В поисках родины. Православный туризм на Русском Севере

Может ли северянин заново открыть для себя свою родину? Что ищут и находят москвичи в краю у Белого моря? Как испытать себя и обрести веру, и почему для этого иногда никак не обойтись без резиновых сапог? Что объединяет интересную работу, двадцать километров пешком, шестьдесят неизвестных святых и QR-коды? Ответы на эти вопросы — в интервью с Ольгой Вороновой, руководителем епархиальной паломнической службы «Архангел», директором Центра развития туризма Приморского района.

  — Ольга, Вы развиваете туризм на Севере, возглавляете паломническую службу Архангельской епархии и одновременно работаете в муниципальном Центре развития туризма. Путешествия — это, наверное, одна из самых привлекательных возможностей для современного человека, они открывают нам мир, людей, историю. При этом зачастую у обычного человека на такое познание есть в лучшем случае 28 дней календарного отпуска. У вас же получилось сделать путешествия своей профессией. Расскажите, как вы пришли к этому?

— Путешествовать я люблю с детства, мне всегда было интересно краеведение, я любила деревни и образование для себя выбрала соответствующее — географический факультет. Еще в 2004 году я писала о Приморском районе свой диплом, и уже тогда он был связан с туризмом и культурой.

Эта часть нашей области самая красивая, даже если смотреть на карту, то очертания района похожи на бабочку: Летний берег — левое крыло, Зимний берег — правое, дельта Северной Двины как тело бабочки, это настоящее Поморье, настоящая Арктика.

И позже, когда я работала учителем географии и музыки, то понимала: да, сейчас я в школе, но хочу заниматься туризмом.

А через десять лет — мечты сбываются! — я действительно начала работать в этой области. Сначала, в 2014 году, я стала заниматься туризмом, работая в администрации Приморского района, а в 2017 году был создан уже отдельный Центр развития туризма Приморья, который я возглавила. Основная задача Центра — создавать тематические маршруты в местных деревнях.

Невозможно создать маршрут, не связанный с православием

— Как Вы пришли от светского туризма к паломнической службе?

— Три года назад, уже работая в Центре развития туризма, я проводила по воскресеньям экскурсии в новодвинском музее Новомучеников. Однажды мне пришла мысль повозить местный Покровский приход по Приморскому району.

Я предложила настоятелю храма отцу Владимиру Новикову: «Давайте создадим график путешествий для нашего прихода на весь год?». И мы его создали. Запланировали по одной поездке на каждый месяц. Так мы объехали весь наш район еще тогда, когда маршруты только зарождались! И всем это очень полюбилось.

Уже через пару месяцев мне позвонили из епархии и предложили возглавить паломническую службу «Архангел». Так я стала совмещать одно с другим.

— Получается, ваша цель — показывать Север с разных точек зрения, открывать людям его многомерный образ?

— Да, и все наши маршруты находятся на стыке туризма, культуры, истории и, конечно, веры. Вообще, я думаю, что на Севере невозможно создать маршрут, который не будет связан с православием — вся история нашей земли пронизана этим.

В нашей работе пересекаются и проектная деятельность, и туризм, и паломничество — все это связано между собой. Нас полностью поддерживают и муниципальная власть, и местные учреждения культуры, и Приморское благочиние с отцом Владимиром Новиковым – вместе с ним мы реализуем многие проекты. Получается такой синергетический эффект.

Если мы ничего не сделаем, храмы будут утрачены

— Какие маршруты по Северу для паломников и туристов получилось создать за эти три года?

— Это, прежде всего, маршруты по Летнему и Зимнему берегу, по островным территориям. В этом году мы выиграли президентский грант по проекту «Память Зимнего берега». В «Православной инициативе» победил наш проект «Последний приют неугодных».

У нас есть огромный проект «Архангельский север особого назначения». Этот маршрут мы открыли в 2018 году.

Архангельск – Соловки – Пушлахта – Летняя Золотица – Лопшеньга – Яреньга – Пертоминск – Луда – Архангельск – такой круг мы совершаем и теперь уже ежегодно его проводим вне гранта. Все это — маршруты памяти, паломничества.

