В колее перестройки. Размышления издалёка

Вот в этой колее и была основная опасность для перестройки. Прецедент уже был, когда советская власть совершенно неожиданно сделала революционное признание о существовании в стране продовольственной проблемы. Которая просуществовала весьма недолго. Войдя в нужную колею, продовольственная проблема превратилась в продовольственную программу, а та в свою очередь, еще не будучи написанной, начала "давать отдачу уже сегодня". Ну а с завтрашнего дня пошли победные рапорты, и все закончилось вполне предсказуемо (действительно - куда она, падла, с колеи денется?).

Подобный сценарий, скорее всего, повторился бы и с перестройкой, если бы в нужные моменты она не получала чувствительные толчки или, правильнее сказать, пинки, выбивавшие ее из наезженной колеи на путь истинный.

Вот об этих пинках и пойдет речь. Сразу предупреждаю - ни на какую объективность я не претендую, всё - исключительно субъективно. Впечатления, припоминания и ощущения - мои собственные.

Теперь - обещанный эпиграф.

Проявил мой милый в койке

Новое мышление...

Думал - выйдет перестройка,

Вышло ускорение...

Частушка просто идеальная - ни одного лишнего слова и, главное - все схвачено. Хотя, впрочем, нет, не все. Не хватает гласности, размер не позволил. С нее то мы и начнем.

Началось все действительно с гласности. Условие совершенно необходимое для того чтобы что-либо изменить. Но изначально все пошло по той самой наезженной колее, с легко предсказуемым развитием событий. Термин "гласность" грозил со временем превратиться в "борьбу за гласность", та, в свою очередь, в "усиление борьбы за гласность", а то - в "ускорение темпов роста усиления борьбы с врагами гласности",... далее везде и все это, естественно, в рамках нового мышления.  Ускорение, как мы знаем из школьной физики, это вторая производная от движения, советский же новояз добирался но пятой или даже шестой...

Некоторое время действительно все "было так безоблачно вокруг...".

Пока не случился Чернобыль.

О котором естественно никто не собирался сообщать. Гласность - гласностью, но не поступаться же принципами и многолетней традицией... Но вот радиактивное облако доползло до Скандинавии и шведы вежливо поинтересовались его происхождением. (Трудно даже представить что было с перестройкой если бы ветер подул в другую сторону). У Горбачева была стандартная возможность ответить на это дежурным обвинением в клевете и вмешательстве куда не надо. Но он не сделал этого. Ответ Союза был очень сдержаным и почти извиняющимся - да было дело, изучаем, уточняем и как только - так сразу... Конечно, советские люди - это вам не шведы, информация о катастрофе им ни к чему, потому и гуляли на первомай как ни в чем не бывало, и Щербицкий собственным внуком фигурял...

Но тем не менее, это оказалось первым переломом, когда советская система впервые сошла с наезженной колеи. Гласность, хоть и со скрипом, но сработала. Теперь она стала казаться чем-то реальным, люди стали потихоньку обретать голос и произносить слова. Сначала это больше походило на поведение выглянувшего из норы суслика, готового нырнуть назад при первой же опасности, но время шло, опять же, все было так безоблачно вокруг, суслики смелели и все дальше отдалялись от своих нор...

И тут было письмо Нины Андреевой в "Советской России"...

Общее впечатление было такое - всё. Побаловались и будет. Сусличье поле мигом опустело. Кто в крапиву забился, кто - в канаве схоронился... Ти-ши-на. Стука зубов - и то не слышно было. Только черный ворон гордо реет, жертву неосторожную высматривая... Неделю - тишина, две недели - тишина, три недели... И тут снова - БАЦ! Нам сообщают (и не кто-нибудь, а газета Правда), что письмо Нины Андреевой это оказывается - манифест антиперестроечных сил. Ворон на поверку оказался не вороном, а мимикрировавшим жаворонком. И началась давка. Суслики повыскакивали из нор и пошло соревнование - кто отбежит подальше от своей норы, демонстрируя тем самым полное свое бесстрашие. Но не так то просто это уже было сделать! Не отбежать - продемонстрировать! Стоило какому-нибудь смелому публицисту/журналисту на встрече со зрителями чересчур расхрабриться, как тут же следовал вопрос из зала: - "Все это конечно хорошо и складно так Вы говорите, но поведайте - где был Ваш голос в оные Три Недели Безмолвия?" И начинал извиваться публицист/журналист: - Ну как-же, разве вы не в курсе как я на встрече с работниками двадцать третьего шарикоподшипникового завода совершенно недвусмысленно дал понять..." и т.д. Ситуация перевернулась полностью! Если раньше было опасно чересчур далеко удалиться от норы, то теперь, наоборот, нахождение около норы стало считаться проявлением трусости, низости и отсталости, и стало представлять реальную опасность для карьеры. Таким вот образом письмо Нины Андреевой оказалось тем самым вторым пинком, сохранившим перестройку для потомства.

