Русские писатели и Православие

Мы в наше суетливое время как-то забываем, что наша литература рождалась в монастырях и кельях: у истоков древнерусской литературы стояли монахи и священники, именно они чаще всего становились авторами и переписчиками летописей, житий, вдохновенных, поэтических проповедей. Историзм и четкая нравственная оценка деятельности князей, сильных мира сего, рядовых дружинников, иноков и митрополитов — традиции, идущие от древнерусской литературы, пронизывающие большинство значительных текстов русской литературы с XII по XXI столетие.

Один из первых профессиональных восточнославянских писателей белорусский иеромонах Симеон Полоцкий, учитель детей царя Алексея Михайловича, уже в середине XVII века доказал возможность выражения при помощи виршей (в монументальных поэтических сборниках «Вертоград многоцветный», «Рифмологион», в «Псалтыри рифмотворной», по которой учился «стихотворить» М.В. Ломоносов), проповедей (собранных в пространные сборники проповедей «Вечеря душевная» и «Обед душевный»), пьес великого многообразия богословских, общественно-политических, педагогических и эстетических проблем. Именно иеромонах Симеон Полоцкий стал первым писателем, взявшим на себя роль советника царей, употребившим слово «тиран», стал первым российским литератором, позволившим себе поучать власть и российское общество. Вслед за ним явились другие учителя российской власти — Александр Радищев, Гавриил Державин, Николай Карамзин, Николай Гоголь, Федор Достоевский, Лев Толстой, Александр Солженицын.

В своих монументальных исследованиях «Соборность в русской литературе» и «Пасхальность в русской литературе» православный литературовед, профессор Литературного института Иван Есаулов доказал: от не знакомого с христианским вероучением читателя ускользают многочисленные подтексты и скрытые важнейшие символы, а то и главные идеи, рассыпанные в произведениях отечественных писателей-классиков как XIX, так и ХХ столетия.

В годы советской власти писатели нередко зашифровывали в тексте важные для себя христианские символы. Так, Александр Грин в таинственном образе «Бегущей по волнам» искусно спрятал образ Девы Марии. Гриновские персонажи часто размышляют об отношениях с Богом. Они любят поговорить о религии, об идеализме, о материи и духе. Христос упоминается в рассказе «Канат». Герой рассказа «Отравленный остров» читает молитвы и отрывки из Библии. В тексте той же новеллы фигурирует «пожелтевший от старости заглавный лист Библии». Герой рассказа «Преступление отпавшего листа» (1918) больше всего боится умереть, «не узнав радости воскресения», «лишаясь радости воскресения мертвой души». Грин пытается передать «острую печаль неверующего, которому перед смертью подносят к губам памятный с детства крест» (рассказ «Зурбаганский стрелок»). Для писателя-христианина очевидно: «…мир прекрасен. Всё на своем месте; всё божественно стройно и многозначительно в некоем таинственном смысле, который виден мне тридцать шестым зрением, но не укладывается в слова» (рассказ «Канат»).

Ректор Литературного института Алексей Варламов уделил отношению прозаика к религии главу в книге, посвященной Александру Грину, вышедшей в серии «ЖЗЛ» в издательстве «Молодая гвардия», озаглавив ее «Христианской кончины живота нашего…». Трудно согласиться с утверждением: «Бегущая по волнам»…, равно как и рассказы Грина последних лет, евангельскими реминисценциями бедны, а христианского духа в них также мало…». Внимательное чтение романа «Бегущая по волнам», написанного в 1925–1926 годах, убеждает: в нем немало аллюзий, связанных с культом Девы Марии. Тому, кто помнит о ходящем по водам на глазах потрясенных апостолов Христе, легко представить бегущую по волнам Деву Марию, оберегающую благочестивого человека в минуту смертельной опасности, пророчески предрекая ближайшее будущее, а затем исчезающую как таинственное видение. Герой романа «Бегущая по волнам» Томас Гарвей был наказан капитаном шхуны за то, что защитил блудницу — как когда когда-то Спаситель в известном евангельском сюжете. Как и Дева Мария в различных житиях и апокрифах, Бегущая по волнам, предсказав будущее и спасая героя, просит никому не говорить о встрече с нею. Если внимательно проанализировать гриновский портрет Бегущей по волнам, в нем явно проступают иконописные черты: глубокая печаль в голосе и на лике, ореол святости, нимб. Отзвуки христианской культуры слышны и в символическом эпизоде из романа «Бегущая по волнам», когда возникшая из воздуха рука спасает не только жизнь герою, но и статую от разрушения.

В ту атеистическую эпоху, когда был популярен журнал «Безбожник», спрятать намек на христианскую святыню за полуфантастическим образом морской Богини в золотых туфельках для верующего писателя было вполне естественно. Известно, что к Грину в 1930 году пришел молодой журналист Юрий Домбровский взять интервью для журнала «Безбожник», Грин отказался, ответив: «…я верю в Бога». Смущенного неудачей интервьюера он утешил: «Лучше извинитесь перед собой за то, что вы неверующий. Хотя это пройдет, конечно. Скоро пройдет».

