Минские соглашения уже понемногу становятся неким нецензурным выражением. Боевики их выполнять не собираются, Россия же не собирается признавать свою причастность к боевикам. Киевские эксперты проанализировали, что происходит в Минске и как это отражается на Донбассе.

Екатерина Зарембо, заместитель директора Института мировой политики, отмечает, что минская «сделка» переводит внимание с России как страны-агрессора на Украину как страну-жертву и трактует события как внутренний конфликт. А также фактически перекладывает все обязательства по каким-то действиям на Украину.

Перед презентацией в Киеве результаты исследования представили, так сказать, в «двух мирах» – в Брюсселе и в Краматорске. Во время дискуссии обменивались и противоречивыми тезисами, и преподавали количественные или качественные тенденции, которые уже точно никуда не денешь.

Например, эксперты наложили условную карту «русскоязычности» Донбасса на карту вероятности конфликтов, и оказалось, что они совсем не совпадают. А зависит вероятность конфликтов преимущественно от довоенной занятости – высокая она там, где были машиностроительные предприятия, ориентированные на Россию, отмечает Илона Сологуб, исследователь Киевской школы экономики.

За время вооруженного конфликта изменились многие показатели. Например, неожиданно сократился объем доли РФ в поставках газа, налоговые потери достигли 6%, расходы на оборону достигли 2,8%. Изменились и настроения – как утверждает политический аналитик фонда «Демократические инициативы» Мария Золкина, в обществе уже нет запроса на мир любой ценой – 47-48% считает, что компромиссы возможны далеко не по всем вопросам. 41% высказываются за дальнейшее давление на РФ. 58% – за привлечение международного контингента для решения конфликта (в прошлом году сторонников этого варианта было 52%).

По международному контингенту, кстати, всеобщность формулировок может принести сюрпризы. Если никто не мешает представителям непризнанных республик участвовать в переговорах в Минске в качестве равноправных участников, то кто аргументировано возразит, что международным контингентом не являются, например, российские войска? Иначе почему считается нормальным участие россиян в мониторинговых миссиях ОБСЕ? По той же причине: потому что официально Россия – не сторона конфликта, правда? О недавнем разрешении Лукашенко для российских спецназовцев действовать на территории Беларуси не будем даже вспоминать.

Один из экспертов, Ильдар Шарипов, считает, что выборов на оккупированных территориях быть не может, актуальным является вариант военно-гражданских администраций. Согласно опросу, 40% также считают, что выборы невозможны. Те же, кто предполагают такой вариант, в качестве условий вспоминают демилитаризацию, проведение выборов по украинскому законодательству, международный контроль за проведением и подсчетом результатов, восстановление границы.

Это все, собственно, синхронизируется с Минскими соглашениями. Но проблема, во-первых, в том, что они демонстративно и хронически не выполняются. А во-вторых, в том, что Украина не может выйти из этого переговорного процесса, не потеряв доверие как политический игрок и не создав риска отмены санкций в отношении России.

Эксперты успокаивают, что пересекаться с представителями незаконных формирований приходится только в одной из подгрупп. Но и там работа «происходит довольно напряженно через неприятие друг друга». Хотя, если уж все так плохо, эксперты предлагают в таком составе решать хотя бы какие-то бытовые вопросы, например, о восстановлении поврежденных коммуникаций, а не замахиваться на «большую политику», может, от этого и будет какая-то польза.

Тем более что текущих проблем хватает. Например, по словам Виталия Сизова, аналитика Донецкого института информации, до недавнего времени на неподконтрольной территории люди отказывались сдавать анализы на ВИЧ, сейчас вроде ситуация изменилась к лучшему, но четкой статистики все равно нет. Существуют проблемы и со специальной медицинской помощью – например, в ожоговые или онкологические отделения больниц приходится ездить на неоккупированную территорию. А что касается образования, то из-за нехватки преподавателей часто несколько совершенно разных предметов в школе читает один учитель – и не всегда на должном уровне.

Говоря о сроках деокупации, эксперты называют период от 3 до 7 лет. Но даже после этого, если руководствоваться картами, о которых говорилось в начале, нужно будет прежде всего идти на Донбасс не с языковым вопросом, а с рабочими местами.