Once Upon A Time in Eldofeni. В Стране оладий, любви и текилы

Юный Гумус ненавидел Ван Коомпоста.... То-есть ненавидел так, что темнело в ушах и звенело в глазах, а во рту становилось сухо, как наутро после покера в харчевне "Сожри и Сдохни"...

 Гумус вполне отдавал себе отчёт в причинах столь резкого отношения к этому добродушному скандинаву, совсем недавно приехавшего в их деревушку Эльдофени изучать Хищного Банана. Конечно же -- любовь! Гумус страстно, до поллюций, любил прелестную Энурезию, единственную дочку и наследницу дона Поноса, самого богатого жителя их деревушки, рантье и придурка. И кокетка Энурезия вроде бы была не против ухаживаний проказника Гумуса, который веселил её своими проделками -- то он мазал дёгтем ажурные ворота каслинского литья в гасиенде дона Поноса, то отравлял колодец на ранчо дона... Коровы дохли с громким мычанием, что очень Энурезию возбуждало.

 Но вот приехал этот здоровенный Ван Коомпост -- и роман дал трещину. Гумус недоумевал: чем мог заинтересовать этот толстяк молодую, полную жизни и феромонов красавицу? Ведь ничего интересного, кроме, пожалуй, привычки раз в месяц мастурбировать на открытой веранде на полную луну, распевая при этом песни группы "ABBA"... А так полный лох и ничтожество! К чести Ван Коомпоста нужно сказать, что сам он к Энурезии никакого интереса не проявлял и сутками охотился на Банана, что ничуть не смущало и не отвращало красотку.

 Страдающий Гумус стал уходить далеко в сельву, меткими выстрелами из рогатки он сгонял стаю красномошоночных анаконд с самой высокой ёлки, забирался на вершину, обдирая жопу, и всматривался в даль.... Может -- бросить всё и уехать? Мир так велик и населён! Вот там, за полем, несёт свои воды могучая и полноводная Чумазонка, а за ней расстилается бескрайняя помойка, полная тайн и чудес! Манило всё это Гумуса, манило, но страсть к Энурезии гнобила порыв...

 И Гумус возвращался домой страдать. Был он сиротой, его родители сгинули в сельве задолго до его рождения, и он никогда их не знал. Воспитывала его няня, добрая и интеллигентная Фекалия, доцент и кулинар, но что могла добрая женщина посоветовать юноше? Кастрацию? Холощение? Алколголизм? Импотенцию посредством неумеренного потребления местной текилы? Всё это и так ожидало Гумуса в ближайшее время, но пока-то он страдал! И Фекалия страдала вместе с ним.
 Но однажды утром, потчуя воспитанника оладьями из опоссума, которые Гумус жрал даже в страданиях, Фекалию осенило:

 -- Дурень! Как же я сразу не сообразила! Тебе неприменно надо посоветоваться со стариком Гемморроемм, он живёт давно, трудно и весело, и он даст совет -- как тебе зажить так же!
Ошеломлённый столь простой мыслью Гумус замер с оладьей в зубах -- и впрямь, как же раньше не пришло это в голову Фекалии, доцент всё-таки, не хвост крокодилий! И, добив тазик с оладьями, он побежал к дедушке Гемморрою, жившему уединённым анахоретом в своём трёхэтажном коттедже в центре деревни.

... Дед Гемморрой был известен всем, давно и везде. Ещё до завоевания Чумазонии португальцами он тужился на берегах полноводной Чумазонки, и был уважаем как аллигаторами, так и другими пресноводными существами. И был он светел разумом, бел головой, сух телом и спор делом -- девок топтал до сих пор, что твой Многочленистый Монодрил. Кто ещё даст добрый совет, как не дед Гемморрой? Гумусу он всегда разительно напоминал Мика Джаггера на концерте в Детройте, а это о чём-то говорит!

 Выслушав исповедь Гумуса, в которой парень приврал только процентов на семь, дед Гемморрой громко расхохотался, отложил потрёпанный "Фендер-Стратокастер" модель 1959 года с шлифованными струнами и сказал:

-- Друг мой! Страсть твоя проистекает от назнания и невидения! Лечится она проще, чем трепак, делай, как я скажу -- и будет тебе щастье!..

 Следующий рассвет распалённый и обнадёженный Гумус встречал в кустах за гасиендой дона Поноса. Усыпанный бриллиантовой росой гуще, чем зеркало мушиными какашками, Гумус ждал. И дождался! В жемчужной дымке утреннего тумана, едва касаясь лопухов и репейника прелестными ножками, как бы плывя, как бы паря, на тропинке к сортиру появилась прекрасная Энурезия... Свежесть юности и зрелость сексапильности столь гормонично сочетались в этом воплощении совершенства, что у Гумуса перехватило всё, что в принципе перехватывалось.... Но он очень хотел исцеления, поэтому не рукоблудил и молчал, притаившись.

 Игнорируя будочку, Энурезия подошла к кустам, в которых прятался Гумус, широко и сладко зевнула, подобрала пеньюар и споро присела...

 Гумус озяб, несмотря на тропики. Зрелище было незабываемое, как Ниагара или смена караула у Букингемского Дворца.

 Энурезия застонала, её ножки напряглись, из плетёных ЛеМонти сандалий вылезли пальцы и впились в податливую чумазонскую почву.... Поясница покраснела и покрылась крупными градинами едкого даже на расстоянии пота.

 Гумус в ужасе зажмурился.Хлюпнуло. Энурезия обернулась, блеснула налитым кровью глазом, тонким переманикюренным пальчиком поковыряла что-то на земле, удовлетворённо гукнула и заняла первоначальную позицию. Грозно зачавкало, ухнуло и чпокнуло. Затихли пичуги в ветвях и земноводные в водах.... Предобморочный Гумус разожмурился -- и вовремя! Вал смрада, визуальный и страшный, катился прямо на него! Вал уже достиг секвойи, на которой сидел Лупоглазый Орёл, и гордая птица камнем упала с дерева, умерев на лету, как и полагается орлу! Гумус не хотел стать героем, он хотел жить долго и весело, как Мудрый Гемморрой -- поэтому он быстро пополз назад, не разворачиваясь, как электричка в далёкой и мёрзлой Московии, которой один хрен, в какую сторону ехать...Краем глаза Гумус успел заметить, что Энурезия подпрыгивает, в тщетной попытке хоть ещё чем-то погадить, но это уже не интересовало отвращённого Гумуса -- он разлюбил это чудовище навсегда! Фея оказалась красноглазым резервуаром перебродившего салата и отварной форели... А Гумус любил оладьи тётушки Фекалии.

 ...Через полчаса по местному времени Гумус стоял на берегу Великой И Многоводной Чумазонки, дыша полной грудью, исцелённый и весёлый. Прищурившись, он всматривался вдаль, он видел там своё будущее и будущее своей деревни Эльдофени, и было оно прекрасно и удивительно! И Гумус радостно засмеялся, юный и свободный для настоящей разнополой любви, оладий и текилы.

Ярослав (Сэнди) Трусов