Просто сапер

Мой отец, Евдокимов Евгений Архипович, родился в д. Бор Чухчеремского сельсовета Холмогорского района Архангельской области 03 марта 1924 г., скончался 12 декабря 2004 г., упокоен на Никольском кладбище д. Чухчерема в двух километрах от д. Бор рядом с матерью, Анисьей Николаевной.

Местность эта исторически значимая для России. До Вавчуги – места постройки Петром I первых русских кораблей от д. Бор четыре км, до с. Ломоносово – места рождения великого русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова семь километров, до Холмогор, основанных в 1328 году из трех новгородских посадов и двух чудских под именем Колмогоры одиннадцать километров, - нынешнее название Холмогоры впервые упомянуто в 1692 году.

27 июля 1471 года на Северной Двине, у устья речки Шиленьги северная московская рать Ивана III в сражении победила северную рать Новгорода Великого, и, согласно Коростынскому миру, заключенному 11 августа 1471 года между Иваном III и Новгородом Великим, во власть Москвы перешли владения на Северной Двине вплоть до устья, в т.ч. Колмогоры, Чухчерема, Соломбала – Архангельск был основан в 1584 году и вначале получил название Новохолмогоры, и только в 1596 году впервые был назван Архангельском.

Уроженец Чухченемской (ранее написание Чухчеремской) волости Никонов Яков Петрович, архангельский купец 3-й, затем 2-й и 1-й гильдии три раза (в 1799-1802, 1808-1811 и с 1817 по 25 апреля 1819 г. – скончался) избирался городским головой (современное мэр) г. Архангельска. В 1814 г. был депутатом от архангельского общества в Петербурге для участия в празднике Сретения у императора Александра I. Построил Ильинскую церковь на Быку (нынешний кафедральный собор). В настоящее время Ильинский собор является кафедрой епископа Архангельского и Холмогорского и по-прежнему один из крупнейших храмов г. Архангельска.

Сейчас на месте деревни Бор практически ничего нет, кроме полузаброшенных "дач".

Отец никогда не рассказывал мне о войне, но вот однажды он показал мне газету "Рыбак Севера" от 11 сентября 1990 года № 71 со статьей "Фотография из 41-го…" и старую потрескавшуюся фотографию – фото 9 класса средней школы № 52 г. Архангельска, оригинал фото из статьи, и рассказал историю этой статьи, а затем и о своем участии в боевых действиях.

Отца, в отличие от героя статьи Ивана Ивановича Полежаева, со школьной скамьи в августе 1941 года отправили рядовым 507 отдельного батальона в г. Мурманск, на разгрузку судов, прибывающих по ленд-лизу (закон о Lend-Lease – «займе и аренде» военного оборудования принятый Конгрессом США 11 марта 1941 г.). Работали практически круглосуточно, с перерывами только на сон и прием пищи. Питание было скудным, обмундирования не было, практически весь рядовой состав батальона к концу декабря из-за болезней и истощения "вышел из строя". Из Мурманска в конце декабря отца отправили на "восстановление" обратно в г. Архангельск.

9 класс средней школы № 52 г. Архангельска, весна 1941 года (предположительно), Евдокимов Е.А. второй справа в первом ряду, Полежаев И.И. первый справа в первом ряду

С августа 1942 года по июль 1943 года обучался в Борисовском военно-инженерном училище г. Архангельска, по окончании которого получил ВУС "командир саперного взвода" с присвоением звания лейтенант. Направили его сразу же в район Курской дуги, во вновь сформированную 2-ю штурмовую инженерно-саперную бригаду командиром отдельного штурмового инженерно-саперного взвода 38-го отдельного штурмового инженерно-саперного батальона.

Далее излагаю то, что удалось запомнить из его рассказа.

С 05 июля взвод под моим командованием участвовал в обеспечении боевых действий частей 108 стрелковой дивизии 50 армии на северном фасе Курской дуги.

Запомнилось вступление в командование взводом – я безусый 19-летний пацан, а во взводе для меня все пожилые, волевые, смелые, в основном крестьяне – деревенские были универсалы, т.е. специалисты на все руки, умеющие работать топором, пилой, лопатой, а также получившие начальные навыки минно-взрывного дела – дополнительное обучение приходилось проводить в ходе боевых операций. Один из них похлопал меня по плечу, - "сынок, не робей, командуй, с нами не пропадешь". И действительно, они меня не подводили, а после второго ранения спасли - вытащили из-под обстрела, - мог бы погибнуть от кровопотери, - был без сознания.

