские кресла, приучались не спать с секретаршами хотя бы до конца испытательного срока, а также к тому, что малиновые пиджаки и золотые «гайки» являются униформой совсем другой профессии.

Но кто-то понял и другое. Например, то, что правила игры изменились, и просто отбывать свои 9 часов на рабочем месте уже не получится. Что уже никто ничего не гарантирует, даже пресловутого прожиточного минимума в 120 рублей, надо самому крутиться. Особенно раздражал вчерашних избранных тот факт, что даже студенты могут при определенных обстоятельствах купить себе подержанную иномарку, которая все равно выигрывает у их персональной «Волги».

Все это вылилось в кровавый октябрь 93-го года, основное обвинение в адрес Бориса Ельцина. Но представим на секунду, что победил бы Верховный Совет и начался очередной передел собственности. Страшно представить, если уже в 91-ом московская братва с предпринимателями скидывались в общак на покупку автоматов в подмосковных воинских частях. Конечно, мир подобной бойни в ядерной стране не допустил бы, наводнив Россию «голубыми касками», и мы с вами получили югославский вариант, но с неизмеримо большими человеческими жертвами. Да и в Москве гражданских столкновений избежали только потому, что власть показала свою силу. Причем достаточно мягко, быстро выпустив на свободу зачинщиков беспорядков. Я же ожидал, что Руцкого с Хасбулатовым расстреляют прямо у белых стен по решения какой-нибудь «тройки», никто бы особо и не заметил. А они живут. Говорят, очень неплохо...

Очень любят ругать ельцинский режим антинародным. Скажите, при каком «народном» режиме в нашей стране возможны были бесчисленные пикеты, демонстрации, десятки оппозиционных газет, перед которыми якировская «Хроника текущих событий», за одно прочтение коей грозил реальный срок, выглядит безобидной «Мурзилкой»? Народу разрешили хотя бы чирикать, правда, с кормом не всегда получалось. Зато платили хоть какие-то пенсии, чего в богатеющем Китае, который так любят ставить в пример сегодняшние левые, не дождешься. Наконец из России стало можно не только свободно выезжать, но и возвращаться, и мы не потеряли безвозвратно целую армию профессионалов. Заметьте, никто из недовольных не выбрал для дальнейшего проживания Гавану или Пхеньян. Потому что здесь можно было свободно говорить, а с кормежкой там еще хуже.

Мне тоже не доставляло удовольствия смотреть на пляшущего, дирижирующего или спящего Ельцина. Борис Николаевич расслабился, он относится к типу людей, чувствующих себя комфортно исключительно в пограничных ситуациях. Конечно, в идеале очень хотелось бы видеть во главе государства образованных и воспитанных людей, как академики Сахаров и Лихачев. Но мы то с вами знаем, что это утопия, их речей не могло понять большинство российского населения. Ельцин сгладил шок от изменения власти, бывший партаппаратчик во всех своих проявлениях был близок и понятен обществу.

Да, он не провел суровую кадровую чистку на местах, как это сделали в Чехии. Он просто не мог репрессировать своих же. Я далек от мысли, что все ключевые решения принимались им лично, но есть много свидетельств, что самые сложные моменты он брал на себя, по крайней мере, ответственность. Да, много ошибался. Но кто знает, как надо правильно? Ведь эксперимент 1917 года продолжается до сих пор, мировых аналогов нет. Мы учились жить по-новому, и президент с нами, правда, не всегда на пятерки. Ему труднее, он и до этого имел всё.

Еще я помню, как не спал ночь на президентских выборах 96-года. Пил коньяк, уставясь в телевизор и облегченно заснул только после подсчета голосов на Урале. Зюганов сам по себе был не страшен, коммунисты успели обрасти собственностью, и вряд ли стали бы ее обобществлять. Зато появилось много творческих планов и идей, а любая смена курса автоматически вела за собой новую идеологию и ограничение свободы. Пусть КПРФ торжествует в парламенте, зато президент Ельцин гарантировал мне мою личную профессиональную свободу, и то, что любимый Сергей Довлатов не попадет в список «нежелательных» авторов. У кого другие ценности, его проблемы.

Мне смешно, когда молодые мэры провинциальных городов называют главным детищем Ельцина «наследника» Путина. Наверное, Александр Донской когда-то прочитал интервью с Сергеем Михалковым, где он лучшим своим произведением называет сына Никиту. Что ж, и мне «Пять вечеров» нравятся больше, чем «Дядя Степа», но на этом сходство заканчивается. Нам повезло со вторым президентом, но и второму президенту повезло с ценами на нефть. А еще повезло оппозиции. Будь Путин у власти в 93-ем, несколькими танковыми выстрелами по Белому дому дело бы не кончилось. Вы в глаза его взгляните...

Борис Ельцин покинул этот мир, как, наверное, мечтает каждый. Скоропостижно, просто сердце остановилось. Значит, Всевышний простил его. Я, собственно, никогда и не обижался.

  Леонид Черток (дата публикации 24.04.2007-го)