В этом году мы проехали вдоль Зимнего берега на теплоходе: в каждой деревне там стоят храмы-мученики.

Если на Летнем побережье почти все церкви были уничтожены в советское время, то на Зимнем — повсюду старинные храмы: в Патракеевке, на Мудьюге, в Куе и в Козлах, Нижней и Верхней Золотице. Если в ближайшие 3–5 лет мы ничего не сделаем с этими храмами, то они будут утрачены.

— К сожалению, многие старинные русские храмы сейчас погибают… Север — не исключение.

— Да, поэтому сейчас я написала проект «Добровольцы Зимнего берега» на президентский грант, чтобы можно было начать работу по консервации храмов, как это делает движение «Общее дело». Ждать можно долго, ведь храмов на Севере много, и у «Общего дела» есть много более доступных мест, да и жить на Зимнем берегу негде.

А вот если мы создадим в Патракеевке такой городок для добровольцев — «пилигрим-стоянку у Белого моря» — то сможем развить свое собственное движение, навести порядок в церквях на этой территории.

— Получается, что среди ваших целей уже не только туризм, но и сохранение культурного наследия. Может быть, в вашей работе есть еще и другие грани?

— Конечно, и это как раз паломничество.

У нас есть ежегодный маршрут «Берегом Белого моря на родину капитанов Патракеевки». С ним мы победили на конкурсе малых грантов Православной инициативы четыре года назад — тогда мы прошли крестным ходом, помолились о репрессированных поморах, установили памятные таблички по маршруту. Сейчас мы отправляемся туда каждый год: от Архангельска до деревни Лапоминки едем на автобусе, а потом 20 километров идем пешком, молимся за эту землю. Дорога сложная, по болотам, без резиновых сапог там делать нечего. С нашей стороны это привлечение внимания к восстановлению храма и дань памяти жертвам репрессий.

Что характерно — именно этот маршрут сильнее привлекает мужчин, хотя обычно у нас больше женщин. Думаю, что так они хотят испытать себя.

Сейчас люди могут повернуться к Северу

— Как повлияла на вашу работу нынешняя пандемия?

— С одной стороны, с пандемией стало сложновато. Сферы паломничества и туризма, как и многие другие, сидят почти без денег. Раньше мы зарабатывали поездками по России и заграницу. Местные же маршруты наполняются в любом случае. Да, много денег они не приносят, но внутренне я понимаю, что этот период дан нам не зря. Если раньше я просто работала до ночи и, приходя домой, уже не могла ничего делать, то сейчас у меня появилось время изучать книги, составлять экскурсии, заниматься краеведением, находить что-то интересное для новых проектов.

Даже в мелочах: сейчас я хожу на работу пешком, и это так хорошо: дорога занимает полчаса, идешь, молишься, что-то обдумываешь, приходят идеи для работы. Сразу достаешь телефон, все записываешь, потом только сиди и воплощай.

— То есть, вы можете увидеть в нынешней ситуации и хорошие стороны? Каким, по-вашему, может быть положительный эффект от ограничений для вашей сферы?

— Думаю, что благодаря этому времени люди могут повернуться к Северу. С пандемией мы сидим на родине, как и все. Ездим по своему краю. Популярны у нас местные однодневные маршруты.

И если бы границы закрылись на пять лет, местный туризм получил бы серьезное развитие. Раньше люди сразу выбирали заграницу, а теперь смотрят: «О, у нас тоже интересно, хорошо, мы поедем!». Тем более что это недорого.

Когда ограничения ослабляли, мы успели съездить в Псков, Новгород и Печоры, а сейчас вот опять засели. Сидим хорошо! У нас есть Сийский монастырь, Лявля, Радово. В пост поедем по нашим обителям. Конечно, если все будет в порядке, потому что рисковать монахами мы не можем.

В этом году из-за карантина мы думали, отменять ли крестный ход в Патракеевку? В итоге просто не стали заходить в деревни к местным жителям, чтобы не подвергать их риску, а устроили палаточный лагерь около храма в Верховье. И нам очень это понравилось!