Главной нашей задачей было уничтожение в ходе боевых действий дзотов и дотов взрывами большой мощности и огнеметами. Личный состав был вооружен автоматами, саперными ножами, стальными пуленепробиваемыми нагрудниками/панцирями и стальными касками. Правда, пуленепробиваемые нагрудники у нас были в обозе – какая работа в панцире? Требовалось выполнение боевой задачи, а остаться в живых было необязательно. Да и как будешь ползать со щупом в руках под огнем в нагруднике, который под тобой – что от него толку, или работать топором, лопатой, с такой тяжестью впереди.

В общем, занимались рутинной (если её можно так назвать) саперной работой: танки вперед идут, или пехотинцы, делай проходы в минных заграждениях, отходят, проходы закрывай теми же минами, которые были сняты, - проходы нельзя оставлять открытыми. И все под огнем, без дела не сидели. Ночью разведчики идут за "языком", надо обеспечить им проход до линии обороны противника, там дождаться их возвращения, и снова закрыть проход минами. О страхе - реально был страх не выполнить приказ, а затем во время работы некогда было бояться. 23 августа 1943 выбыл по легкому ранению в медсанбат.

Через неделю, по возвращении в батальон, меня назначили командиром штурмовой инженерно-саперной роты. В ночь на первое сентября поступил приказ обеспечить передислокацию 108 стрелковой дивизии. Обеспечение заключалось в прокладке объездов, разминировании, устройстве временных переправ, жердевых настилов. Через три дня пройдя около 100 км, приказ был успешно выполнен. В это время у меня было уже полное доверие со стороны подчиненных, но ведь и боевой опыт накопился.

Шестого сентября получил приказ об участии в обеспечении прорыва фронта 108 стрелковой дивизией, и последующем обеспечении продвижения в тыл врага 20-й кавалерийской бригады (на самом деле дивизии – В.Е.) 2-го Гвардейского кавалерийского корпуса. Седьмого сентября вечером фронт был прорван, и мы впереди бригады углубились в лес. Противник практически сразу же ликвидировал прорыв, отрезав все наши обозы, т.е. у нас был минимальный запас боеприпасов и продуктов.

Шли лесом, расширяя попадающиеся в нужном направлении старые тропы и дорожки, чтобы могли пройти пароконные орудийные упряжки бригады. В училище нас учили обеспечивать продвижение танков, мотопехоты, просто пехоты, а о коннице мы и понятия не имели, как проводить обеспечение, но ничего, справились. Через полторы суток вышли к реке Десна. Думал строить штурмовые мостики, для личного состава бригады, а лошадей перевести вплавь, но командование бригады отказалось пускать лошадей в воду – могут простыть, вода уже была холодная. Тогда принял решение строить свайный низководный мост с жердевым настилом, засыпанным грунтом, чтоб копыта лошадей не скользили. Рамный мост было бы строить дольше. Плохо было то, что спирта только по одной фляжке у бойца – обоз был отрезан, там у нас спирта было полно. Я спросил, а зачем спирт, отец ответил, как зачем, вот стоит боец в воде в обнимку со сваей, а другие сверху по очереди "бабой" её заколачивают, как нижний посинел, его оттуда за ворот наверх, а который последним колотил в воду, на его место. Поднятому полкружки спирта в рот заливаем (сам он уже держать кружку не может). Как спирт начнет действовать, "бабу" в руки и грейся.

Спирт был для работы, или обработать рану под обстрелом, хоть способ и варварский, но помогало. Даже в медсанбатах при операциях, при отсутствии обезболивания применяли "крикоин" (полностью спирт не обезболивал). "Просто так", для "веселья" или "храбрости" саперы не пили, себе дороже, если хочешь живым остаться – в любую минуту мог поступить приказ на минирование/разминирование, и что, будешь говорить, что погодите, протрезвею, тогда пойду? Это пехота могла позволить себе "фронтовые" сто грамм.

За полторы суток мост построили, и подходы для атаки подготовили. Ночью бригада всем составом с лошадьми переправилась через реку, а утром 11 сентября кавалеристы в пешем строю захватили станцию/разъезд Рековичи, перерезав тем самым железную дорогу Брянск – Рославль, удар кавалеристов был для гитлеровцев неожиданным, поэтому потерь среди атакующих было сравнительно немного. Кавалеристы организовали оборону, мы, в свою очередь уничтожили линию связи вдоль дороги, подорвали железнодорожное полотно, установили минные заграждения и стали помогать окапываться кавалеристам.

