Путевые заметки. Полет – дело десятое, или Как попасть в самолет

Процедура досмотра, к сожалению, а, может, к счастью, была знакома. Поэтому мини-обыск в питерском аэропорту, кстати, еще до официального введения новых правил, насторожил, но не удивил. Накануне в Архангельске при регистрации почему-то в билете в упор не увидели серию паспорта, и на всякий случай выписали ее из паспорта со всеми остальными данными. Впрочем, в тот листок вписали еще пару десятков пассажиров. Полет Санкт-Петербург – Минеральные Воды оказался очень нервным. Ту-154 был забит до отказа, преимущественно людьми совсем не славянской внешности, женщинами в пресловутых платках и бородатыми мужчинами. Самолет нещадно болтало все три часа полета. На взлетное поле в МинВодах таксисты начинают хватать за руки и сумки чуть ли не у трапа самолета, на что десяток милиционеров взирает с весьма флегматичным видом. Кстати, багаж в Минеральных Водах не выкладывают на транспортер, а выталкивают тележку с грудой чемоданов пассажирам: разбирайтесь, как знаете. Так мой новый чемодан лишился ручки. Но, как выяснилось, это были цветочки по сравнению с возвращением домой. В день отлета по одному из федеральных каналов прошел сюжет о мерах безопасности на транспорте в Ставропольском крае. Показывали кисловодскую электричку и минераловодский аэропорт. Бабушки без ботинок жизнерадостно рассказывали о восьми проверках документов и трех досмотрах багажа. Стало как-то не по себе. На такси из Пятигорска в аэропорт в Минеральных Водах ехать не слишком хочется. Пугают страшные истории о проверках на дорогах и реальном шансе опоздать. Тем более что ближайшая станция в трех минутах ходьбы налегке и в десяти минутах перетаскивания багажа при наличии помощника. В здании вокзальчика проверяют документы. Мы со своими славянскими физиономиями трех бравых сотрудников правоохранительных органов, не считая собаки, не интересуем просто до неприличия. Бдительность проявляет только дружелюбная овчарка, но ее попытку знакомства милиционеры сурово пресекают. Зато те, кто хотя бы немного напоминает «лицо кавказской национальности», пользуются их повышенным вниманием. Естественно, таких подавляющее большинство. Проверяют и худого очкастого подростка с лицом армянского ангела, и 80-летнюю бабулю в платке. Документы, а зачастую и сумки, досматривают у всех. В электричке проверяют исключительно билеты. Водитель маршрутки подозрительно уставился на нас, а мы не менее подозрительно – на его транспортное средство. «Если в аэропорт, вещи ставьте в багажное отделение», - сообщил он важно. «А что, и такое имеется?» - от сарказма удержаться не удалось. Машина в самых невероятных местах была подвязана веревочками, тесемочками и лесками. Похоже, детали удерживались вместе исключительно на искренней привязанности друг к другу. Других маршруток с таким номером в окружающем пространстве не наблюдалось, такси почему-то тоже. Выбора не оставалось. Тем более по телевизору упорно внушали, что лучше явиться на регистрацию рейса часа за три. «Иначе можно не успеть, да-да!». Загрузив транспортное средство нервно оглядывающимися пассажирами – нами, пожилой парой, двумя бравыми ребятами с надписью «МЧС» на куртках и тремя дородными дамами с корзинами, водитель попытался закрыть дверь в салон. Три попытки закончились неудачей. Ситуация исправила женщина в цветастом платке. Они спросила: «Места есть?» и, усевшись на краешек сидения, непринужденно захлопнула дверь. Невероятно, но машина по пути в аэропорт не развалилась на составляющие. И даже дверь, если ни с первой, то с четвертой попытки, закрывалась плотно. Лучше всех с ней управлялись дети. Почему-то полуразобранный вид транспортного средства на улицах города никого не смущал. Маршрутку остановили в ста метрах от здания аэропорта. Заинтересовали