От Ильича до Владимировича. Наш дорогой подельник Леонид Ильич Брежнев

10 ноября 1982 года не стало Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. Народу сообщили о потере только 11-го, говорили, что не хотели портить ежегодный кремлёвский концерт ко Дню милиции. Охотно в это верю… время было маразматическое под стать усопшему.

А ведь прошло 35 лет. Хочется написать – как один день… но это с большой натяжкой. Просто быстрее, чем хотелось бы.

О смерти дорогого Леонида Ильича я узнал в городе Ярославле, куда съёмочная группа «Мосфильма» приехала снимать, наверное, самый плохой в истории мирового кинематографа спортивный фильм «Такая жесткая игра хоккей». Несмотря на истерику директора картины, строгий киношный парторг отменил на три дня траура все съёмки. Ну, мы и начали скорбеть, как умели. То есть заслали гонцов в ближайший вино-водочный отдел. Но бродили, пошатываясь, по гостинице со скорбными лицами. Даже строгие дежурные по этажу прыскали в кулак, на нас глядя – «ладно, отдыхайте… только эти три дня баб в номера по балконам не затаскивайте, траур всё-таки».

- Ты знаешь, я так плакала - призналась мне по телефону знакомая костюмерша.

- Ты с ума сошла?! Хуже уже не будет.

- Ну, как же, я с Брежневым всю жизнь прожила. Жалко дедушку...

Тут и мне взгрустнулось. Действительно, с этим генсеком прошла и моя сознательная жизнь. Хрущёва убрали, когда мне было пять лет. Из того исторического периода помню, как в нашем домкоме выдавали на руки по два килограмма муки в месяц и палочку дрожжей в придачу. По странной прихоти за ними должны были приходить все члены семьи, и я порывался лично нести до квартиры «подарки от Хруща». Помню обожаемую мной кукурузу в початках на прилавках гастронома, которая в одночасье исчезла вместе с Никитой Сергеевичем. Ещё помню, как обозвал согруппника по детскому саду «лысым Хрущёвым» (беднягу варвары-родители постоянно стригли под Котовского), меня за это долго корили, как за что-то очень неприличное.

 А дальше жизнь протекала параллельно с Леонидом Ильичом. Именно он задорно смотрел на меня с газетных страниц, уличных плакатов и телевизионных экранов, в школьном классе мой взор постоянно натыкался на лучащиеся добротой глаза дедушки Ленина.

Моему поколению повезло. Мы пропустили не только войну и массовые репрессии, но и Венгрию-56, и расстрел рабочих Новочеркасска. Даже Прага-68 нас не коснулась по малолетству. Я не могу назвать себя представителем «поротого поколения». Какие там порки? За политику уже сажали редко, тем более, не детей. Впрочем, «клали на лечение» в психушки, и ещё неизвестно, где страшнее. По молодости и глупости я как-то задал вопрос замполиту, почему именно психбольницы? Он строго ответил, что только душевно больной может не понимать преимущества социализма, нам каждый день об этом по телевизору рассказывают и в газетах пишут. Действительно, знакомый педагог из спецшколы для умственно отсталых рассказывала, что у них по утрам обязательная политинформация, контингент внимает, затаив дыхание. Кстати, тот замполит оказался приличным человеком, он не сообщил о моих вопросах «куда следует»...

Нынешний скорбный юбилей Леонида Ильича совпал по времени со столетием Октябрьской революции 17-го года. И весь телеэфир посвящён именно этому событию. Жаль, я бы с удовольствием пересмотрел, например, «Повесть о коммунисте», он мне ближе. Но, увы, нет её в телепрограмме. Наверное, во избежание ненужных ассоциаций. Уже в перестройку Брежнева стали корить за то, что слишком долго держался за власть… а тут у нас самих рекорд намечается. Тогда в кругах интеллигенции ходила шутка – «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Сейчас в связи с современными вызовами её легко можно переделать на «От Ильича до Владимировича…».

Да, нашему поколению, родившемуся в оттепель и оттуда попавшему в застой, жилось не в пример проще своих родителей. Школьники брежневской эпохи были освобождены от необходимости писать доносы на родственников, соседей и одноклассников. Моя мама с содроганием вспоминает, как в её школьное отрочество проходили слёты последователей дела Павлика Морозова – детей, отправивших собственных родителей на Колыму. В той системе ценностей такой поступок считался глубоко моральным и требовал поощрения (потом, правда, специнтерната для детей изменников Родины, откуда прямиком в зону, всё равно было не избежать).

Такой подлости в нашей жизни уже не было. Но я навсегда запомнил те собрания, на которых исключали из пионеров или комсомольцев наших одноклассников, отъезжающих вместе с родителями на ПМЖ в Израиль. Они ещё и визу не успевали получить, только вызов, но уже были лишены права на значки и галстуки, а то и сидеть за одной партой с советскими детьми. И нас заставляли клеймить позором вчерашних друзей, иначе потом могли возникнуть проблемы с характеристикой в институт.