План района станции Рековичи, где проходило сражение

Вот тут-то и начался ад. С обеих сторон по железной дороге подошли гитлеровцы – им надо было во что бы то ни стало восстановить движение по железной дороге (в данном случае это была фактически рокадная дорога, имеющая стратегическое значение для действий гитлеровцев на этом участке фронта – В.Е.). У них были неограниченные возможности для подвоза боеприпасов и личного состава, а мы были можно сказать в окружении, с минимумом боеприпасов и практически полным отсутствием продовольствия. Правда голодными мы не были – лошадей от обстрела погибло немерено, и свежего конского мяса было хоть отбавляй.

Кавалеристам пришлось оставить станцию, затем, после нескольких атак её еще раз захватили, затем опять отступили. Почти четверо суток шло сражение, при каждой атаке кавалеристов нам надо было обеспечивать проходы, а затем, при отходе, их закрывать. Да, нас прикрывали огнем, но это все равно была штурмовая мясорубка – враг стреляет в этот момент не по прикрывающим, а по штурмовикам саперам. Самое главное, что дорога была перерезана, восстановить пути мы гитлеровцам не дали.

Кавалеристы понесли жуткие потери, под конец, уже практически не осталось боеспособных, в окопы пошли коноводы (я вообще впервые услышал, что и такие бойцы были в кавалерийских подразделениях – В.Е.), но и их почти всех перебили, боеприпасы у них закончились, в общем, от бригады ничего не осталось, только огромное количество трупов и раненых. Пришлось в нарушение приказа Сталина от 28 ноября 1941 г. № 0450 о запрете использования саперов не по назначению, используя остатки патронов, оставшимся в живых личным составом роты организовать защиту раненных (несколько сотен человек, прямо на земле в лесу лежало). О железной дороге и станции речи уже не шло.

Но тут на наше счастье подошли передовые подразделения 108 стрелковой дивизии, переправившиеся по нашему мосту. Контроль над железной дорогой они восстановили. Гитлеровцам так и не удалось возобновить железнодорожное сообщение. Но командир части, вызвав меня к себе, приказал силами моей роты захватить станцию, мол, иначе не будет сменять нас, я отказался, он рассвирепел, пригрозил расстрелом, но тут уже и я "оборзел", пригрозив в ответ ему, что он пойдет под трибунал за нарушение вышеуказанного приказа Сталина. Мы были не одни, присутствовали его подчиненные, и особист, так что ему пришлось смириться. Вообще то, он даже не имел права что-то мне приказывать, мы были "отдельными", т.е. не входили в состав частей, которым обеспечивали продвижение, подчинялись своему командованию, которое временно прикрепляло нас к какой-либо части для выполнения определенной задачи (приказа). Мне потом это "своеволие" даром не прошло.

Затем нас отвели в тыл "зализывать раны" и пополнить состав роты. Далее пошла опять обычная саперская рутина. Но в конце ноября, во время обеспечения продвижения частей 108 стрелковой дивизии на стыке частей 3-й и 50-й армии на Быховском направлении меня тяжело ранило. Мои "деды" вытащили меня из-под обстрела, а дальше я был эвакуирован во фронтовой госпиталь, а затем в г. Иркутск. На этом мое участие в боевых действиях закончилось.

Из наградного листа к ордену "Красная Звезда":

«22 ноября 1943 года по приказанию командира 2 штурмовой инженерно-саперной бригады, лейтенант Евдокимов со своей инженерно-саперной ротой обеспечивал продвижение 539 полка и танковых подразделений 108 стр. дивизии.

В период ожесточенных наступательных боев своей ротой прикрывал стыки между стрелковых полков минными полями, а также на танко доступных направлениях.

Одновременно штурмовыми группами роты обеспечивал продвижение танковых и пехотных подразделений.

27 ноября 1943 года при обеспечении наступательных операций 108 стр. дивизии на Быховском направлении, в момент разминирования минных полей личным составом роты, противник открыл сильный огонь, в результате чего лейтенант Евдокимов получил тяжелое ранение правой голени, с повреждением большой берцовой кости, откуда и был направлен в госпиталь на излечение.»

Рана была сильно загрязнена, антибиотиков не было, началась гангрена, фронтовой лечащий хирург решил ампутировать ногу, я наотрез отказался – лучше умереть, чем быть калекой. Тогда хирург предложил попробовать собственный, не апробированный "официальной" медициной метод – закачку кислорода. И вот мне начали шприцем на 0,5 литра закачивать подкожно и в мышцы ноги чистый кислород, и гангрена отступила! Далее меня эвакуировали на лечение в г. Иркутск.

Из сообщений Совинформбюро о боях на Быховском направлении за эти дни:

От 26 ноября 1943 г. - "В течение 26 ноября западнее Пропойска наши войска, продолжая наступление, заняли более 30 населенных пунктов;"

От 27 ноября 1943 г. – "В течение 27 ноября в районе западнее Пропойск наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населенных пунктов."