Я не просто мечтательница

— Получается, вы сами проходите всеми своими маршрутами? А из чего еще складывается работа паломнической службы и Центра развития туризма?

— Все начинается с идеи. У меня никогда нет такого, что идей нет, и вот, я сижу и думаю: «Что бы такое сделать? Ой, нечего делать». Господь помогает, и из одного вырастает другое.

Например, почему я занялась сложной темой репрессий, новомучеников, где чувствуется такое давление, где так много испытаний?

Когда-то мне предложили взять на себя музей Новомучеников и Исповедников в Новодвинске. Я составила экскурсию, стала ее проводить. Но я не люблю делать одно и то же, люблю, когда появляется что-то новое.

Тогда я стала писать гранты на конкурс «Православная инициатива». Пять проектов у нас уже победило, и большинство из них связаны с темой репрессий. Здесь мы и сборники издаем, и маршруты делаем, это уже не просто экскурсия по музею.

И я не просто мечтательница: вот, придумаю что-то, а кто-то пусть сделает — такого нет. Я всегда понимаю, что я сделаю сама, где люди, которые смогут мне помочь. Всё просчитываю: идея, составление проекта, привлечение денег.

Кстати, именно поэтому я очень счастливый человек. Я не фантазирую, а умею реализовывать свои идеи, и так жить очень интересно. Большинство знакомых говорят: «Какая у тебя интересная работа!»

Понятно, что они видят сливки: вот, я поехала туда и туда. Основная работа у меня все-таки с компьютером и с людьми: проектная деятельность, поиск инвестиций, составление маршрутов со всеми остановками, транспортом, питанием, привлечение экскурсоводов, батюшек, формирование групп.

Но моя работа, безусловно, дает внутреннее удовлетворение от жизни.

Нужно сначала узнать своих святых

— Я вижу, что ваша деятельность не столько про отдых, сколько про внутреннее развитие человека. Какой баланс между краеведением, паломничеством и туризмом вы стараетесь держать?

— Вы знаете, я такой популяризатор. Некоторые мне говорят: «Вы несерьезно занимаетесь этой темой». Да, у нас есть серьезные ученые, они изучают историю где-то у себя, пишут в стол, и век никто не узнает, что они открыли и к чему пришли. А у меня другая цель. Я хочу любую тему истории подать доступно и интересно, чтобы люди ехали и смотрели. Если я начну слишком уходить вглубь темы, то у меня не останется времени на популяризацию, на работу со своей аудиторией.

Мой педагог с геофака, профессор Наталья Бызова, говорит: «Ты можешь то, что под ногами валяется, поднять и показать интересно». Вот это и есть моя роль.

Знаете, у нас на Севере отношение ко всему своему немного небрежное: «Ой, да что тут, в гостях всегда лучше». А на самом деле лучше как раз у нас! Здесь такие неиспорченные, душевные люди и такая глубокая история! Душа и история— главные ценности Севера.

Люди, которые приезжают из Москвы, говорят: «Конечно, у вас здесь нет никакой инфраструктуры, но это не важно! Важно то, что мы здесь получаем в итоге, какую веру видим у ваших людей». И на крестном ходе в Патракеевку москвичи сказали нам, что в столице уже нет такой веры.

Я считаю, что нужно сначала узнать своих святых, а потом уже отправляться куда-то еще.

— Вы упомянули о том, что работали в музее Новомучеников и исповедников земли Архангельской в Новодвинске. Думаю, не все знают, что существует такой музей. Расскажите, пожалуйста, о нем и о том, как вы пришли туда.

— Началось все с того, что я пришла в Покровский храм Новодвинска, стала ходить на службы. Потом поехала в Сийский монастырь, и там во время беседы на исповеди отец Варсонофий сказал мне: «Тебе надо помогать храму». Я удивилась, потому что только-только делала первые шаги в Церкви, думала, чем же я могу помочь? Но, вернувшись в Новодвинск, подошла к отцу Александру и сказала: «Я могу храму помогать». Он ответил: «Ну, можешь, так можешь. Вот, можешь полы помыть».

