Вопрос смерти. Наркотический бред депутата Яровой

Для начала хочу выразить своё отношение к наркотикам. К любым. Однозначно отрицательное. Во времена бурной молодости много чего попробовал, но ни на что не подсел. Но таковы индивидуальные особенности моего организма. Я и не спился, четверть века проработав в кино и на телевидении, и в одночасье бросил курить после 35 лет активного потребления (до трёх пачек в день).

Зато много друзей потерял из-за бездарных попыток «расширить своё сознание». И, что самое страшное, детей своих друзей тоже приходилось хоронить. Впрочем, от беспробудной пьянки в моём окружении погибло гораздо больше. Но тут есть важнейшее различие – алкоголь можно потреблять культурно и в разумных дозах. С наркотиками так не получается. Есть пример, когда знакомый экспериментирова л с ними лет тридцать, повышая и понижая дозу (надеялся вычислить «безопасный подход»). Загнулся в пятьдесят. Последние лет пять провёл по психбольницам. Грустный финал когда-то способного творческого человека.

Мне странно слышать, когда в американских фильмах герои затягиваются косячком и объясняют – «доктор от глаукомы прописал». У моей матушки был подобный диагноз -обошлось без марихуаны. В интернете прочитал: терапевтическая ценность потребления производного от конопли не установлена. В любом случае, я бы не рисковал.

При всём вышесказанном, я всегда выступаю против маразма. Речь идёт о законопроекте председателя думского комитета по безопасности и противодействию коррупции Ирины Яровой, в котором говорится о введении уголовной ответственности за пропаганду наркотиков. Что в принципе правильно и сопоставимо с запретом на пропаганду гомосексуализма. В первом случае калечится организм человека, во-втором - его душа, а на практике эти два греха часто «дополняют» друг друга.

Между тем ряд экспертов полагает, что законодательная инициатива Яровой после вступления в силу значительно осложнит общение врачей и пациентов, поскольку медики будут опасаться говорить с больными об особенностях применения обезболивающих. Ну и дальше вплоть до маразма – например, придётся на территории бывшего ВДНХ снести фонтан «Дружба народов» - в венчающий его скульптурный ансамбль сноп вплетены побеги… конопли, когда-то считавшейся ценной технической культурой.

И это не либеральное ёрничество над ярой единороской Яровой, а конкретное предупреждение… разве мало было подобного маразма в истории нашей страны?

Дело в том, что депутат Яровая предлагает расширить понятие «пропаганда наркотиков». По её мнению, помимо запрета на информацию о способах изготовления запрещенных веществ, их использовании и местах приобретения, нужно заодно карать за изображения наркотиков и наркосодержащих растений, упоминание их названий в СМИ, фильмах, книгах и интернете. Что, увы, вырубит из российского употребления немалый пласт мировой культуры, где, нет-нет, да покурят, нюхнут и даже уколются.

Печально? Ещё бы. Но не это главное. Закон ставит в двусмысленное положение врачей. В первую очередь, онкологов: их пациенты чаще других нуждаются в сильных обезболивающих. Я уже сегодня знаю немало женщин, подверженных приступам мигрени, которые страдают от отсутствия в продаже кодеина – многим из них реально помогал только этот препарат. И врачи об этом знают, но… разводят руками. Как разводят руками ветеринары, которым в их практике запретили применять наркосодержащие препараты. Ведь несколько их коллег уже оказались под следствием, и других охотников нет.

Я очень люблю собак (кто бывал в гостях у автора Итогов, тот в курсе), но людей мне всё же жальче. Нас уже несколько лет пугают жуткими историями про тех, кто не совладал с муками телесными. Причём среди них те, из которых было впору делать гвозди – например, вице-адмирал Вячеслав Апанасенко. 7 февраля 2014 года офицер-подводник совершил попытку самоубийства, выстрелив себе в голову из пистолета. В тяжёлом состоянии он был доставлен в больницу, где через четверо суток скончался. Его дочь так описала причину: «Мой отец совершил это не для себя, и не потому что он не мог дальше справляться с этой тяжелой болью (у Апанасенко был диагностирован рак). Он сделал это для своих родственников, потому что ему было тяжело наблюдать, как тяжело родственникам заниматься лекарственным обеспечением. В частности, для того чтобы получить обезболивающее, приходилось проводить многие часы в поликлинике. И в день перед его смертью маме в очередной раз не удалось получить морфин, прописанный для него, потому что не хватило буквально одной подписи. И когда она пришла домой в очень подавленном состоянии, видимо, это и стало последней каплей». Теперь его именем будет назван закон, по которому рецепт на обезболивающее будет действовать не пять, а 15 дней, ампулы и пластыри не надо будет сдавать обратно, чтобы получить новые обезболивающие, а пациента с болевым синдромом не смогут выписать из стационара, не обеспечив его всем необходимым для лечения на дому. И параллельно принимается закон имени Яровой… ну не маразм ли?