милицию почему-то только мы двое – от остальных пассажиров нас отличали светлые волосы и загар. Милиционер долго сличал внешность с фотографией, бурча под нос что-то типа: «Не знаю, не знаю!», затем переключился на страницу с пропиской. Ее он сравнивал со страницей в начале паспорта. То ли с местом выдачи документа, то ли с местом рождения. Наконец, с явным сомнением во взгляде, он нехотя протянул паспорта обратно, предварительно спросив: «А где багаж?» Упавшим голосом мы сообщили, что в багажном отделении. Выдержав паузу, милиционер все-таки вернул драгоценные документы. Затем страж порядка переключил свое внимание на пожилую чету, сурово спросив у женщины: «Что в мешках!?». Вместо ответа старушка сжалась и, немного помолчав, вдруг набросилась на супруга: «Я тебе говорила, надо было выйти на той остановке. А ты: далеко идти, далеко идти. Вот сам теперь и говори», – и гордо отвернулась. Слегка ошарашенный супруг сообщил милиционеру: «Да картошка в мешках, на посадку, мелкая. И вообще, мы на автобусную остановку, а не в аэропорт!» Милиционер с размаху захлопнул дверь маршрутки и махнул водителю: «Проезжай!». У дверей аэровокзала скопилась очередь. Еще кучка народу рылась в сумках в небольшом отдалении. Периодически часть этой группки, победно помахивая документами, присоединялась к очереди. Оставшиеся заметно мрачнели и продолжали поиски. Когда мы подошли к очереди, сжав губы в ниточку, а паспорта в руках, у дверей образовалась небольшая заминка. Около милиционера стояла женщина и громко выговаривала мужчине в кучке неподалеку: «Вася, я говорила, положи паспорта недалеко. А мой ты взял? Он у меня всегда такой аккуратный!» – последняя фраза предназначалась милиционеру. Вася никак не мог найти документы, и окружающие начали бросать в его сторону суровые взгляды. Мужчина нервничал еще больше и в итоге не выдержал: «Иди сюда, помоги. Хоть билеты подержи. Успеем». Дама почти вцепилась в милиционера и жалобно сказала: «А очередь? Я же стояла!» «Да успеете!» - даму уже оттирали от дверей. В здание они с супругом Васей попали минут через 20, после изрядной перепалки друг с другом. Пока милиция в составе двух человек изучала наши документы, мы ставили вещи на ленту интроскопа. Стражи порядка традиционно пристальное внимание уделили странице с указанием прописки. За ее отсутствие в аэропорту Минеральных Вод грозит препровождение в вокзальное отделение и взимание солидного штрафа. Местная трактовка федеральных законов с солидным кушем. Девушка за пультом интроскопа параллельно разглядыванию внутренностей сумок на экране успевала говорить по мобильнику, общаться с кем-то в глубине зала и листать журнал. Наши вещи ее не интересовали. Рамка металлодетектора тоже предпочла промолчать, несмотря на забытую в кармане куртки мелочь. Регистрацию на рейс объявили за 2 с половиной часа. Впрочем, здесь это обычная практика. Не самая приятная, поскольку часть регистрационных стоек расположена так, что стоять к ним приходится на улице. Холодный ветер с гор настраивает на размышления: продует или не продует. Час проползает очень медленно. Будущие попутчики осматривают окружающих и их багаж с большим подозрением. Милиция периодически у кого-то проверяет документы, нагнетая обстановку. Двое стражей порядка подходят к сотруднице аэропорта и убеждают ее посадить на рейс до Москвы «человечка». Женщина говорит, что «мест нет» и «где же вы были раньше». Все нервничают. У дверей в помещение протянутый паспорт впервые презрительно отталкивают. «Только билеты!» Постоянно подходят какие-то люди, протягивают деньги и проходят дальше. После рассматривания, промахивания и почти обнюхивания билетов можно проходить дальше. Там, в глубине коридора, улыбается человек в штатском с двумя мобильниками. Что-то губы уже совсем замерзли… Человека