Одиночество втроём. «Вечная зима» Николая Ларионова

Короткая история трагедии в семье. Короткая в прямом смысле – хронометраж дебютный ленты всего 69 минут. Простительно короткий для полного метра, на таком материале есть большой соблазн растечься мыслью, что в конце не соберёшь. Вот и получилась короткая… как жизнь подростка.

В фильме есть география – где-то на Урале, на границе Европы и Азии. Можешь выехать на трамвае из одной части света в другую и вернуться засветло. Есть от чего «крыше поехать»? Лучше просто на эту тему не заморачиваться. Знатоки узнают на малоадресных кадрах (могли бы снять в том же Ярославле) Магнитогорск, историческую родину режиссёра-постановщика. Город-металлург, под это и строился. Очень вредный экологически, входит во всякие антирейтинги, что влияет практически на всё. Город-пролетарий, где без лирики. 

В фильме есть время – 2004 год. С приметами – никаких айфонов, никаких высотных новостроев, если иномарка, то десятилетка, если ночной клуб, то такой, что недавно был заводским. Зачем такие сложности реквизиторам? Оправдаться за мрачность… мир тогда ещё не слышал Мюнхенской речи, от родимых пятен 90-х страна ещё не избавилась. Та ниша, куда сегодня можно спрятать любую чернуху.

Чернуха и в сюжете, причём сразу по нескольким направлением.

Живёт себе семья, где папа – брутальный пролетарий (один из классических типажей Александра Робака, хорошо, что не единственный), мама – утончённый творческий работник (насколько допустимо в местных условиях). Папа подбухивает (а как не пить сталевару?!) и учит сына быть мужиком. Каноны простые - «драться, машину водить, в карты играть, картофан чистить, мусор выбрасывать». Мама-музыкант на это смотрит с грустной иронией птицы в клетке, но в воспитательный процесс прямо не вмешивается, оберегая мужской авторитет мужа. Только ей всё время чего-то не хватает… и это при трёхкомнатной квартире, машине, даче и двух гаражах. Настоящая стабильность того времени и явно не на её шутейную зарплату дирижёра хора.

А вот сын, очень уважающий папу и даже гордящийся им, нутром и статью пошёл в маму. За что и был забит насмерть шпаной, привычным образом  рассчитавшейся за принципиальность его папы. Увы, такое случается в самые благополучные годы, в моём брежневском  детстве трупы находили в Репинском скверике (ныне Болотном), оттуда до Кремля рукой подать.

Что делает мама? Попадает в больницу с нервным срывом, после тенью бродит по городу в поисках примет погибшего сына и много думает о непротивлении злу насилием.

Что делает папа? Пытается найти убийц сына, чтобы стереть их с лица земли, всё по мужским канонам. Сыщик из него ещё тот, ищет паренька в красной куртке, единственная внятная примета, но снимаемая и стираемая. Авторы исподволь подводят нас к тупику, что бы за ним выплыло – зло злом не исправить. Но не дают ответа на вопрос – а как настоящий мужик должен поступить в такой ситуации?

Ещё одна примета того времени – в кадре нет ни одного полицейского. Родителей погибшего не вызывают на допросы, на опознание задержанных по аналогичным преступлениям (хотя они видели лица убийц), короче, вся уголовно-процессуальная процедура по уху. Что странно для любого времени, но простительно в рамках предлагаемого сюжета – лишние люди только мешались бы.

То есть, поиски отца убиенного, желающего совершить самосуд, вполне оправданы, на этом построены сюжеты сотен лент.

Конечно, никто никого не найдёт. Отец отрезвится, с отвращением выкурит первую за 20 лет сигарету, и пойдёт гонять в футбол с такими же пацанами, как сын и его убийцы (всепрощение через массовый спорт). Мать убедиться, что потеряла ранимого, трогательного, творческого ребёнка, которого совсем не знала при жизни, и простит всех -  и убийц, и предателя. С мужем, правда, непонятно, семейная лодка, и так дававшая течь, окончательно разбилась о горе.

Финал настолько открыт, что хоть железнодорожный состав в него загоняй…

…если не обратить внимания ещё на одну сюжетную линию, оставленную авторами ленты как бы за скобками.

«Сильным легко быть. Любить сложно» - произносит просветлённый отец, познавший истину под конец фильма. Перед этим он вспоминает, как складывались их отношения с женой, людьми из разных социальных слоёв, с разными интересами и ценностями. Сошлись… ну как бывает в молодости, больше из интереса к процессу, и уже хотели разбегаться, но тут, как говорится, Бог дал.

И на этом их семья держалась 17 лет. Вот откуда папины одинокие вечера с водкой по гаражам. Вот откуда мамино ироничное одиночество, когда хочется кому-то отдаться, да некому в их пролетарском районе.

И сын между этим непониманием. Есть друг, предавший в самый критический момент. Есть девушка, бессловесная, безэмоциональная амёба, не пролившая по нему и слезинки. Трагический уход был предопределён?

Люди, как птицы, должны находиться в своих социальных стаях, иначе могут сделать несчастными своих птенцов. Исключения бывают… но чаще в киносказках («Москва слезам не верит»).

Зима души у каждого своя… даже если она вечная.

Леонид Черток