Вместо де Ниро. «Упражнения в прекрасном» Виктора Шамирова

Если коротко, «Упражнения...» об этом. О том, что могло случиться в жизни, да не срослось по независящим от героев обстоятельствам. Менее пафосно - про актёрские понты. Но и про что-то большее...

Московские друзья удивляются. Не понимают, чем их так берёт камерный фильм, снятый «за три копейки» и не собравший в прокате и 200 000 $. Ан нет, скачали бесплатно в интернете и раз в месяц пересматривают. Потому и не собрал кассу, можно сказать, обокрали своих же киношных братков (и я не лучше).

Но я, хотя бы, не задаю себе вопроса «чем?». Потому что это из детства. Пару раз ездил с маминым театром на гастроли. Театр был так себе, хотя и академический, из тех, куда билеты в нагрузку к Ленкому и «Современнику». Правда, было в его репертуаре несколько спектаклей, которые брали детскую душу, смотрел их по сотне раз (на халяву-то...). Теперь понимаю - это заслуга драматургии, но никак не режиссуры или актёрского мастерства. Согласитесь, драму пяти девочек в «А зори здесь тихие...» даже бездарной игрой трудно принизить. Хотя, всё равно, лучше было смотреть «на Таганке»...

Но любил я мамин театр не за сцену, а за кулисы, вернее, за закулисную жизнь. Вот где страсть, где фарс и трагедия в одной женской гримёрке! Несмотря на то, что вечером все возвращались в обычную жизнь (то есть, по семьям). Только представьте, как отрывались эти люди, постоянно во что-то играющие, как только садились в поезд, уносящий их на летние гастроли. Рушились и создавались семьи, на что я, по малолетству, не обращал внимания. Зато на всю жизнь запомнил острый запах маринованного чеснока, которым закусывали... сами знаете что.

А ещё остались в памяти пыль и скука пустых гостиничных коридоров, которые к концу гастролей становились родными. Как и улицы чуждого тебе города, будто Москва приснилась в прекрасном и долгом сне. Тем вкуснее было возвращение домой, с ощущением взрослой бывалости. Хотя, если разобраться, такое гастрольное лето было настоящей школой жизни... пусть и с факультативными уроками.

Как-то дурёха-одноклассница (бывшая круглая отличница) удивилась, что не пошёл по маминым стопам в её театр, ей казалось, что у актёрских детей иной дороги нет. Потому и не пошёл, что представлял этот серпентарий, «террариум единомышленников», из которого уйти бы, да некуда, везде одно и то же. Поэтому я выбрал кино. Там в отношениях проще, не срослось с коллективом - перешёл на другую картину, всего-то и делОв.

Но в мамино время не было антреприз, одни репертуарные театры. А антрепризы - то же кино, скачки по стране из труппы в труппу. Да и труппа ли это - пять-шесть человек от силы? Обыкновенный чёс, как у музыкантов, только с разными командами.

Я на антрепризе один раз был, и то с камерой. В Архангельск приезжал Армен Джигарханян, вместе с Ириной Купченко представлял что-то из Пристли. Мне лично за народного было стыдно, текст не знал абсолютно, нагло читал по бумажке (благо драматургия позволяла) при переполненном зале. Потом втихаря подснял его с нашим кандидатом (не помню уже куда) и в предвыборный ролик вставил. И поделом, за такую-то халтуру...

В «Упражнениях...» в поезд садятся пятеро - четверо актёров и администратор («я - гастрольный директор»). Из актёров - трое маститых, жизнью побитых, спитых и одна начинающая, ещё свято верящая в волшебный свет рампы, повторяющая текст перед каждым выходом. Фильм, что называется, актёрский, актёром и снят (Шамиров - исполнитель роли Алика), всё внимание к ним.

Один из актёров - Вася. Такой в каждом театре есть, в каждой киногруппе, да что там, почти в каждой большой компании. Может запить, но не безнадёжно. В этом состоянии он ужасен и абсолютно бесконтролен. Вот он декорирует тамбур вагона новыми вмятинами при помощи головы какого-то, случайно наехавшего на него попутчика, в котором видит своего же потенциального зрителя и фаната, а в следующий момент берёт гитару и начинает орать Цоя, мешая досыпать всем, кто есть в купе. Он приходит пьяный на спектакль, отыгрывает на одном голом  мастерстве, а утихомирить его может лишь один человек в этой компании (и это не гастрольный директор). Пристаёт к молодой партнёрше, но больше не из похоти, а по старинной традиции и дабы не отвыкнуть. Не обижается, когда ему не «дают» (или дают не то и не туда). В Москве он вполне приличный семьянин, строит дачу. Сколько я таких Вась по жизни знаю, и не перечесть...