в штатском, равно как и человека в форме, сидящего рядом, билеты не интересуют. Сначала паспорт от корки до корки изучает «штатский», затем передает «форме». Тот проводит с ним аналогичную процедуру и тщательно переписывает все данные на лист бумаги. Переписывает медленно. За поворотом коридора наконец-то регистрация. У стойки рядом с традиционной девушкой стоят двое: тоже в форме и штатском. Вокруг люди с оружием. Штатский садистки улыбается и, глядя в паспорт, говорит: «Ну что, Ирина Юрьевна?» «А что?» - удивляюсь я. «Куда летите?» «Домой!!» «А, Архангельск. Хо-ро-шо! Что-то фотография какая-то у Вас…» «А Вы похожи на свою фотографию в паспорте?» Штатский улыбается еще шире и передает паспорт милиционеру. Становится скучно. Вещи и куртка привычно едут через интроскоп, рамка не звенит и тут: «Поставьте красную сумку сюда!» Одна из женщин у интроскопа и сопровождающий ее страж порядка пристально рассматривают меня. «Что у вас там на дне, в бутылке?» Хочется мысленно застонать – пресловутая бутылка действительно на самом дне. «Мед, - говорю я со вздохом, - показывать?» С минуту они смотрят на меня, а я на них. Чувствуется, что никому перерывать всю сумку неохота. Наконец, женщина изрекает: «Ладно, проходите!» Ура, фейс-контроль пройден. Только проверки документов и никакого досмотра. А как же показанные по телевизору ботинки? Час в душном накопителе, и мы в самолете. Питер встретил суровым чекистским прищуром. «Уважаемые пассажиры! Просьба оставаться на местах до полной остановки самолета. Посмотрите в своих билетах: кто потерял в МинВодах багажные квитанции, обращайтесь к стюардессе!» Пассажиры дружно зашуршали билетами и зашептали: «Не, не я!» и начали с любопытством поглядывать на более медлительных попутчиков. Самолет остановился, между рядами кресел выстроились самые нетерпеливые. Вдруг вновь заговорила стюардесса, голосом на пару тонов выше: «Уважаемые пассажиры! При выходе на трап предъявляйте паспорта в развернутом виде на странице с фотографией! Спасибо!». Все побросали вещи и принялись рыться по карманам и в сумках. Кое-кто начал роптать: «Да что ж это такое. Может проще этот паспорт с фотографией на лоб наклеить!» Наконец, поток между рядами пришел в движение, но очень медленно. «Что там так долго?» Я потеряла пару минут в попытках куда-то пристроить документ в развернутом виде, чтобы его было видно – свободными оставались только зубы. Наконец, зажав его двумя пальцами рядом с ручкой сумки, я влилась в медленную очередь на выход. Можно было и не стараться. Моя персона с судорожно сжатым паспортом никого не заинтересовала. Милиционер мельком взглянул на рюкзак и произнес: «Выходите быстрее!» и уткнулся в паспорт шедшего следом бородатого мужчины. «Санкт-Петербург. Ветер». При взгляде вниз в голове всплыла рекламная фраза. «А как же прическа?» Около трапа стояла высокая девушка и, держа на вытянутых руках видеокамеру, фиксировала всех выходящих из самолета гостей северной столицы. Гости помоложе хихикали и пытались передать привет, пенсионеры отшатывались. Девушка сохраняла невероятно суровый вид. Дожидаясь багажа, мы с некоторым трепетом наблюдали за досмотром встречающих. Люди снимали куртки, пиджаки и жакеты и тщательно обыскивались. Особенно тщательно дамы в широких брюках. Сумки, даже самые маленькие, потрошились до самого дна с вываливанием содержимого на поднос. Становилось жутковато. Регистрацию объявили за час и сорок минут, одновременно с рейсами на Москву и Якутск. Пассажиры четко делились по внешнему признаку: маленькие с узкими глазами, русые и светлые, а на Москву летели почему-то исключительно черноволосые и горбоносые. Правда, человек с самой ярко-выраженной кавказской внешностью летел в Котлас. Общая очередь продвигалась еле-еле. Пассажиры тихо переругивались. Открывшаяся