Закон «О недрах»: поиск несоответствий

- Насколько мне известно, в арабских странах население королевств может не работать, а жить за счет денег, получаемых от налоговых поступлений за пользование недрами. Фактически, безбедная старость очень многим обеспеченна только за счет того, что на территории их региона добываются нефть, золото или алмазы. Возможно ли, что с усовершенствованием законодательства нечто подобное произойдет с жителями Архангельской области? - На сегодняшний день налог на добычу полезных ископаемых - это основной налог, который поступает от недропользования в бюджеты различных уровней, есть еще платежи за право пользования недрами, но бюджетные поступления от них несоизмеримо ниже. В соответствии с ныне действующим законодательством на сегодняшний день 60% налоговых средств от добычи полезных ископаемых идет в областной бюджет, а 40% уходит в федерацию. - И это все средства, которые область может зарабатывать при использовании недр? - Конечно, нет. Помимо этого мы собираемся проводить аукцион на месторождение бокситов: два участка уже сейчас полностью готовы к разработке. Если победитель аукциона получит лицензию, то уже через пару лет он сможет бокситы добывать. - В связи с этим хотелось бы узнать, какие полезные ископаемые сегодня добываются в области? - Давайте разберемся, что мы добываем в области: алмазы на сегодня мы пока не добываем. Налаженная добыча ведется лишь бокситов, песка, гравия, известняков и подземных вод. Это все, что мы добываем! Так что давайте уточним: мы говорим о потенциале области или о практическом состояние того, что мы добываем? Если говорить о потенциале, то практически речь идет о разработке алмазов. - Есть ли на территории области какие-нибудь еще крупные месторождения, подготовленные к разработке? - У нас есть практически оцененное месторождение на Новой Земле, которое было открыто три года назад. Но добыча полезных ископаемых начинается не после оценки, а после разведки. К сожалению, нам туда сейчас не попасть из-за статуса Новой Земли как военного объекта. Для того, чтобы вести там работы, необходимо получить согласование генштаба. Пока этот вопрос немного затормозился. Хотя уже сегодня оценено, что новоземельское месторождение по запасам среднее, а, может быть, крупное. - На территории области нет перерабатывающего комбината. Получается, мы, как и прежде, вместо того, чтобы зарабатывать деньги на готовой продукции, будем торговать сырьем? - Получается так. Но при этом нужно учесть, что 25% рынка потребления цинка – это Европа. А от Новой Земли до Мурманска 800 км морем, доставьте груз туда - и вот вам, пожалуйста, потребитель под боком. Тем более еще в 2000 году финны предлагали такую схему с переработкой цинка на их заводе в Кокколо, это Западная Финляндия. А Кокколо довольно крупный морской порт – и таким образом открываются большие рынки сбыта. Такую интеграцию мы уже предлагали. Конечно, схема была весьма приблизительная, но, тем не менее, она еще раз доказывает, что возможности использования потенциала области есть. - Хорошо, но все-таки давайте четко обозначим список того, что мы сейчас добываем или почти готовы добывать? - В Архангельской области три направления – алмазы, бокситы и полиметаллы. Это те полезные ископаемые, которые мы можем начать добывать и, соответственно, получать доходы в областной бюджет. И в данном случае, речь идет не о 10-15 миллионах рублей, которые сейчас мы еле-еле собираем. На кон будут поставлены десятки миллионов долларов, ежегодно поступающих в бюджет. - Ну а дальнейшие перспективы? - У нас с нефтью непонятная ситуация, нужно искать. Конечно, это среднесрочная перспектива. Пусть не так быстро, но все-таки понемногу в Онежском районе ведутся поиски золота. Помимо этого, ведутся поиски подземных вод на Архангельском месторождении. Подземные воды, тоже, в общем-то, подземное ископаемое. Там, конечно, другой налог, но все равно, пусть маленькие, но это тоже деньги. - То есть перспективы расширения есть? - Конечно. Взять хотя бы Северодвинское месторождение йодных вод. Мы столкнулись сегодня с тем, что они получают в Боброво настолько