С декабря 1943 г. по март 1944 г. находился в госпитале г. Иркутск, после излечения признали непригодным к строевой службе в военное время. Затем, до декабря 1945 г., служил командиром саперного взвода 3-ей бригады войск НКВД в г. Архангельске. С декабря 1945 г. по ноябрь 1950 г. служил начальником инженерной службы 156 Краснознаменного полка войск МВД в г. Тула. С ноября 1950 г. по ноябрь 1951 г. являлся слушателем Высшей офицерской инженерной школы Московского военного округа.

Слушатель Высшей офицерской инженерной школы Евдокимов Е.А.

С ноября 1951 г. по июль 1953 г. ст. пом. начальника отделения по инженерно-техническим мероприятиям МВД Бурят-Монгольской АССР г. Улан-Удэ. Затем, в связи с невозможностью дальнейшего прохождения службы из-за обострений последствий ранения ушел в отставку.

С июля 1953 г. по сентябрь 1956 г. работал в Архангельской области нач. Куликовского стройучастка, треста "Севлестрансстрой" д. Куликово Красноборского района; нач. машинодорожного отряда № 18 треста "Котласлесжелдорстрой" в п. Зеленник Верхне-Тоемского района; нач. Нюхченской с/колонны № 1 машинно-дорожного отряда № 1 треста "Архлесжелдорстрой" Карпогорского района. Потом, с ноября 1956 г. по февраль 1957 г., прорабом Стройуправления № 2 треста "Белгородстрой" г. Щигры Курской области. Т.е. практически после излечения я с марта 1944 г. до пенсии занимался ремонтом и строительством железных дорог (на "гражданке" во вновь строящихся лесопунктах Архангельской области). Вышел на пенсию по инвалидности, но еще полтора года проработал нач. школы ПВО г. Щигры.

Еще он рассказал, что, когда последствия ранения обострились, ему удалось найти того хирурга, который ему спас ногу. Тот работал в Курском ведомственном железнодорожном госпитале. Пришел к нему, а тот отказывается принять – иди в городские больницы, у нас не положено. А я на костылях – лег на пол, выноси на улицу, и оставляй помирать – боли были адские. Ну и тот взял меня к себе, в нарушение всех правил, и после нескольких операций состояние ноги значительно улучшилось. (Тут я за точность не ручаюсь, фамилию хирурга не запомнил – низкий ему поклон – В.Е.).

Полежаев И.И. назвал меня в статье Геннадием – так меня в детстве звали, хотя по документам был Евгений. И он считал меня погибшим – в горячке сражения, в котором меня тяжело ранили, мало осталось в живых – некому было подтвердить кто живой, а кого уже нет. Тем более, что мы были "отдельными", т.е. не входили в штат частей, которым обеспечивали продвижение. Когда Иван Иванович узнал правду, на радостях выслал мне газету.

Какие подвиги на войне, сказал отец – если подвиги, значит, кто-то что-то не предусмотрел, не рассчитал. Война, это грязь, пот, смерть, неистребимая вонь от трупов и море крови.

О случайностях, жизни и смерти на фронте: сидим на пенечках на опушке леса с девушкой санинструктором, кашу из котелков едим, болтаем. Вдруг она замолчала, не отвечает, обернулся, а она лежит, висок осколком срезало, даже не вскрикнула. Непонятно, откуда и прилетело, т.е. остаться живым в передовых частях во время боевых действий было чудом, и невероятным везением.

Оригинал фото класса и газета были утрачены, но оригинал газеты я нашел в областной библиотеке им. Добролюбова. И, воспользовавшись документами, имеющимися в интернете, решил дополнить рассказ отца.

Первые штурмовые инженерно-сапёрные бригады были сформированы в мае — июле 1943 года. В состав каждой из них входили 5 штурмовых инженерно-сапёрных батальонов по 388 человек в каждом. Общая численность личного состава бригады составляла 2204 человек.

30 мая 1943 года было завершено формирование первых 15-ти штурмовых инженерно-саперных бригад, которым ставилась задача прорыва немецких укрепрайонов. Бойцами этих подразделений становились физически сильные молодые мужчины, в возрасте до сорока лет, хорошо разбирающиеся в технике. В основном эти части формировались на базе уже воюющих саперных батальонов, хорошо показавших себя в боях. В августе 1943 года штурмовые инженерно-саперные бригады прибыли на фронт.