вторая дверь обстановку разрядила. Но ненадолго. Девушка за стойкой, уставившись в мой билет, долго его изучала и, наконец, нервно произнесла: «Я ничего не понимаю, куда Вы летите?» Дальше билет они изучали вдвоем с человеком в штатском, который сразу принял позу, напоминающую стойку охотничьего пса. Натянув улыбку, я принялась объяснять, что это билет туда и обратно и смотреть надо на последний пункт назначения – Архангельск. «Вот, видите, выделено синим!» - говорила я и пыталась ткнуть пальцем в соответствующую строчку. Девушка и человек в штатском отодвигали от меня билет и говорили: «Минеральные Воды». Наконец, внимательно рассмотрев каждую страницу паспорта, меня пропустили к рамке металлодетектора. Но не тут-то было. На ленту интроскопа я поставила сумку, рюкзак, чемодан, выложила куртку, кардиган, шарф и шапку. Дальше последовал суровый окрик: «Снимайте ботинки! Видите, у нас тут ковер». Ковер действительно был, но очень узкий – исключительно вокруг интроскопа и через рамку. Прыгая поочередно на каждой ноге – сидеть было не на чем и держаться не за что – я стянула кроссовки и поставила их на ленту. Их как-то перекрутили и переставили – видимо, я поставила их неверно. После прохода через рамку я угодила в руки женщины, которая тщательно ощупала мою одежду. Обыск по пути вперед показался просто ну очень поверхностным. Тут с двух сторон мне закричали: «Что у вас в рюкзаке?» и «Что у вас в сумке?» Я, было, дернулась в направлении багажа, но холодный бетонный пол тут же напомнил, что на ногах только носки. Самообладание потихоньку начало мне изменять. «Нет уж, сначала я дождусь свои ботинки, одену их и куртку, и тогда будем разговаривать!» Молодой человек, опять в штатском, стушевался: «Извините, мы еще тоже не привыкли». Тут опять закричали: «Девушка, несите сюда свой рюкзак! Доставайте все. Это что?» Первым предметом в рюкзаке, к счастью, оказалась прозрачная косметичка. Девушка на досмотре ее только крутанула и потянулась к следующему предмету. Его удалось перехватить. Приобретенная в Пятигорске металлическая сахарница в форме весила около килограмма и вполне могла вызвать подозрения. «Это ваза», - сказала я и отложила ее в сторонку. Девушка в этот момент увлеклась футлярами для очков и скомандовала: «Открывайте, зачем Вам столько?» Да, у меня с собой три пары очков: от солнца, темные с диоптриями, светлые с диоптриями. Сколько хочу, столько и вожу. Это я уже злилась. Когда перебирают носовые платки, это не слишком приятно. «ЭТО КТО?» Именно кто, а не что. Между журналом и оставшимся футляром для очков выглядывала лукавая мордочка. Ответилось само: «Это…Статуя ежика!»… Вещи мне сложили обратно очень быстро и аккуратно и даже помогли надеть рюкзак. Каменный ежик предназначался в подарок приятелю для коллекции. Презент действительно выглядел как живой и, помимо несомненных художественных достоинств, отличался значительной увесистостью. Честно говоря, я была уверена, что ежика расценят не как произведение искусства, а как оружие пролетариата, и изымут. Оказалось, что я недооценила мастерство художника. А вазу ежик затмил раз и навсегда. Молодой человек проверку сумки проводил по собственной методике. Предметы он определял на ощупь и извлекал их из сумки только тогда, когда удавалось угадать, что же он там нащупал. После такого досмотра оказалось, что половина извлеченных предметов в сумку больше не влезает. Я уверена, что с первого октября в барах аэропортов выручка выросла на порядок. Никогда прежде я не пила перед полетом. В этот раз по трапу я шла, покачиваясь. И вспоминала совет, однажды услышанный по телевизору от Ларисы Рубальской: «Час полета – банка пива. Наверно, скоро возьму на вооружение!» Ирина СКАЛИНА, специально для ИА «Русский Север» ФОТО: http://www.kmvavia.ru/kompani/history.html