А еще кто, по моему субъективному мнению, упорно раскачивал советскую систему - это телесериал "Следствие ведут Знатоки". На протяжении почти двух десятилетий троица Мартынюк-Каневский-Леждей бились о бетонную стену социалистического реализма, в то время как не связанные никакими границами актеры игравшие подлецов, негодяев и фальфивомонетчиков, росли и процветали...

Почему именно "Знатоки"? Ведь сказанное было верно для любого советского фильма или произведения. Когда жена задала мне этот вопрос, я так и не смог на него удовлетворительно ответить.  Видимо все же потому, что это был именно сериал, который высветил многолетнюю динамику происходящего. У меня это ассоциировалось с марафоном. Все участники начинают одновременно с одной и той же стартовой линии. Все участники - замечательные спортсмены и способны на многое. Вот все рванулись вперед и... Одни бегут свободно, а другие - через пень-колоду и в результате упираются в ту самую стену соцреализма, которую не сдвинуть и не обойти. От серии к серии возрастал интерес к отрицательным героям, блестяще исполняемых лучшими артистами страны, ну а главной троице позволяялось.. да ничего им не позволялось. Разве что майора Томина иной раз видели в расстегнутой рубашке (без галстука!) или сидящем на столе(!) в кабинете у Знаменского...

Феномен этот уже досконально исследован лучшими умами современности:

"На роли врагов часто брали актеров с умными лицами. Чтоб они драматичней осознавали глубину падения. А также додумывались до изощренных зверств. А рекомендуемый герой был чист и туп. От него требовалась твердость характера и верность партии. А думать только о светлом пути и выполнении предначертаний. Многодуманье же вело к оппортунизму, вредительству и к стенке". М.Веллер.

 Так что не прибавить и не убавить...

Это, кстати, открыло мне глаза на то, почему я с раннего детства часто испытывал симпатии к отрицательным героям советского кинематографа.

Теперь с кинопанорамы перескочим на советскую систему массовой информации и пропаганды.

Сначала еще одна цитата. Из Юлия Кима, на этот раз.

Прилетел, настрекотал,

Крылышки расправил,

Агромадный арсенал

Сходу обесславил!

"Кадриль для Матиаса Руста".

Замечу что на деле не только  "обесславил" но и "обезглавил".

Вот ровно то же самое, только с советской системой пропаганды сделала Маргарет Тэтчер в своем интервью советскому телевидению в декабре 1987 года. Хотя и здесь "обесславила" - не совсем точно. Четвертовала.

На трех железных принципах-китах держалась советская пропаганда.

Первый: советский человек всегда прав.

Второй: за советским человеком должно оставаться последнее слово.

И третий: оспариваемое мнение оппонента не приводится, его доводы, естественно тоже.

(Ежели кто не помнит, то публиковавшиеся в прессе интервью с иностранными деятелями в спорных моментах содержали купюры в которых прямая речь интервьюируемого заменялась косвенной, например "здесь N привел набившую оскомину западную позицию о якобы...", далее выныриваем и опять по тексту.)

В принципе, сам факт телевизионного интервью изначально исключил столь необходимый третий пункт, а в его отсутствие первый оказался совершенно беспомощными. Доказать это было делом техники, которая у английского премьера оказалась филигранной. Не помогли ни неравные силы (трое против одной), ни манера перекрестного допроса с грубыми перебиваниями... Не так уж просто советскому человеку оказаться правым (см. первый принцип) если не затыкать рот несоветскому. Ведь оспаривать его, несоветские, доводы - советского никто никогда не учил. "Мы будем бить врага на его территории!" - отличный лозунг при условии что мы не пускаем его на свою. Последней надеждой интервьюеров оставался пункт два - попытаться оставлять за собой последнее слово. Надо отдать им должное - работали как хорошо слаженый механизм. Но не на ту напали...

С удовольствием пересматриваю/переслушиваю...

Симонов (один из троицы корреспондентов-самоубийц): Я думаю, что ваша параллель с обычным вооружением не выдерживает критики... но я думаю что у нас с вами просто разные точки зрения и я позволю себе перейти к следующему вопросу...

Тэтчер пытается что-то ответить, но ее перебивает Колесниченко (другой из троицы) и нудно рассказывает об очередных советских инициативах по разоружению. Закончив, спрашивает: "На каком этапе Англия собирается присоединиться к этому процессу. Или (с хорошо наигранным и плохо скрытым возмущением) вообще не думает к нему присоединяться?"

Видите расчет? Расчет на забывчивость железной леди. Но с памятью у нее оказывается все в порядке.

Тэтчер (поворачиваясь к Симонову): Позвольте мне прежде всего остановиться на вашем предыдущем вопросе...