чистый йод, что он никому не нужен - такой чистый. Но даже не в этом проблема. Проблема в том, что сегодня демпинговые цены с Азербайджана, Таджикистана не позволяют нашему йоду выйти на рынок. Их йод не такой чистый, но и цены низкие. В любом случае, я это говорю к тому, что месторождение йода у нас в области есть, на нем работает современная промышленная установка, и при удачном стечении обстоятельств для области все может сложиться очень неплохо. - Кроме йода вы можете еще что-нибудь выделить? - Крупнейшее месторождение базальта в Плесецком районе. До недавнего времени там работал «Северобазальт», он и сейчас ведет разработку, но очень и очень замедленными темпами. Несомненно, перспектив для работы инвесторам-недропользователям в области много, т.к. в середине 70-х годов прошлого столетия страна много денег вкладывала в поиск и разведку недр. - А что получается теперь? - Теперь будет проводиться аукцион, условия проведения которого будут согласовываться в Москве. И из средств победителя аукциона государству будет возмещена компенсация за проделанную работу. - На основании чего недропользователь - потенциальный участник аукциона - будет принимать решение: участвовать или не участвовать в аукционе? Грубо говоря, на основании какой информации недропользователь поймет, что покупает не белое пятно на карте, а действительно перспективное месторождение? (Спрашиваю я это еще и потому, что уже в ближайшее время Госдума планирует принять закон о платном доступе к получению ряда информаций. – прим. автора) - По каждому объекту, выставляемому на торги, у нас будет подготовлена краткая информация. Если недропользователь захочет получить более подробную информацию, то мы ее предоставим. Помимо этого, мы выставляем на торги не просто белые пятнышки земли, а просчитанные запасы, стоящие на балансе и утвержденные государственной комиссий по запасам. Точнее выражаясь, это не какие-то запасы, которые кем-то просчитаны, а официальная информация. - То есть недропользователь получает фактически всю информацию о заинтересовавшем его объекте… - Да, например, если это месторождение бокситов, то мы предоставляем информацию что из себя представляют эти бокситы, как глубоко они залегают, общегеологическая обстановка, вплоть до самой детальной информации, по некоторым объектам у нас уже есть готовые пакеты документов. Не говоря уже о том, что в некоторых проектах уже просчитаны сроки ввода в эксплуатацию месторождения. Фактически, недропользователь может идти с широко открытыми глазами. - Существуют ли во вновь внесенных поправках к закону «О недрах» какие-то ограничения по привлечению иностранных капиталов? - Если вы имеете в виду Новую Землю, то тут приход иностранцев ужесточается не заслоном каким-то, а больше причинами, связанными с общей безопасностью страны. А если это стандартный объект, расположенный в каком-нибудь районе области, то особых ограничений нет. - То есть с введением нового закона федерация надеется на привлечение иностранных капиталов? - Отчасти, да. Инвестиционный момент в этом тоже присутствует. Ведь фактически сейчас многие месторождения не разрабатываются потому, что местные администрации не дают согласования. Они считают, что на конкурсной основе должны участвовать компании, расположенные только на территории области или региона. Тем самым, отвлекая инвесторов. - Подобные прецеденты уже были у нас в области? - Да. Только камнем преткновения становилась не администрация области, а администрации районов. Мы столкнулись с таким прецедентом: выдавая лицензии на полодерскитовые глины в Плесецком районе. Администрация района пять месяцев согласовывала лицензию. Местная ситуация показала абсолютно ту же модель, что складывается у федерации со многими субъектами. - Что значит «средства, затраченные государством»? - Это все средства, потраченные государством на геологоразведочную работу, начиная со стадии поисков. Но поиски у нас велись и в 30-х, и в 40-х, и в 60-х годах, и в 80-х, и в 90-х… Теперь, если в рублевом эквиваленте мы все это сложим, то, как представить ту сумму? Мы пробовали уже неоднократно все это