«Хм, — подумала я. — Неужели именно это имелось в виду?» А через несколько месяцев батюшка позвал меня работать в Православную библиотеку. С этого все началось. Потом перевели меня в музей Новомучеников и Исповедников. А потом уже начались музейные проекты, туризм, паломничества.

Думаю, Господь, видя, что мне интересны история и краеведение, привел меня на это место.

Музей Новомучеников и исповедников развивается. Сейчас в нем обновилась экспозиция, скоро откроется новый зал. Вы знаете, что два года назад было установлено празднование Собора святых Архангельской митрополии. Среди них — множество новомучеников и исповедников XX века. Около шестидесяти! И по каждому из них мы сделали информационную табличку с QR-кодом, человек может подойти и познакомиться со святым, узнать, как он связан с Архангельской областью, увидеть на карте место его памяти: Котлас, Соловки, Кулойлаг.

Мы все время ездим куда-то, чтобы помолиться святым в других местах, и при этом у нас самих вокруг столько святых, о которых мы даже не знаем! Они жили тут, рядышком, вот в этом доме. Я считаю, что нужно сначала узнать своих святых, а потом уже отправляться куда-то еще.

— QR-коды — это очень современно, просто XXI век!

— Не то слово! Скоро у нас появится и «Музей в чемодане» — переносная электронная экспозиция на компьютере. Она включает в себя минипроектор и миникомпьютер, в котором заложено много информации о наших святых, о теме репрессий — в доступной для понимания форме. Если поднести табличку со штрих-кодом к считывателю, то информация о Кулойлаге, Пертоминске, Лявле и других памятных местах появляется на экране или звучит в голосовом варианте. Это и современно, и доступно, с такой экспозицией «в чемодане» мы можем представлять тему репрессий в поездках.

Туризм меняет самоощущение людей

— Какие люди вам помогают, с кем сотрудничаете?

— Это учреждения культуры Приморского района, все краеведы, которые живут в наших деревнях. Я стараюсь, чтобы экскурсии проводили местные жители. Конечно, экскурсовод может быть более профессиональным, он знает, где сделать паузу, помолчать. Но ценность общения с местными жителями — дороже!

Нам помогает муниципальная власть, особенно глава нашего района — Валентина Рудкина. Она готова поддерживать все наши маршруты, потому что знает, как это важно для местных жителей.

— Что именно дает туризм местным жителям?

— Прежде всего, это меняет их самоощущение. Представьте: люди живут на острове, и вдруг к ним начинают ездить туристы. Это влияет на внутреннее состояние человека: оказывается, я живу на территории, которая интересна другим людям!

Например, в Вознесенье живет всего около 300 человек, но за год туда приехали 3500 туристов. Это важно, это приводит на территорию деньги.

Кормят туристов местные жители, перевозят тоже местные мужички со своим необычным транспортом. Чтобы принять одну группу, задействуем до десяти человек, и для них это возможность подработать. Даже стоимость дома в деревне повышается, если в нее приезжают туристы.

Поэтому вся администрация на местах готова сотрудничать с нами: главы поселений, дома культуры, приходы и даже колхозы. А самое главное — нам помогает Господь.

Видимо, пришло время, чтобы Север начал возрождаться, чтобы восстановилось то, что прежде было разрушено. Сначала у нас были репрессии, потом коллективизация, в девяностые и колхозы приказали долго жить. Должно же что-то, наконец, появиться!

Возможно, своим вниманием к Северу, тем, что мы показываем деревни людям, тем, что в старинных храмах вновь звучит молитва, мы сможем задать движение к развитию территорий. Сможем увлечь местных жителей, чтобы эти земли вернулись к жизни.

— Вы говорите, что у Севера — особая история. Расскажите, что имеет для вас наибольшее историческое значение на территории, с которой вы работаете?

— Летний и Зимний берег — это, прежде всего, территория памяти. Здесь были поселки для репрессированных переселенцев, их везли со всей России, выгружали в чистом поле с детьми, стариками — и делайте, что хотите. Благодаря проекту мы издали книгу с воспоминаниями о том, как всё это проходило.