В 5-6 классах мы по детской доброте пытались найти им оправдание. Не в детский же дом идти, в конце концов? А там, в злой и враждебной Америке или агрессивном Израиле они непременно вступят в коммунистическую партию, и вместе с угнетенными неграми (вариант - палестинцами) будут бороться за права трудящихся. Зато в старших классах во время перекуров за школой этим «отщепенцам» уже откровенно завидовали. Ведь они уезжали жить в волшебную страну «Мальборо», жвачки, джинсов и Beatles. Я искренне благодарен перестройке, прежде всего, за то, что она позволила посмотреть ту красивую жизнь изнутри, примерить её на себе и безболезненно вернуться обратно. Или остаться, выбор всегда лучше безысходности. Но в брежневские годы мы получали первый серьёзный урок лицемерия, учились жить с фигой в кармане. Конечно, моя школа в самом центре Москвы не показатель, но именно из таких привилегированных спецшкол вышли многие нынешние политики, чиновники и генералы бизнеса. Так что, делайте выводы...

Удивительно, но этот бровастый фанфарон, увесивший себе всю грудь наградными цацками, был близок и понятен простым людям своего поколения, он хотя бы узаконил День Победы. Мои престарелые родственники впервые в жизни облегченно вздохнули и были согласны на любые очереди.

- Лишь бы не было войны! - как молитву повторяли они.

- …и Сталина! - добавляла моя диссидентствующая матушка. На неё испуганно шикали.

А мы, юные раздолбаи 70-х, мечтали о войне. Именно она представлялась для нас высшей njxrjq служения своей Родине. Так нас советский кинематограф воспитал, искреннее спасибо ему. Но вместо подвига нам подсовывали суровые армейские будни, целину или БАМ. Первая теряла романтический ореол после рассказов вчерашних дембелей об ужасах дедовщины. Два других рассматривались исключительно с точки зрения больших заработков, что тоже не факт, как фишка ляжет.

Популярная в те годы шутка:

- Почему закрыли КВН?

- Некому стало играть. Все весёлые на БАМе, а все находчивые в Израиле.

 Как же повезло нашим родителям, для них примером был френч Сталина и косоворотка Хрущева, сомнительные артефакты вещизма и зависти. Вожди нашего поколения (о следующих вообще молчу) уже красовались перед нами в костюмах кремлёвского индпошива и ондатровых шапках, дубленки стали спецодеждой номенклатуры. В официальной пропаганде деньги продолжали быть абстрактной субстанцией до прихода коммунизма. Нас кормили борьбой за мир. Страна варилась в собственном соку, ездила на ущербных «Жигулях», носила зимой войлочные сапоги, и целый год копила на пальто с воротником из цигейки. Так мы расплачивались за стабильность и «лишь бы не было войны». То, что не могли произвести сами, например, пшеницу, обменивали враждебного Запада на нефть. В принципе, так сегодня живут все ресурсные страны Арабского Востока, исповедующие тоталитарный стиль правления. За некий гарантированный прожиточный минимум там тоже требуют забыть такое понятие, как «гражданские свободы». Только у них с товарным изобилием в разы лучше, мы же носили то, что есть, и ели то, за чем достаивались в очередях. Без изысков… зато прикрытые и неголодные.

Стабильно, но бюджетно, без пресловутой американской мечты. Выпускник любого советского ВУЗа - классический советский инженер из анекдотов - получал зарплату 120-130 рублей в месяц. В дальнейшем, если он не становился кандидатом каких-нибудь наук или начальником отдела, его зарплат росла очень вяло и не превышала 150-160 рублей. Приемлемой зарплатой считалась сумма от 180 рублей в месяц. 220 в месяц считались очень хорошей зарплатой, а суммы, превосходящие 250 рублей, казались почти сказкой. На самом деле, разницы между качеством жизни тех, кто получал 130 и 150 практически не было. Разве что отметить юбилей свадьбы в ресторане, а не дома, или взять такси, когда ноги еле волочишь после трудовой смены. Ни о машине, ни о даче, ни о первом взносе на кооператив ни те, ни другие и мечтать не могли. Конечно, где-нибудь в Кузбассе-Донбассе шахтёры получали по 500-800, а на северах и вовсе по 1000 целковых. Но это в ущерб здоровью (которое не купишь) и минус благам цивилизации, одна сплошная пахота. В итоге заработанные рабским трудом тысячи легко спускались в летних отпусках где-нибудь в Ялте… опять же в ущерб здоровью.