И, повозив его мордой об стол, переходит к очередному вопросу.

Тут бы ему остановиться, этому триединому советскому журналисту, тут бы ему да перестроиться в соответствии с веяниями времени, но он выучил роль, и теперь от страха не соображает ничего, кроме роли (снова бездонный М.Веллер) и... бледнолицый брат второй раз наступает  на те же грабли. Что курьезнее всего - разговор о наконец-то(!) зашел о перестройке. Отвечая на вопрос, что Тэтчер думает о нашей престройке, можно было вполне ограничиться фразой, что перестройка хороша уже тем что невозможна ситуация когда "хорошо работаешь - получаешь 130, плохо работаешь - 130, и не работаешь вообще - те же 130". Но лаконичность Жванецкого Тэтчер позволить себе не могла и потому свою надежду на перемены в Советском Союзе  выразила очень деликатно.

И все равно, Колесниченко не вытерпел:

- Мы будем использовать все преимущества социалистической системы для нашей перестройки!

И тут же (вот они, грабли!) опять пытается замутить воду:

- Но у меня есть другой вопрос. Госпожа Тэтчер, вы когда-то были министром образования...

Но госпожа Тэтчер в очередной раз не позволяет себя провести:

- Вы сделали сейчас весьма провокативное утверждение. О каких преимуществах социалистической системы вы говорите?

Изящный ход, переворачивающий картину. Вы хотите оставить за собой последнее слово? Пожалуйста. Карты в руки. И советский корреспондент оказывается уже в роли интервьюируемого.

В Одессе говорят, что ругать капиталистическую систему и хвалить социалистическую - две большие разницы. А еще слышал что один умный человек сказал что трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

Колесниченко, не найдя кошки, не находит ничего умнее как тупо повторить свою предыдущую фразу:

- Я говорю, что мы хотим использовать в перестройке преимущества нашей социалистической системы... что же здесь такого?

Позор! Разбуди посреди ночи любого первоклашку: - В чем преимущества социалистической системы?! -  он, даже глаз не открывая, твердо ответит - "В плановом хозяйстве!"  Более молодой Симонов (третий из троицы) видимо лучше помнит школьную программу и бросается на помощь:

- В частности, ее плановый характер...

За эту же соломинку пытается ухватиться и Колесниченко:

- И плановый характер, и сочетание плана... не просто на местах... но и централизация... использование свободы на местах  и централизация... планы... там много есть чего...

Действительно - немало: планы, централизация, централизация, планы...(И снова без Жванецкого - ну никак: "надолго это хорошо... это хорошо - что надолго... а я вам больше скажу - надолго это хорошо...")

Зачитывание письма горного мастера из "Павлоградуголя" уже мало что добавило к общей картине...

Вот и все... 48 минут разговора и только рожки да ножки советской пропагандистской системы среди дымящихся развалин. Обратной дороги уже не было. Буквально через день в "Комсомольской правде" появилась статья "Как пытались перекрасить розу". К сожалению не помню кто ее написал, в интернете я ее не нашел, возможно это был Кулагин - один из жертв интервью, хотя не уверен. Но помню, что статья эта явилась честным признанием поражения советской системы пропаганды. Всем стало ясно что играть по старым правилам могут теперь только идиоты, а таковыми никто не желал себя выставлять.

Совершив очередной вираж, перестройка понеслась дальше уже без остановок.

*   *   *

Долго думал - добавить ли сюда историю с угоном самолета в Израиль в декабре 1988 года. Ведь многое из того что произошло в этой истории - произошло впервые!

Впервые в Стране Советов милиция и чекисты вели диалог с преступниками в течение 22 часов с момента захвата детей, выполняя все требования террористов.

Впервые террористам был предоставлен самолет с экипажем и разрешен вылет в страну, которую они сами выбрали.

Впервые с Израилем, страной, куда направились бандиты и с которой СССР не имел дипломатических отношений, в ночь на 2 декабря по линии МИДов обоих государств были срочно установлены рабочие контакты для ареста и выдачи преступников.

Впервые советская Фемида подчинилась требованиям международной судебной системы и гарантировала неприменение высшей меры наказания к депортированным террористам!

(Владимир МАШАТИН "Награда за смелость" )

Наверное, - пишет автор, - люди и власть к тому времени немного поумнели, а горбачевское «новое мышление» начало давать свои результаты.

Это несколько отличает этот случай от приведенных мной. Там - важно было свернуть с колеи, тут - правильная колея уже была нащупана, сворачивать было некуда, поворачивать назад - поздно... Все понимали, что дипломатические отношения с Израилем это только дело времени, все (все не все, ну скажем - многие) понимали что нехорошо расстреливать самолет с пассажирами дабы не дать сбежать за границу семье Овечкиных...

Но количество этих впервые действительно впечатляет. Так что - оставляю...

 Лев Кемпнер (Израиль)