Отбор в формируемые бригады был очень серьезным. Физически слабые и старше 40 лет отсеивались сразу, да и сообразительность была не на последнем месте. Ведь набирали не просто в пехоту. Боец штурмовой бригады нес на себе груз гораздо больший, чем обычный боец. Это мешок с «набором взрывника», в подсумках боекомплект гранат и «коктейлей Молотова». Главной особенностью оснащения личного состава инженерно-штурмовых бригад, был стальной нагрудник модели СН-42 из тонкой броневой стали, снабжённый сочленённым «передником». Иногда среди фронтовых фото можно увидеть солдат в стальных нагрудниках. Это и есть бойцы штурма в броневой защите от мелких осколков и пуль.

Помимо автоматов штурмовые батальоны максимально вооружались ручными пулеметами и противотанковыми ружьями, которые использовались не только для отражения танковых контратак, но и для уничтожения огневых точек противника.

Согласно приказу Сталина, молодых призывников сразу на фронт не посылали. В течение полугода они проходили подготовку в учебных полках и только потом направлялись на фронт.

Кроме этого, в подготовку штурмовиков входили бег и полоса препятствий с полной выкладкой, стрельба, взрывное дело, разминирование, рукопашный бой, метание ножей и саперных лопаток. Они соединяли в себе все – и разведчика, и сапера, и пулеметчика, и противотанкиста, и огнеметчика. Они умели уничтожать ДОТы и другие укрепления, в городе проникать сквозь стены, пробив их зарядом взрывчатки и пустив струю из огнемета. Для этих целей они, кстати, использовали и трофейные фаустпатроны.

Бойцы штурмовой инженерно-саперной части

Как пишут о работе сапера - сапер ползет среди бурьяна, среди травы, по глине, по песку, в снегу. Он один на один со смертью. Враг незрим. Враг в тончайшей проволоке, в неприметном колышке. Сапер ползет под огнем. Кругом – разрывы. Он не имеет права прислушиваться. Он должен смотреть, зорко, напряженно. Как золотоискатель ищет крупицы золота, сапер ищет мины. Он должен быть не только смелым, но расчетливым и находчивым. Одно неосторожное движение, пару секунд рассеянности – и больше он не увидит ни этого бурьяна, ни прибрежного песка, ни легкого осеннего неба. «Сапер ошибается один раз в жизни» – это стало солдатской поговоркой. Но была и другая поговорка: - "Сапер ошибается дважды, первый раз, когда идет в саперы"… Хотя вторая не совсем точна – на войне специальность не выбирают.

А что такое снять даже одну мину? Ведь она не торчит, не красуется, как гриб-мухомор, а затаенно лежит в земле, присыпанная, упрятанная, и ждет, когда сапер совершит ошибку, чтобы еще раз подтвердить всем известную поговорку. А тот осторожно ползет от мины к мине и, постепенно теряя им счет, щупает занемевшими от холода пальцами каждый сантиметр мокрой или заснеженной земли. С миноискателем на виду у врага не пройдешь. Правда, от него было мало толку – прибор реагирует на металл, а этого добра вокруг хватало.

Работали щупами – это что-то типа шомпола. Дело, считай, ювелирное. Ползешь медленно, осторожно, чуть дыша, перед собой прокалываешь каждый сантиметр земли. Взял чуть в сторону – пропустил мину. От напряжения даже зимой гимнастерки были мокрые от пота. Ракета взмыла в небо – ждешь, до дрожи застываешь от холода. Но на удивление болели редко.

Приказом Сталина от 28 ноября 1941 г. № 0450 устанавливались основные принципы применения инженерных войск. Воспрещалось использование их не по назначению, а этим, кстати, на фронте сильно грешили. Обычно о саперах вспоминали тогда, когда надо было сдержать атаки танков врага. Они геройски выполняли эту задачу. Надо сказать, что интенсивное применение минновзрывных заграждений в борьбе с танками противника весьма подняло авторитет и боевую значимость инженерных войск. Согласно новому приказу, намного были расширены права начальников инженерных войск армий, фронтов. Они стали заместителями командующих. Должность теперь стала называться так: заместитель командующего — начальник инженерных войск армии, фронта. Командующие обязаны были привлекать их к разработке планов операций.

На начало войны в Красной Армии был 201 саперный батальон, а к концу 1129 батальонов...

Из выводов в описаниях боевых действий 50-й армии в наступательной операции за период с 01.09.1943 по 03.10.1943 г. от 03.10.1943 г.:

"3. Особенно заслуживают внимания действия штурмовых сапер. Прекрасно обученные и натренированные подразделения штурмовых сапер, находясь в боевых порядках, не только обеспечивали в наступлении движение пехоты и танков, но будучи хорошо вооружены принимали участие в отражении контратак противника.