сложить, получаются цифры совершенно разные. - Получается, законом продекларировано, а на практике это не реализовать? - Да. Но мы делали примерно следующее: мы брали по одной площади. Взяли все средства в рублевом эквиваленте, затраченные до 1990 года, и привели их примерно рубль к доллару. Получили одну сумму. А с 1991 года практически все средства, которые были затрачены государством, нужно было рассчитывать через коэффициенты Центробанка. В те годы стоимость работ могла колебаться от 50 до 100 тысяч долларов. Если бы мы взяли нынешние тридцать рублей, то получалось бы копейки. Поэтому я и говорю, что механизм не определен, но государство пытается сделать расчеты. - Нельзя ли поподробнее - в чем именно неувязка в законодательстве? - В законе сказано: «исходя из указанной стоимости плюс добавочные коэффициенты». Но никто же их не определил. То ли это удаленность месторождения, то ли глубина залегания, то ли само месторождение само по себе обладает низкими потребительскими свойствами… - Получается, по большому счету, какой коэффициент чиновник заложит, так и будет? - Пока не проработан механизм исполнения закона, не понятно, как будут компенсироваться средства государству. Раньше, когда были стартовые отчисление в МВБ, было понятно. Раньше как было – месторождение отдавалось, и каждый год предприятие-недропользоваетель, у которого есть месторождение, платило ставки, компенсируя тем самым расходы государства. - Давайте еще раз вернемся к вопросу о стоимости информации. Условно говоря, я – недропользователь, мы с вами договорились, информация по интересующему меня месторождению стоит условно 100 тысяч долларов. Я заплачу. Получается, что эта информация - моя собственность, и я могу распоряжаться ей, как угодно - продавать, покупать, дарить? - К сожалению, этого в законе четко не прописано. Фактически получается, что покупатель полностью не владеет информацией, потому что государство от себя информацию не отдаст. Вопросы предоставления информации в государстве пока четко не прописаны, нынешний министр Юрий Трутнев как раз и ставит вопрос определения стоимости и передачи информации недропользователям. Ведь вопрос не только во владении информацией, а и в праве ее использования. На сегодняшний день, приходя в наши фонды, люди ни копейки не платят, то есть вы пользуетесь государственной информацией, ничего за это не заплатив. - Какие еще несоответствия вы нашли? - Например, есть постановление правительства, что при получении лицензии каждый федеральный орган, распоряжающийся недрами, должен определить стоимость информации. Федеральный орган этот у нас - МПР России. Мы - территориальный орган, мы не имеем права решать. - Объясните проще: к чему это приведет на практике? - К примеру, какое-нибудь муниципальное образование (колхоз, совхоз) получает у нас лицензию на бурение одиночной скважины для добычи подземных вод, колонку построить, чтобы население поить. Мы говорим ему: нет, – ты заплати за информацию. В законе прописано не менее 10 тысяч, но еще, прежде, чем предоставить эту лицензию, мы должны согласовать этот вопрос в министерстве. - Выгодно ли региональному бизнесу, когда руководители субъектов федерации самостоятельно принимают решения о выдаче лицензий о разработке общедоступных полезных ископаемых? - Если у нас сегодня какое-то предприятие, скажем, леспромхоз, хочет построить дорогу и придет к нам получать лицензию на месторождение песка, мы скажем, что стоимость об информации по разработке песка определит федерация. Естественно предприятиям это не выгодно. К тому же затягивается время, поэтому, несомненно, сейчас вопрос по общедоступным полезным ископаемым нужно решать на местном уровне, но как быть, ведь информация об их местонахождении получена за федеральные деньги. То есть вопрос с информацией и платежами не урегулирован, хотя понятно, что затраты государству должны быть компенсированы. Кстати, область так же до сих пор не определила, как компенсировать ей затраты, которые она сама тратит. В любом случае, в лицензиях должны быть прописаны сроки. И если компания не работает, то лицензии должны отниматься. Ольга МИГУНОВА