Адепты брежневской эпохи любят вспоминать о миллионах квадратных метрах жилья, ежегодно сдаваемых в 70-х. Тогда у меня вопрос, почему до сих пор жители центра Архангельска обретаются в гниющих «деревяшках»? Наверное, в Москве с этим делом и тогда было проще. Но для новой квартиры вы должны были иметь не более 6 кв. м на человека. Даже при наличии достаточной суммы денег вступить в кооператив для улучшения качества жизни было проблематично. В основном строили крупные предприятия, и, прежде всего, для рабочего класса. Многие инженеры из-за этого вставали к станку или шли штукатурами на стройки. А то, что на их высшее образование истрачены бюджетные деньги, даже государство не волновало. Когда актеры Театра Советской Армии, где в те годы работала моя матушка, в тоске стенали, почему им платят сущие копейки, партийное руководство откровенно отвечало: за кайф. Хотите больше - идите на конвейер...

Но и для такого решительного поворота судьбы, как отъезд на БАМ, нужна была серьезная мотивация. Например, вы действительно нуждаетесь в кооперативе, жена грезит о собственном дачном участке или единственной детской мечтой был и остается личный автотранспорт. Лучше питаться? Тут нужна была особая изворотливость, если хотите, предприимчивость. Вот банальный пример - в московских магазинах продавалась варёная колбаса двух ценовых категорий: 2 руб. 20 копеек и 2 руб. 90 копеек (2-20 и 2-90). За 2-90 была очень даже съедобной, а вот за 2-20 временами была такой отвратительной, что её не ели даже кошки. Копчёная колбаса стоила... Стоп! А копчёной колбасы не было. В свободной продаже. Зато была такая форма как «из-под полы». Для продающего – угроза сесть, для покупающего – испытание унижением. И ещё надо состоять в ограниченном кругу людей, которым дефицит продавали из-под этой полы.

Не говоря об одежде и мебели. Никогда не забуду того унижения от советской власти, которое я испытал в ночной очереди за финскими сапогами ценой в 67 рублей, имея в кошельке неправедно заработанные полторы тысячи. Погоня за красивой жизнью? Нет, нежелание идти впервые в жизни в ЗАГС в продукции фабрики «Сапожок», в магазинах в свободной продаже было одно войлочное убожество. Жизнь сама науськивала идти в сферу обслуживания, где лицемерно платили около 100 рублей. Официанту и мяснику власть как будто говорила: вот тебе официальные копейки для приличия, остальное доворуешь. Именно тогда в стране появился бартер, знакомая заведующая кондитерского отдела притаскивала домой сумки с бананами и копчёной колбасой. Я помню высказывание Леонида Ильича на жалобу о низких стипендиях:

- А надо подрабатывать, как я в юности. Вагон разгрузил, два мешка себе. Все так живут...

Неплохое руководство к действию? Так мы жили...

Вот от таких слов, от таких поступков на самом верху, от бриллиантов Гали Брежневой, о которых в конце 70-х судачили во всех пивных, и наступила эпоха равнодушия. Через год работы в кино мне стало предельно ясно, что время самостоятельного творчества наступит к 45 годам, и это в лучшем случае. Ну, не повезло с папой Бондарчуком или Михалковым, а мои скромные способности были никому не интересны. Даже 40-летним вторым операторам мэтры презрительно говорили: «Молод ыщщо!» Конечно, молод, для тех, кто заседал в президиумах, и пятидесятилетний казался щенком. Уходить с «Мосфильма» искать счастье в другом месте было бессмысленно. Везде то же самое, кино привлекало вольницей и неформальными отношениями. Мой тогдашний тесть, оставивший на поле брани обе ноги, сказал однажды страшную для себя вещь:

- Ваше поколение вынесет наверх только война. Она выбьет нас, старперов.

На тот момент я был уже взрослый мальчик и войны не хотел. Просто делал деньги в ущерб искусству и ждал возможности эмигрировать. Но тут подвалило счастье нежданное - перестройка. Как же мы устали от «Вкусов хлеба» и «Секретарей парткомов», как мы кинулись снимать «Маленьких Вер». Так этим увлеклись, что чуть было совсем не потеряли своё кино, теперь любой умной мысли с экрана радуемся, бездумный экшн приелся самим кинематографистам.

Это в кино. Но и в политике, и в бизнесе было то же самое: до денег и власти дорвалось поколение, смирившееся к 30 годам с двойной моралью, разучившееся верить и умеющее читать только между строк. Поколение равнодушных. Скажите, кого в этом винить?..

Я не пытаюсь переложить свои ошибки на других, каждый живёт в плену собственных иллюзий, у кого-то они правые, у кого-то левые. В том, что мы сделали, в чём ошиблись, наша заслуга и наша вина. И Леонид Ильич Брежнев здесь не при чём. Хотя нет, при чём.

Он наш подельник!

Леонид Черток