Совсем другая история. Разочарование от фильма «Снегирь» Бориса Хлебникова

Всегда с осторожностью подхожу к экранизациям любимых книг. Даже если они «по мотивам».

Роман Георгия Владимова как раз из таких, любимых. В нашем доме вырванные страницы «Нового мира» были любовно отданы в переплётную мастерскую, такой же чести удостоилась только журнальная версия «Мастера и Маргариты» (с самиздатом, понятное дело, не рисковали). 

Перечитывал раз пять, в период от 15 до 25 лет. Конечно, каждый раз новые впечатления, нюансы, точки остроты конфликта. Но одно общее – романтика моря, при всех сюжетных поворотах, далёких от традиционной для того времени (конец 60-х) лакировки действительности. Дошло до того, что в армии всерьёз подумывал после дембеля рвануть на северА рыбку половить за добавочным знанием жизни… хорошо, что кинематограф пересилил.

Роман и тогда вызвал шквал критики. Прежде всего, за гиперреалистичность, за язык героев, воспринятый не только рецензентами, но и «простыми советскими читателями», как слишком «солёный» (сейчас бы почитали-посмотрели). Официальные цензоры как почувствовали, что в Союзе писателей растёт будущий диссидент и видный западный публицист. Нас же в «Трёх минутах…» привлекала именно свобода и осознание, что эта щёлочка вот-вот захлопнется. Поэтому и переплетали.

Перенести события более чем полувековой давности в современный антураж, особенно межличностные отношения, на это нужна смелость. И мастерство. Бог с ним, с временными нюансами, но АТМОСФЕРА. Та, что могла подтолкнуть испытать это всё на себе. Увы и ах…

В литературном первоисточнике рассказ ведётся из уст 25-летнего моряка Семёна Шалая. Который отслужил срочную на Северном флоте, остался подзаработать (представляете, сколько в те годы в его родном колхозе платили) и затянуло. После каждой путины он собирается домой к маме и всё никак… отдых на югАх, романтические отношения, денежки улетели. А в последний (точно последний!) приход вообще беда – девушка бросила, в ресторане обули, шалава попалась. Срочно в море! С канадской модной курточкой, которую только и успел прикупить на берегу, и которой пожертвует морской стихии в самый критический момент.

Социальный (он же производственный) конфликт книги построен на взаимоотношениях этого «морского волка» с двумя почти ему ровесниками-москвичами. Приехавшими не только за деньгами (1000-1500 за рейс – сумасшедшие рубли для того времени), но и попробовать, как ловится «та селёдочка, которая так вкуснА с лучком под водочку». То есть, не конфликт двух поколений, ибо такого разделения нет, а двух мировоззрений, двух опытов жизни. Причём и Шалай берёт что-то от двух «аликов» (корабельная кличка москвичей), а не только передаёт опыт и транслирует собственные ценности. Он и сам не очень высоко поднялся над ними в моряцкой иерархии, чуть повыше «карася».

В киноверсии Хлебникова молодые первоходки, учащиеся, на секундочку, профильной мореходке, попадают в кубрик к крутым дембелям, каждый из которых им в отцы годится. Перед нами чистой воды буллинг, помноженный на то, что с борта рыбацкого сейнера можно выйти только в открытое море. И это при серьёзных производственных капиталистических отношениях, когда всё нацелено на получение прибыли…

Место Шалая в киноверсии занял матёрый «отец Геннадий», сам отец двух дочек из того же поколения, чьи лица он называет «постными» (сильно сомневаюсь в таком словообороте любящего отца да в уши потенциальным женихам). Строгий, но способный на сочувствие, именно он пытается научить новичков и работе, и элементарной технике безопасности. Да, грубоват, да, бухает втихаря… а то и всем морским коллективом вместе с салагами (в реальной жизни, точно знаю, это прерогатива единиц, поэтому на суше так и отрываются). 