Пехота уверенно шла за штурмовыми саперами, не боясь мин и препятствий, в первые часы боя убедившись в их умелых, уверенных действиях, быстроте и четкости работы.

Во избежание излишних потерь штурмовых сапер, необходимо их выводить из боевых порядков пехоты, в тех случаях, когда заграждения у противника отсутствуют.

11. На протяжении всех боев образцы отличной выучки, выносливости и умения показали подразделения 2-й штурмовой саперной бригады. Эти новые войска, находясь впереди наступающих частей, или в боевых порядках, настойчиво и мужественно расчищали путь пехоте, сплошь и рядом принимая на себя первые контратаки врага. Саперы штурмовики оказали пехоте неоценимую услугу."

Когда отец мне рассказал об обеспечении продвижения кавалерийской бригады, я был в недоумении – какая кавалерия в 1943 году. Во всех книгах, рассказах о войне, звучало – "война моторов". Но оказалось, что и во второй мировой войне конница имела во многих случаях решающее значение. Практически это были драгуны, то есть не сабельные эскадроны, а «тяжелая» кавалерия, имеющая на своем вооружении и легкие пушки на конной тяге.

Пехота ходила пешком, т.е. медленно, мотопехота только по шоссе, или по сухим грунтовым дорогам, а в лесах и «полях», где практически не было дорог для техники, быстро пройти могла только «конопехота», при том, ей по быстроте перемещения по бездорожью в межсезонье не было альтернативы.

Коноводы также являлись элементом боевого порядка кавалерии, но они, ввиду их большой уязвимости, а также отсутствия необходимости расположения в районе обороны части, располагались, как правило, в укрытых местах, обеспечивающих их от поражения артиллерийско-минометным огнем, и на удалении, позволяющем, в случае необходимости, быстро и скрытно подать лошадей подразделениям. При отсутствии естественных укрытий, для лошадей устраивались искусственные укрытия.

Относительно спешивания кавалерии, уставы как Русской армии (на 1914-1915 годы) так и РККА предусматривали два варианта: простое и усиленное спешивание. В первом случае с лошадями оставался каждый третий - около 50 человек на эскадрон в 150 сабель, и усиленное спешивание - только каждый шестой (около 25 из 150). При усиленном спешивании в цепи эскадрона было около 120 - 125 человек. Если верить мемуарам и истории Советской кавалерии в годы ВОВ применялось как правило усиленное спешивание.

Кавалеристы были не только в РККА, по свидетельству историка в Вермахте было 600 тысяч лошадей, как он выразился – "Чингисхан бы обзавидовался".

Из описаний боевых действий 50-й армии в Брянской наступательной операции от 03.10.1943 г. и от 24.11.1943 г.:

"В составе инженерных войск 50-й армии на 20 августа находилось 17 батальонов, в т.ч. 5 батальонов 2-й штурмовой инженерно-саперной бригады. В оперативное подчинение командарма вошел 2-й Гвардейский кавалерийский корпус. На начало операции конский состав был в целом боеспособен, укомплектованность дивизий конским составом была в среднем 35-45% штата, что вызывало усиленную эксплуатацию лошадей. Для обеспечения 2-го Гвардейского кавалерийского корпуса был выделен 8-й (38-й) штурмовой инженерно-саперный батальон.

Приказом Командующего Брянским фронтом войскам 50-й армии ставилась задача в ночь с 30 на 31 августа 1943 начать перегруппировку из района Жиздры в район Кирова и быть готовым к прорыву обороны противника с утра 5 сентября. Инженерные войска были распределены по всем маршрутам, имея задачей, - двигаясь впереди войск, вести тщательную инженерную разведку, разминировать минные участки, ремонтировать мосты, прокладывать колонные пути и делать обходы в местах, где это необходимо.

8-й штурмовой инженерно-саперный батальон совместно с отдельным саперным батальоном стрелковой дивизии в течение трех суток обеспечили продвижение 108-й и 369 стрелковых дивизий на маршруте длиной 92 км, построив 90 пм низководных мостов, 300 пм жердевых выстилок, сняв 320 противотанковых и 110 противопехотных мин.

В соответствии с приказом Командующего фронтом, командующий 50 армией изменяет направление 2-му Гвардейскому кавкорпусу - вместо помощи отброшенной в районе Нов. Хотмирово, Троицкое 211 пехотной дивизии на самостоятельное овладение плацдармом на правом берегу р. Десна в районе Рековичи. Отмечалось, что доставка боеприпасов конными обозами проходила легче и быстрее чем автотранспортом.