На местах таких поселений, на местах лагерей, там, где похоронены переселенцы и жертвы репрессий, мы совершаем литии по усопшим. Молимся о них и о том, чтобы эта ошибка была осмыслена нашим народом, чтобы люди покаялись за себя и за своих, может быть, отцов и дедов. Ведь мы и сами не всегда знаем, на какой стороне были тогда наши родные — не они ли разрушали эти храмы? Нам нужно осознать свое историческое прошлое, чтобы выйти на новый этап другими.

— Бывает ли, что в ваших поездках совершаются Литургии в заброшенных храмах?

— Да, конечно. В этом году впервые за 80 лет в Нижней Золотице прошла Божественная литургия. Здание местного храма там пребывает в очень плачевном состоянии.

На крестном ходе в Патракеевку в старинном Покровском храме тоже впервые состоялась Литургия.

— Впервые за 80 лет... Наверное, присутствие на такой Литургии ощущается особенным образом?

— Да, это всегда очень эмоционально воспринимается. Одно дело прийти в чистенький теплый храм в городе, и совсем другое дело — служба в старой разрушенной церкви, где иногда нет даже крыши, и молитва уходит прямо в небо. Когда нет иконостаса, так, что священник служит прямо перед тобой, и ты видишь все его действия, видишь Тело и Кровь Христовы прямо перед собой…

Бывает, что некому читать псалмы, и священник говорит: «Так, читай ты!». И мы читаем сами. Сейчас и Литургию петь учимся.

Знаете, бывает у кого-то привычка к службе, теплохладность, и как раз таким людям я советую поездить с нами, помолиться в полуразрушенных храмах — восприятие службы меняется!

— С вами ездят и священники, которые могут привезти богослужебные сосуды и всё, что нужно для службы?

— Да, конечно. Приезд священника важен и для местных жителей! Потому что батюшки, которые приезжают с нами, могут, например, совершить Крещение. Понимаете, это ведь такие далекие деревни, что там многие люди священника и в жизни-то не видели! Поэтому людям передают информацию на уровне администрации: когда приедет священник, во сколько будет Литургия, молебен на кладбище, Крещение. Люди знают и приходят с большим желанием.

Обманутый дольщик. Радостный человек

— А как вы сами пришли к вере?

— Сначала в 2006 году, летом, мы с сестрой поехали на Соловки как туристы. Вот, все идут в храм – и мы тоже пошли. Там совершается служба, всё так долго, ничего не понятно, но мы стоим. Наверное, это был молебен с акафистом Соловецким святым, потому что, когда он закончился, все пошли к мощам Зосимы, Савватия и Германа. Я подошла тоже, и в этот момент меня пронзило: это же настоящие святые, прямо здесь, рядом! Как это возможно?

С этого момента я стала думать о вере.

А через несколько месяцев мы вложили деньги в квартиру, и я стала обманутым дольщиком. Мне было так плохо от этого, так грустно, что я пришла помолиться в храм. Это было утром первого января 2007 года, в Каргополе, моем родном городе. Все шли к причастию, меня отодвинули, конечно. Но потом ко мне подошел батюшка, поговорил со мной и дал мне книги: молитвослов и другие — я и сейчас по ним молюсь, они уже все такие потрепанные.

Это было первое мое общение со священником. Так что эти два места — Соловки и Каргополь — самые важные для меня, я часто приезжаю туда.

Думаю, для этого Господь и сделал меня обманутым дольщиком. Я пришла в храм — это главное. После этого мы смогли купить квартиру в Новодвинске, потом я переехала в Архангельск. И слава Богу, что я пришла в Церковь через простую финансовую трудность — не через беды, не через болезни. И даже тот взнос за квартиру нам потом вернули, причем в двойном размере! А начиналось так: всё плохо, я обманутый дольщик.

— Вы производите впечатление радостного человека…

— Да? Может быть. Так бывает не всегда, но вообще я действительно оптимистка. Не могу долго грустить. Поплачу вечер, утром просыпаюсь и думаю: «Ну, а может, так и надо. Давай пойдем другим путем».