Известной своим мракобесием депутатше крупно не повезло и с самоубийством 65-летнего физика-ядерщика Алексея Калагина, повесившегося на турнике в Подмосковье. Из его предсмертной записки следует, что учёный не выдержал ужасных болей, часто сопровождающих онкологию. Его супруга винит врачей районной поликлиники в затягивании выписки бесплатных медикаментов. А всего за две последние недели марта 2015 года в столице совершили суицид восемь человек, страдавших онкологическими заболеваниями. Впечатляет статистика?

По словам практикующих медработников (не депутатов), врачи, назначая пациентам наркотические и психотропные обезболивающие препараты, уже сейчас из опасений подозрений на пропаганду боятся рассказывать об их действии. Они считают, что, если закон будет принят, ситуация станет катастрофической . Откровенно вредным назвал законопроект детский онкогематолог, замдиректора Федерального центра онкологии имени Димы Рогачёва Алексей Масчан. По его мнению, закон Яровой не поможет борьбе с наркобизнесом, но сделает запрещённой важную для пациентов медицинскую информацию.

Специалисты однозначно утверждают, что у онкологических больных в России, нуждающихся в сильных обезболивающих, тяжёлая жизнь и без дополнительных инициатив, которые потенциально могут по ним ударить. Помимо борьбы со смертельным заболеванием, они вынуждены сталкиваться с бюрократическими препонами при обеспечении лекарствами. Но кому-то в здании на Охотном ряду чудится, что российские врачи и есть главные наркобароны в стране, а больные лишь симулируют боль, лишь бы получить дозу.

И всё-таки читать о мучениях - совсем не то, что их видеть. Мне довелось побывать в квартире гениального актёра Анатолия Солоницына («Андрей Рублёв»), умиравшего в 1982 году от рака. На кровати лежал уже не человек, а воющий комок боли. Его жена Света (гримёр с «Мосфильма»), от творящегося вокруг ужаса выглядевшая чуть получше мужа, обречённо сказала, что выписываемых сильных препаратов не хватает, а другие на эту стадию рака уже не действуют. Самое страшное, что их маленький сын спросил с надеждой – «вы папу хоронить?». До сих пор эта сцена перед глазами…

Зная, что у меня в роду были онокобольные, ещё тогда для себя решил не допускать ситуацию до крайности и уйти, если что, самостоятельно. Но с развитием медицины появились более мощные препараты. Врачи всё больше говорят не просто о продолжении жизни тяжелобольных, но и об их комфортной жизни. И тут появляется Яровая…

Конечно, она сразу кинулась оправдываться, говорить, что никто ничего не понял, что это её политические оппоненты сгущают краски. Ну, а кто виноват в том, что Яровой нет веры? Разве не она выдаёт сентенцию, от которой присел бы и главный идеолог брежневского аппарата Суслов: «За время обучения в нашей школе ребенок изучает русский язык в объеме 866 часов, а иностранные - 939 часов. При этом Минобрнауки собирается ввести еще и обязательный ЕГЭ по иностранным языкам, а также изучение второго иностранного. Граждан какой страны мы растим?». Это мать двоих детей рассуждает о том, что неплохо бы сократить обучение иностранным языкам российских школьников, иначе из них, того и гляди, вырастут шпионы и диверсанты.

За депутатом Яровой много чего числится, за что журналисты многих изданий любят её сравнивать с литературной Яровой. Кто не в курсе, последней так революция мозги зас…а, что любимого мужа чекистам сдала на погибель (Павлик, блин, Морозов в юбке). Только та, с подачи автора Константина Тренёва, выглядит вполне аппетитно, а у реальной на лице явное несварение желудка.

Тут вы в праве предъявить Чертоку претензии – нельзя так отзываться о женщине. Отвечаю – в большой политике нет никаких гендерных различий.

Леонид Черток