Алик. Еврей Алик (это и есть режиссёр фильма Виктор Шамиров, вы его много раз видели в киноэпизодах, но никогда не вспомните - в каких). Не просто еврей, а польский. Как все приличные евреи, он любит маму, в результате чего живёт один, если не считать любимой кошки. А как иначе - «ведь мама может её не одобрить»? Можно заподозрить в нетрадиционной ориентации (в той самой), но, скорее, это застарелый «эдипов комплекс». Трогательно любит пирожки, Вася подозревает, что он их, «по-еврейски», прячет под подушкой. Ещё он не лезет за словом в карман. И не просто не лезет. Слова из кармана сами к нему на язык прыгают. Почти интеллектуал (что, опять же, очень по-еврейски). Наименьший актёр из всех присутствующих и уж точно не Актёр Актёрыч.

Женя. Звезда (и по жизни тоже, сам Гоша Куценко), снизошедшая по старой дружбе сыграть в спектакле. Уже за сорок, сплошная рефлексия, снова кастинги и отказ взять его на желанную роль в сомнительном «Порт-Артуре» (по-моему, здесь обстебали «Утомлённых солнцем-2»). Всё подробно расскажет о себе в самом начале фильма. Узнаваем до неприличия, таких в кино через одного, вызывают лёгкое (но устойчивое) чувство брезгливости. Ходячее подтверждение тезиса о том, что актёр - не мужская профессия.

А ещё Алиса. Та, что вместо Цветковой. Удачно попавшая в спектакль, вытащившая счастливый билет судьбы - может, что-то дальше и сложится (в профессии). Наивна, как и все выпускницы театральных, от ГИТИСа до ВГИКа. Верит во всемирную справедливость и то, что ей судьбой предназначено нести искусство в массы. Жизнь, как обычно, это правит. Не без способностей и самоиронии, копается в себе. Уважает старших товарищей по цеху, но в койку к ним прыгать не спешит, ценит в себе женщину. Говорят, такое встречается. Я лично не встречал (в том мире)...

Дальше всё, как в жизни (в той жизни). Когда спектакль сыгран плохо, они винят друг друга, но так же друг другу поют дифирамбы, когда зритель их три раза вызывает на бис. Они уже давно равнодушны к работе, но жизнь заставляет их ехать в следующий город. Потому что ничего другого они делать не умеют, да и не хотят, а кушать хочется. Играть на сцене - не мешки ворочать.

И здесь я начинаю понимать, почему такие хилые сборы в прокате. Фильм очень профессиональный. В том плане, что он о конкретной профессии, от того и близок ограниченному кругу людей, с ней соприкасающихся. За всем этим стоит мечта детства, когда на детсадовском горшке грезили о славе, деньгах и цветах. У кого-то (единиц) получилось, ставка за съёмочный день (не падайте в обморок) от 5 000 $ (США). Подавляющее большинство - прозябает в массовке. И это в лучшем случае, в России полно провинциальных театров на уровне выживания, где успокаивают себя служением Мельпомене (а то можно спиться или повеситься). В фильме такой театр покажут, вечернюю пьянку труппы, которую, странное дело, начинаешь не презирать, как неудачников, но уважать, как подвижников.

А посерёдке эти четверо (бултыхаются, как...). Не звёзды, но и не в жо... . Даже за такой успех приходится платить (сцена банкета в компании хама-олигарха местечкового уровня). И спастись от этого можно только в любви. В любви к друзьям и к этой распроклято-прекрасной жизни и профессии.

Спросите любого медика про его самый нелюбимый сериал. 95 % даю, что он назовёт вам «Скорую помощь», которой много лет засматривался остальной, немедицинский мир. Причина в откровенной профессиональной лаже, которую другим не определить.

А вот киношно-театральные люди «Упражнениями в прекрасном» засматриваются. Такая вот фигня. И вы попробуйте. Советую...

Леонид Черток