Во время подготовки к прорыву, в течение трех ночей саперными частями было снято 2110 противотанковых и 1200 противопехотных мин. Ввод в прорыв кавкорпуса произошел в 19-30 7 сентября, глубина прорыва была недостаточна, но части кавкорпуса смогли пройти, дальнейший маневр кавкорпуса отличался стремительностью и инициативой действий. К исходу дня противник, ликвидировав узкую горловину прорыва, отрезал части 2-го Гвардейского кавкорпуса от главных сил армии.

Проведенная операция отличалась в первом своем этапе исключительно маневренным характером боевых действий всех родов войск при захвате плацдарма на правом берегу р. Десна, в тылу немецких войск и дальнейшими ожесточенными боями за удержание и расширение этого плацдарма. Форсирование р. Десна в тылу у немцев не только создали угрозу окружения Брянской группировки противника, но также оказали существенное влияние на отход противника перед левым флангом Западного фронта в направлении Рославль.

Появление в тылу кавалерийского корпуса было полной неожиданностью для противника. Используя благоприятно сложившуюся обстановку части 3-й Гвардейской кавалерийской дивизии с утра 11 сентября внезапным ударом овладели Олсуфьевский, уничтожив на аэродроме 16 самолетов противника, а на ст. Олсуфьевский захватили два железнодорожных эшелона с военным имуществом, затем форсировали р. Десна и завязали бои за Ржавец.

К утру 11 сентября передовые части 20 кавалерийской дивизии вышли к Десне в районе Вязовок. Немедленно было начато форсирование Десны. 20 кавдивизия переправилась через р. Десна в районе колхоза Красный Маяк и вела бой за Рековичи, Девочкино. Выход нашей кавалерии в этот район был полной неожиданностью для немцев. Переправившись наши войска захватили Рековичи и вышли к железнодорожной линии западнее р. Десны.

Одновременно части 4-й Гвардейской кавдивизии форсировали р. Ветьма, стремительной атакой овладели Гришина Слобода, Жуковка, уничтожив там гарнизоны и захватив большие трофеи. Полк 4 Гвкд 13 сентября занявший Жуковку не выдержав атаки противника был вынужден ее оставить, отойдя за р. Ветьма. Также противник потеснил полк 108 стрелковой дивизии в районе Крутой Лог, однако полностью разгромить его и выйти с востока к р. Десна немцы не смогли.

Выход частей 2-го Гвардейского кавкорпуса на правый берег р. Десна, захват Жуковка и действие в направлении Гришина Слобода, Фошня создали реальную угрозу окружения Кирово-Дятьковской группировки немцев. Используя недостаточно быстрый темп наступления частей 3-й и 11-й армий немцы подбросили резервы в район Рековичи, пытаясь восстановить положение и отбросить наши части на восточный берег р. Десна. Осуществляя этот план действий немецкое командование сосредотачивает в район Рековичи, Маковье, Жуковка все имеющиеся резервы с других участков фронта, всего 13-14 батальонов, поддержанных группой 30-40 танков. Подразделения 2-го Гвардейского кавкорпуса фактически оказались в окружении.

Положение частей 2-го Гвардейского кавкорпуса вызвало серьёзное опасение командующего 50-й армией. Продовольствие и боеприпасы в корпусе были на исходе. Отрезанный от главных сил армии и своих тылов, с открытыми флангами, корпус при наличии превосходящих сил противника, долго сопротивляться не мог. Смелость, героизм личного состава позволил выдержать бешеные атаки превосходящих сил противника. Необходимо было усилить корпус пехотой и обеспечить боеприпасами, причем элемент времени в данном случае играл важнейшую роль.

Командующий армией в 23-00 11 сентября лично ставит задачу командиру 108 стрелковой дивизии любой ценой пробиться к корпусу. Дивизии придаются: 12 штурмовая истребительная артиллерийская бригада, 36 танковый полк, 6 легкая гаубичная бригада, 312 минометный полк и 40 гвардейский полк "РС" (знаменитые "Катюши" – В.Е.).

Тем временем противник контратакой отрезал силы 2-го Гвардейского кавкорпуса от частей 50-й армии. Вечером 12 сентября немцы перешли к контратакам на занятый плацдарм. К утру 13 сентября атаки усилились. Немцы подтянули к плацдарму, занятому 20-й кавалерийской дивизией значительные силы снятых с фронта частей и охранные батальоны, ранее занятых борьбой с партизанами. В контратаках участвовали и танки. К вечеру 12 сентября в район боев корпуса пробилась 108 стрелковая дивизия. В 8-00 13 сентября противник сильной контратакой вновь отрезал главные силы армии от частей 2-го Гвардейского кавкорпуса и 108 стрелковой дивизии.

