Не рожденные. Эссе к Дню Победы

- А почему я появился на свет?

- Потому что есть папа и мама…

Тайна жизни до сих пор до конца не разгадана. Но можно быть уверенным, что мы появились на свет Божий благодаря нашим родителям – нашим папам и мамам. Поэтому тайна нашей жизни очень проста – не будь их – не было бы и нас. Давайте просто закроем глаза и представим: миллионы и миллионы молодых, коротко стриженных, наивных, чистых и не целованных… Так и не ставших отцами и матерями не рожденных ими детей. Потому что – война, потому что – смерть.

Сегодня мне почти 45-ть. Отца нет уже 18 лет, мамы – скоро как 4 года. Он родился в 1938-м, она – в 1946-м. А ведь их могло бы и не быть. И, следовательно – не было бы и меня.

Он умирал. Маленький, трехлетний мальчик… Единственный сын.  Он умирал. При этом, тот, кто поднимался в смертельную атаку на «Невском пяточке», и та, что кричала: «Вперед!», махая, выданным ей, как комсомолке наганом на Пулковских высотах, отчетливо понимали: их единственный сын, оставленный там, в коммуналке на Васильевском острове – это все, что у них есть, как их непосредственное продолжение – в единственной, на этом свете жизни. Это для них было будущее. Тогда, в октябре 1941 года они не задумывались о том, нужно ли срочно запастись самым необходимым. Они просто пришли на призывные пункты как тысячи и тысячи… Они оставили с детьми своих пожилых родителей. Они ушли сражаться за Родину… Отец мог бы погибнуть под обстрелом – их с его двоюродной сестрой прикрыла собой моя прабабушка. Но он умирал от голода… Тяжело, жестоко, грубо… Не мог трехлетний ребенок пережить то, что в учебниках истории называется «блокада Ленинграда». Бабушке, как бойцу с передовой, выдали бумажку с печатью: «Подлежит эвакуации». Там и диагноз указан – пелагра, дистрофия… Может быть, я живу только потому, что тогда, той страшной первой блокадной зимой бабушка приняла самое главное решение – она не отдала отца в эвакуацию. Перед глазами – ледяные столбики детей, замерзших в кузове машин при эвакуации… Обстрелы и полыньи… Умершие прямо на берегу Ладоги от простой горячей пищи… Смотрю на снимки лета 1942 года – огромные распухшие колени и локти четырехлетнего ребенка. Бабушка вместе с сестрой уже после комиссования работает в госпитале. Моя дочка Лиза спрашивает: «А как дедушке варили кашку?» И я рассказываю – раненные зная, что у бабушки маленький ребенок, отдавали ей, из своего скудного пайка по ложке гречки, по грамму жира… Но на проходной госпиталя всех раздевали до белья… «Мы прятали это так, что сейчас стыдно сказать» - это подлинная цитата из воспоминаний бабушки Зины.

В голодную и холодную зиму 1942 года, когда в Архангельске нормы выдачи хлеба равнялись блокадным ленинградским, моя вторая бабушка Таня ходила на работу через Кузнечевское кладбище, на территории которого в ожидании погребения в братских могилах лежали тысячи погибших от голода архангелогородцев, а в церкви Всех Святых размещался морг. Ее могло убить бомбой при налете. Она могла просто упасть без сил от голода и замерзнуть по дороге на канатную фабрику… Потом деда призвали на фронт, а она с тремя детьми на руках пешком и на перекладных добиралась до родной деревни близ Ровдино – чтобы спасти их от смерти. Спасла, «на брюкве выходила» - как она сама говорила. Вернулась в Архангельск, дождалась мужа с фронта, и в первый тяжелый послевоенный год – год страшной засухи и голода – родила мою маму…

Я закрываю глаза и вижу их – таких молодых, таких не поживших, не испытавших любви, радостей отцовства и материнства. Отдавших себя, свою единственную жизнь ради нас – родившихся, живущих, и по мере сил хранящих об этом память. И каждый раз задаю себе все тот же вопрос – а достойны ли мы этого? Так ли мы живем, за них – за не рожденных???

Георгий Гудим-Левкович

Если вам срочно нужно продать битое авто, для вас идеальный вариант скупка битых авто лобня. Быстро и по приемлемой цене выкупим ваш автомобиль.