Радует, когда писатель не только в творчестве, но и в своей деятельности последовательно отстаивает православные ценности. Альберт Лиханов, возглавив 33 года назад первый в СССР Советский детский фонд, учредивший орден Святого Благоверного царевича Димитрия «За дела милосердия», восстанавливает и бережно реставрирует домовый храм во имя великомученика Димитрия в усадьбе Тютчева в Армянском переулке, устанавливает памятную табличку о первом освящении митрополитом Филаретом, возобновляет в нем богослужения, а в своем родном городе Кирове дарит монументальные паникадило городскому храму. Организовав при фонде издательство «Детство. Отрочество. Юность», опытный журналист, долгие годы возглавлявший журнал «Смена» писатель начинает выпускать детский православный журнал «Божий мир», выходящий с января 1997 года по благословению Святейшего. Задача журнала — православное воспитание и просвещение, в увлекательной форме журнал рассказывает о тысячелетней истории РПЦ, о нашем Отечестве — его духовной основе, культуре и искусстве. Материалы «Божьего мира» предназначены для использования на уроках «Основы православной культуры» в школах — воскресных и общеобразовательных, для чтения в семейном кругу.

В прозе Альберта Лиханова последних лет тема веры становится одной из центральных: в романе «Слётки» действуют два брата — Борис и Глеб, в несказке для невзрослых «Мальчик, которому не больно» парализованного подростка излечивает священник. Непрост путь к вере героев писателя. Мася из романа «Сломанная кукла» в двенадцать лет впервые ставит свечку в храме, но спустя несколько месяцев, оказавшись в Лондоне, в драматическую минуту жизни чувствует потребность помолиться тайно от всех на коленях перед тумбочкой, на которую установила иконку Богородицы размером с открытку. Христианская позиция писателя проступала уже в названиях повестей «Голгофа», «Благие намерения», написанных в 1979–1980-х годах, когда атеизм оставался нормой для миллионов советских людей. Десятилетиями размышляя над причинами крупнейшего за все эпохи кризиса детства в России и во всем мире, Альберт Лиханов приходит к мысли, что одна из глубинных причин этого — бездумный атеизм, неумение увидеть свою жизнь и жизнь своей семьи в масштабных координатах христианской культуры.

Альберт Лиханов принадлежит к тем писателям, кто мягко подводит ребенка к христианским духовным ценностям. И здесь он не одинок: православным святым и подвижникам посвящены многие книги Владислава Бахревского, Валерия Воскобойникова. Ещё в советское время начал возрождать жанр православной сказки художник и писатель Георгий Юдин, автор исторического романа «Птица Сирин и Всадник на белом коне», сборника повестей «Муромское чудо», книги-путешествия «Сокровенная Каппадокия», первой исторической повести о Георгии Победоносце, о его удивительных подвигах и чудесах, о почитании Георгия на Руси, о государственных праздниках и наградах, связанных с его именем — «Смиренный воин».

Особо хочется отметить словарь школьника «Православие» священника и писателя Ярослава Шипова. Он предлагает иную — весьма востребованную, в современном растерявшемся школьном мире — систему нравственных ценностей.   Помогая отрешиться от многих советских и либеральных штампов, он возвращает педагогам традиционный, проверенный веками православный взгляд на отечественную историю и происходящее вокруг. Непросто выпускникам советской школы — сегодняшним учителям — посмотреть на это историческое явление с православной точки зрения. Автор словаря стремится помочь юным и взрослым читателям получить краткие сведения о великих подвижниках земли Русской и о событиях, с ними связанных, глубже понять отечественную историю, неотделимую от Православия, узнать значение церковных терминов.

Вселить в сердца школьников и учителей веру, надежду, любовь к Отечеству призваны серии, разработанные православной редакцией московского издательства «Росмэн», к сожалению, сегодня прекратившей свое существование. Но, убеждена, эти серии сыграли достойную роль в истории нашей детской литературы, перечислю их: «Святыни России», «Твое святое имя», «Душа России», «Отчизны верные сыны», «Наши православные святые», выходящие с подзаголовком — «Для детей среднего школьного возраста, для семейного чтения». Георгий Юдин, Алексей Карпов, недавно ушедшая из жизни лауреат Госпремии РФ Ирина Токмакова, Елена Григорьева, петербургский прозаик Валерий Воскобойников писали в этих сериях книги, призванные помочь школьнику и учителям сквозь призму истории православия взглянуть на историю Отечества. Отказ от такого взгляда в прежние годы заставлял советских детских писателей произвольно адаптировать и подправлять российскую историю, давая окарикатуренное изображение правителей огромной империи из династии Романовых (об этом несколько лет назад гневно писал московский детский писатель Лев Яковлев, обильно цитируя исторические повести Сергея Алексеева). А во всех советских детских книгах про великого Суворова замалчивалось, какое место в сознании полководца занимало православие. Лишь в изданиях последних лет стали полностью цитироваться его знаменитые слова: «Потомство мое прошу брать мой пример: всякое дело начинать с благословением Божьим; до издыхания быть верным Государю и Отечеству; убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славы чрез истину и добродетель, которые суть моим символом». Если сегодня в круг школьного чтения, вместо «Гарри Поттера», удастся ввести хотя бы некоторые из перечисленных книг, о патриотическом воспитании перестанут говорить в сослагательном наклонении.