13 сентября к исходу дня 108 стрелковая дивизия, сменив части 20-й кавдивизии двумя полками заняла оборону на рубеже Рековичи, Маковье. Но только в ночь с 13 на 14 сентября части 108 стрелковой дивизи полностью сменили 20-ю кавдивизию и 3-ю Гвкд и заняли оборону по северо-западной окраине Рековичи, вдоль линии железной дороги, исключая разъезд Рековичи, западную окраину Девочкино. К утру 15 сентября положение дивизии обострилось. Снаряды и патроны были на исходе, в медсанбате дивизии находилось до 800 человек раненных в основном из 20-й кавдивизии, и 3-й Гвкд а также из частей 108 стрелковой дивизии.

17 сентября в результате решительной атаки на Крутой Лог части корпуса соединились с основными силами 50-й армии. В этот же день корпус выводился во второй эшелон для приведения себя в порядок. Потери 2-го Гвардейского кавалерийского корпуса за период 7 - 17 сентября составили 1746 человек, 1460 лошадей. За смелые и решительные действия по форсированию р. Десна корпус был награжден орденом Красного Знамени, а 20-я кавалерийская дивизия была преобразована в 17 Гвардейскую кавалерийскую дивизию".

Таким образом документально подтверждается рассказ отца, что с 10 сентября по 13 сентября 20-я кавалерийская дивизия и обеспечивающая её действия штурмовая инженерно-саперная рота отца сражались в исключительно тяжелых условиях, находясь в окружении. Фактически 2-й Гвардейский кавалерийский корпус являлся ударной группой, а 20-я кавалерийская дивизия, находясь на острие удара, выполнила задачу 50-й армии по захвату и удержанию плацдарма на правом берегу р. Десна.

Также подтверждаются слова отца, что вся дивизия (за исключением раненных) погибла – иначе не была бы "преобразована" в 17 Гвардейскую кавалерийскую дивизию – просто присвоили бы звание Гвардейской, и пополнили личным составом, а номер бы оставили. Они заслужили звание гвардейцев посмертно.

Вечная слава доблестным кавалеристам 20-й кавалерийской дивизии 2-го Гвардейского кавалерийского корпуса, которые захватили и четверо суток удерживали плацдарм на правом берегу р. Десна, одновременно "перерезав" железную дорогу Брянск – Рославль.

Схема переправ через р. Десна.

На схеме переправ через р. Десна между 60 и 30 тонными мостами севернее Девочкино имеется единственный мост из 16-ти, без обозначения грузоподъемности, скорее всего это и есть мост, построенный ротой отца.

До революции Казаново и Девочкино (где геройски погибла 20-я кавалерийская дивизия) были большими поселениями. В них были даже трактиры (два в Девочкино, и один в Казаново). Казаново - шутили, что названо в память об известном донжуане, Девочкино – это поселение, где было много красивых девушек, которых брали в жены казановские женихи. В 1926 году в Девочкино было 466 жителей, в Казаново 272; в 1979 г. 77 и 97 соответственно; в 2010 году в Девочкино 2 жителя, в Казаново 18.

Из наград у отца были ордена "Красной звезды" и "Отечественной войны", медаль "За победу над Германией" и 14 юбилейных и памятных медалей. Памятные знаки: "Ветеран 50-й армии", "Ветеран 2-й Ш.И.С.Б-р" и "Ветеран 2 ГВ КК", выданный советом ветеранов 2-го гвардейского Краснознаменного ордена Суворова Померанского кавалерийского корпуса. Сохранился еще солдатский Георгиевский крест моего деда по отцу Евдокимова Архипа Михайловича, по словам отца полного Георгиевского кавалера, - остальные он "расплющил", т.к. во время его юности это было "проклятое наследие царизма".

Бессмертный полк онлайн, май 2020 года, Евдокимов Е.А., и Коткин Ф.А. отец жены.

В середине мая 1990 г., в период празднования 45-й годовщины Победы в ВОВ, по приглашению совета ветеранов 2-й Ш.И.С.Б-р отец был снят в составе группы ветеранов на фоне знамени Победы в музее Вооруженных сил в Москве.

Ушел из жизни инвалидом ВОВ 1-й группы.

Группа ветеранов с членами семей 2-й Рогачевской Краснознаменной ордена Суворова штурмовой инженерно-саперной бригады Резерва Главного Командования на фоне знамени Победы в музее Вооруженных сил в Москве. Май 1990 г. Евдокимов Е.А. пятый справа в первом ряду (с тростью).

В.Е. Евдокимов