— Вы сразу смогли понять смысл этого события и простить людей, которые вас обманули, или на это ушло много сил и времени?

— Простила я всех сразу, как только пришла в храм. Поняла, что Господь устроил это, чтобы я обрела веру. А деньги нам вернули буквально год назад, через тринадцать лет после тех событий.

Крестный ход для мусульманки

— К вам сейчас приходят только верующие люди или нет?

— Нет, не только. Мы часто выступаем как посредники между людьми и Церковью: в храм человек еще не ходит, но интерес у него уже есть.

Иногда к нам приходят люди другой веры. Есть, например, мусульманка, которая с нами ездит, ей интересно, не знаю, почему. Она и в крестные ходы ходит! И мы тоже ее не отвергаем.

Сама я в поездках никогда никого не учу — у каждого человека свой путь.

Представляете, как это — целый автобус людей свозить к святыням, в Псково-Печерскую Лавру? Это сколько искушений! Бывают и раздражение, и конфликты между паломниками, и проблемы с транспортом. Очень помогает молитва. Помолимся — и едем, всё налаживается, всё в порядке.

Я думаю, что люди, которые к нам приходят, тренируют наше терпение. Потом и сами они начинают видеть смысл в испытаниях.

— Не бывает ли у вас разочарования, когда вы везете людей к святыням, а они ведут себя не так, как вы ожидали?

— Паломничество всегда сложнее, чем туризм, но даже если ситуация не очень красивая, я оправдываю людей. Думаю, что эта поездка как искорка православия может проявиться в человеке через несколько лет.

И потом, бывают люди, которые в принципе мало что ценят. Они не только здесь такие, а везде. У них все вокруг виноваты: в магазинах, в ЖКХ. Это просто склад у человека такой, а не у нас в православии всё плохо.

— Случается ли вам видеть, как паломничество меняет людей?

— Я часто вижу, как к концу поездки люди начинают по-другому относиться друг к другу: общаются, становятся друзьями. Это отчасти миссионерство — кто-то давно ходит в храм, а кто-то только начал и может что-то спросить у более опытного человека в нашей поездке. Священников мало, поговорить с ними сложнее, а тут люди узнают что-то между собой, рассказывают друг другу какие-то истории, приходят к вере друг через друга. Даже общение в группе меняет людей.

— Как изменились вы сами, придя к вере?

— Наверное, я стала терпимее к людям, стала больше жалеть их, лучше понимать мотивы чужих поступков. Однажды к нам приехала группа из другого города, и в ней был мужчина-психиатр, у которого, видимо, случился нервный срыв. Он кричал на меня, требовал заменить автобус, хотя у нас все автобусы одинаковые. Раньше это меня задело бы. А сейчас я стою и думаю: «Какой же ты, мужик, бедный, что так кричишь на незнакомую женщину. Как же тебе внутри плохо, раз ты позволяешь себе так орать». И все вокруг стоят в таком же недоумении... И я на него даже голос не повысила. Подождала, пока он закончит, и пошла заниматься своими делами.

Проскочить между штормами

— Бывают ли в ваших поездках какие-то удивительные ситуации, ощущение промысла или чуда?

— Иногда бывает так, что в поездке что-то идет не так, срывается. Например, «Архангельский Север особого назначения»: мы сидим на Соловках, на море шторм, и нам надо переправиться в Пушлахту, но ничего не получается. Мы молимся, что-то пытаемся сделать, бегаем, и вдруг нам удается проскочить между штормами и пройти весь маршрут, как задумано.

Вот это всего удивительнее — видеть, как разрешается сложная ситуация, когда люди молятся. Тогда я понимаю, что Господь слышит нас. Самое ценное для меня — видеть, насколько Бог мудр и как Он нас ведет, несмотря на все наши слабости.