Но вот нетерпимость… Времена-то изменились, на судне даже «маркони» (радиста) нет, его гаджеты давно заменили (спутник в небе над Баренцевым тому в помощь). Однако заявление одного из салаг, что он в мореходке случайный человек, что заработанные деньги хочет спустить на отдых в Дубае вызывает приступ коллективной ненависти. Плюс моральное предательство товарища, громогласно заявляющего, что его мечта – стать капитаном. Так, по крайней мере, преподносится зрителю.

И сразу кажется, что этот случайный на корабле человек Никита обречён. Если сам с борта не упадёт, то удавится. Потому что не понимает и не хочет понимать законов мужского общежития – не моются на судне по полчаса, не блюют на камбузе во время качки. И оправдание у него одно – «я здесь по приколу», даже странно, что такой пентюх год провёл в далеко не гламурном общежитии питерской мореходки.

Вроде бы, точка внутреннего конфликта найдена – мировоззрение «отца Геннадия» на мировоззрение Никиты. Да нет там никакого конфликта, их диалоги один на один беззубы и скучны, Никита ничего не понимает и в своём поколении, отделываясь общими фразами – «ну, они (ваши дочки) такие… все такие». Остаётся опрокидывать коньяк в одиночку… опасная, кстати, вещь в такой экстремальной обстановке.

А дальше, для остроты, в сюжет включается исконное русское раздолбайство помноженное на вороватость. Захотели срубить рыбки в норвежских водах в нарушении всех международных законов и поплатились гибелью самого слабого звена экипажа. Смерть бессмысленная, похожая на роковую случайность… если бы не атмосфера ненависти вокруг именно этого персонажа.

А дальше, как катарсис, шторм, во время которого российские моряки, отвратительные снаружи, но героические внутри, спасают экипаж норвежского судна, который, по факту, только что и ограбили на несколько тонн трески. И давай веселиться, гордиться собой, когда труп Никиты плавает в вонючем трюме.

У Владимова, к слову, был и шторм, и спасение иностранных моряков (вот трупа не было). Только там другая история – советские моряки готовились к смерти, понимая, что не совладают со стихией, и только новость о гибнувшем рядом с ними шотландском судне подняло их с коек. Почувствуйте разницу в настроении.

И я совсем не понимаю восторгов многих критиков по поводу съемок самого шторма… в моё время в мосфильмовском павильоне комбинированных съёмок делали картинки не хуже. И это задолго до эпохи компьютерной графики. А здесь даже ни разу пальцы ног от гибельного восторга не поджались.

Всё в фильме закончилось банально и предсказуемо – сейнер встречали не жёны, а следственная бригада. Ещё удивительно, почему браконьеров не задержали в рейсе морские службы безопасности Норвегии… ведь у норвежских моряков тоже с собой были гаджеты с выходом в Всемирную сеть.

«Отец Геннадий» отправился на свою Голгофу, к курящему следователю противоположного пола с очень недобрым глазом (единственная женская микро-роль на весь фильм). В открытом финале непонятно, будет хотя бы внутреннее искупление.

Сокурсник погибшего просто уходит с корабля. То ли за расчётом, то ли увольняться к чёртовой матери из этой опасной и малоперспективной профессии. 

Братства моряков-победителей в известном мурманском ресторане Мурманска нам тоже не показали.

Ну что, вам хочется испытать всё это на себе?

Некоторые рецензенты нашли в «Снегире» метафорические параллели с несовершенством госустройства, что свойственно авторскому кино в целом. Лично у меня не получилось, хотя всегда считал себя чуть ли не мастером поиска «фиги в кармане»

А ещё не хватило канадской курточки, размышлениями о которой заканчивалась эта история у писателя Владимова, прощания экипажа до следующего рейса, и той ресторанной шалавы, которая на проверку оказалась вполне себе приличной береговой морячкой. Поэтому советую сначала посмотреть фильм, и только потом взяться за литературный первоисточник. Так будет логичней и понятней.

 Спойлер: фильм начинается с привычной фразы про опасность сцен с курением. Погибший Никита, кстати, не курил. Делайте выводы…

    Леонид Черток