Уже с начала 90-х годов прошлого века православные литераторы пытались объединиться — на Рождественских чтениях, инициированных поэтом, сотрудником издательского отдела Патриархии, ныне покойным членом Союза писателей России Валентином Никитиным. В Петербурге прозаик Николай Коняев, также уже ушедший из жизни, в это же время создал Ассоциацию православных писателей.

Никогда не расходилось слово с делом в жизни и творчестве писателя-помора Павла Кренёва, 21 год прожившего в том же Петербурге, внука православного священника, построившего в родной деревне Лопшеньге Архангельской области православный храм во имя святых Петра и Павла и отважно, несмотря на угрозы и непонимание новых собственников, возвращавшего Православной Церкви незаконно изъятые у нее в советское время строения — он в 90-е годы возглавлял Управление государственного имущества Московской области. Цитаты из Библии, названия православных праздников и икон выносит прозаик в заглавие повестей и рассказов: «И на земли мир…», «Поздней осенью, на Казанскую», «Нечаянная радость».

Любимые герои Павла Кренёва нередко начинают размышлять о Боге на пороге смерти, в пограничной ситуации: возвращаясь к нему после долгих блужданий как пожилой пулеметчик Силантий или открывая Его для себя как юная Аня Матвеева.

Обращается к Богу в минуту смертельной опасности шестнадцатилетняя Аня Матвеева из повести Кренёва «Беляк и Пятнышко», забытая на льдине в зимний мороз взрослыми членами зверобойной бригады, в которой она — самая младшая. Наивно и трогательно звучит её исповедальный шепот: «Я тебя совсем не знаю, Боженька, и не могу разобраться точно, есть ты или нет на белом свете. Я ведь комсомолка, а наш комсомол не верит в тебя. Но в Тебя верит моя мама, а я ей доверяю больше всех на свете… Теперь я тоже буду жить с верой в Тебя, как моя мама. Так мне легче будет жить, я это точно знаю».

В повести «Огневой рубеж пулеметчика Батагова» оставшийся в живых Силантий обнаруживает на груди у младшего погибшего напарника маленький серебряный крестик и решает похоронить его по-православному — сделать из молодой березы крест: «Русские люди, несмотря на угрозы и запреты, во все времена советской власти хоронили своих покойников по православному обычаю. Этому почему-то не противились даже коммунисты». Да и сам Силантий возвращается к Богу в последние часы своей жизни, перед героической гибелью, каясь за совершенные когда-то недостойные поступки: «…вспомнилось ему вдруг, как ставши комсомольцем, снял он с себя серебряный крестик, надетый когда-то на его младенческую шейку сельским священником отцом Павлом Васильевским. Как в тридцать втором году по разнарядке парторганизации громил он деревенскую церковь, в которой вековечно находились святые мощи яреньгских чудотворцев Иоанна и Лонгина. Выбрасывал на улицу святые иконы…» Неумело молясь, Силантий чувствует перед неизбежной скорой гибелью надежную опору и настоящую поддержку: «С ним остался только Тот, которого он когда-то позабыл, бросил, отрекся от него. Силантий отчетливо осознавал, чувствовал всем своим телом, как Он внимательно и заботливо смотрит на него и сопереживает ему в этой последней смертельной схватке, глядит из небесной выси, как лицом к лицу с врагом воюет рядовой двадцать третьей стрелковой дивизии Батагов Силантий Егорович. И осознание того, что он всё же не один в этом карельском лесу, что он не брошен, придало ему спокойствия и уверенности».

Добавлю к уже названным ещё несколько имен: это уральские и сибирские поэты и прозаики Дмитрий Мизгулин из Ханты-Мансийска, Светлана Сырнева  и Виктор Бакин из Кирова, Сергей Козлов и Леонид Иванов из Тюмени, Валентина Ерофеева-Тверская и Татьяна Четверикова из Омска, Андрей Расторгуев и Арсен Титов из Екатеринбурга, Надежда Мирошниченко из Сыктывкара. Каждый из них в меру своего таланта убедительно отстаивает и утверждает в своих книгах истинность и плодотворность христианского мироощущения, столь необходимого сегодня нашему гибнущему миру.  

Лола Звонарева, российский литературовед, доктор исторических наук, академик РАЕН и ПАНИ, искусствовед, главный редактор альманаха «Литературные знакомства», директор альманаха «Серебряные сверчки»

(по материалам Архангельской епархии)