— Как вы добираетесь в труднодоступные места? Я слышала, что в Золотицу вообще летают самолетами…

— Мы прокладываем разные пути в Зимнюю и Летнюю Золотицу: зимой едем на снегоходах, летом по морю на теплоходе, с остановками у храмов. Транспорт во время поездки меняется, где-то это автобус, где-то катер. Один раз ехали из Летней Золотицы в Лопшеньгу вдоль моря на грузовике Кенозерского парка — было тепло, солнечно, масса впечатлений! А в другой раз арендовали у них внедорожник с большими колесами.

Мечты Летнего и Зимнего берега

— Есть ли места, в которые не попасть, кроме как с вами?

— Да, например, деревни Куя и Козлы — дороги туда никакой нет. Только если с нами, или же купить свой катер. Еще Зимняя и Летняя Золотица — туда можно, конечно, самолетом добраться, но если самому, то это только погулять выйти. Готовых экскурсий нет, ночевку тоже нужно искать. А у нас есть программа, есть договоренности на месте. Это проще. Я и сама не палаточный турист, люблю ночевать под крышей.

— Какие маршруты наиболее популярны у паломников?

— Островные территории. Туда сам по себе не поедешь, а у нас полностью продуманный маршрут: и переезд, и Литургия, и музей, и питание. Меньше востребованы для организованного паломничества территории, куда паломники могут на своем транспорте добраться: Заостровье, Лявля.

Но на Летний и Зимний берег, в Патракеевку люди хотят попасть сильнее всего.

— А какое любимое место лично у вас? Что вы больше всего хотели показать людям?

— Побережье Белого моря, Зимний берег — заболела ими так, что прямо не могу. Сколько я написала проектов на будущий год по Зимнему берегу! Если мы выиграем гранты, то я буду буквально жить там.

На этой территории мне нравится все: природа, храмы, ощущения, море — свободное, открытое, где вокруг так мало людей. Ты просто ходишь, думаешь, мечтаешь…

Там такая история, которая никому и не снилась, а главное — есть возможность всё это показывать. Я верю в то, что мы поднимем эту историю, и люди будут ездить к нам, смотреть, слушать, узнавать.

Открыть Север для северян

— Кто они, северные туристы и паломники? Какие это люди, какого они возраста?

— Самые разные люди: и постарше, и молодые, и пожилые, и дети. Есть те, которые не успокоятся, пока не объедут все!

Вообще, наша миссия — открывать родную землю для северян, для наших людей в первую очередь. Я всегда говорю: «Мы это делаем не для москвичей, мы это делаем для земляков».

И к нам приходят люди, которые говорят: «Я всю жизнь прожил здесь и ничего этого не знал! Почему? Спасибо, что открываете нам наш Север!».

— Какой была самая дальняя поездка в паломнической службе, если брать не только Север, а весь мир?

— Наверное, это Святая земля и Грузия. Туда мы успели съездить как раз перед закрытием границ.

— А куда труднее всего попасть, какую поездку сложнее организовать?

— А сложнее всего Летняя и Зимняя Золотица! Это точно сложнее, чем Грузия и Святая Земля, где всё уже покрыто туристическими маршрутами, где есть готовая сеть паломнических контактов, экскурсоводов.

А у нас здесь не было ничего готового, мы все делали с нуля. Так что Север дается сложнее!

— И, наконец, хочу спросить: в чем заключается ваша главная профессиональная мечта?

— Я мечтаю о том, чтобы наша территория получила импульс к развитию в сфере туризма и паломничества. Понятно, что у нас есть заводы, алмазы, подводные лодки, но Север — это, прежде всего, люди, это православный дух, который важно сохранить и передать другим поколениям.

Я хочу, чтобы мы смогли сохранить северные храмы. Нам важно поднять тему памяти, репрессий, новомучеников и исповедников Архангельской земли, чья кровь проливалась здесь во времена гонений на веру. И я думаю, что узнавать своих святых мы должны прежде, чем святых, например, Оптиной пустыни.

Я хочу, чтобы мы сами научились видеть ценность территории, на которой живем, и могли бы показывать ее другим. Если мы осознаем свою историю, то Север сможет отряхнуться и по-настоящему возродиться.

Екатерина Суворова