«Слово-то какое – братия!». Непростые судьбы монахов Сийского монастыря

Сийский монастырь — это не только его пятивековая история, но и люди, населяющие его сегодня. Это рассказ о непростых путях, приводящих людей в стены православной обители, и судьбах сийских монахов XXI века.

Иеромонах Варсонофий: «Мне дорого родство по вере»

Свой первый опыт встречи с монастырем приобрел в Оптиной пустыни. Возникли проблемы, нуждался в духовном окормлении и нашел его там. Но это было начало 90-х со всеми «заморочками» тех лет, в том числе безденежьем. Жил и работал в Сыктывкаре. Частые поездки в Оптину стали невозможны, начал искать духовной поддержки рядом. Господь привел меня к отцу Трифону, служившему неподалеку от Сыктывкара. У него крестил младшего брата, вместе с которым позднее приехал вслед за батюшкой в Сийский монастырь. Мы оказались в числе первых трудников (брат впоследствии тоже стал иеромонахом).

Мой выбор монашеского пути был осознанным. Я шел и иду этим путем, борясь, но не сомневаясь. Внутреннее состояние на определенных отрезках монастырской жизни разное. Скажем, поначалу мне поручили доить коров – пришлось учиться (по образованию я инженер-механик гражданской авиации). От непривычки и усердия руки болели так, что хоть плачь. Но внутренне было проще, чем сейчас, когда все мои послушания свелись к одному: духовному окормлению людей. Это служение очень ответственно, хотя внешне может показаться не таким и сложным. Оно включает совершение церковных служб на монастырских подворьях, исполнение треб в деревнях и селах Холмогорского района, миссионерскую деятельность. Во всем этом помогла учеба в Свято-Тихоновском богословском институте.

Первые три года возрождения обители отец-настоятель особо заботился о том, чтобы братия как можно реже выезжала из монастыря – «приросла» к обители, укрепилась. Позже по монастырским делам пришлось бывать в разных местах. Однажды в Емецке иду по улице – навстречу ребятишки с воспитательницей. Все за одну веревочку держатся, все здороваются. Воспитательница говорит: «Приходите к нам в детдом, батюшка». Пришел. Чтобы рассказать детям о Боге, о молитве, о заповедях Господних. Доверили сначала семи– и восьмилетних детей, и то в присутствии завуча. А потом сами предложили: возьмите старших. Взял. Это ребята с трудными судьбами. Во взрослой жизни им не на кого будет опереться, кроме как на Бога. Значит, их надо на этот путь наставить: окрестить, исповедовать, причащать, рассказывать им о вере, о смысле человеческого бытия. Позже занятия с детьми передал педагогу, но заботу о них не оставляю – просто не могу уже, они в душе моей.

В числе того, что дорого, любимо, близко, не только эти ребята, но и все те, кого Господь доверил наставлять, поддерживать, направлять на путь спасения, а еще – книги. Очень люблю читать. Но в порядке ценностей на первое место ставлю братские отношения в монастыре. Слово-то какое – братия! Оно предполагает родство по вере, по смыслу нашей жизни. Мы вместе в молитве, в труде, в служении Богу, в радости и в трудностях. Это прочнее иного кровного родства!

Иеромонах Феофил: «Нести благое слово»

Окончил Ломоносовскую художественную школу резьбы по кости. Школа значительно повлияла на всю мою дальнейшую жизнь. Не случайно кроме меня из ее стен вышли еще три клирика нашей епархии. Работал на Ломоносовской фабрике, в «Беломорских узорах», Художественном фонде.

В середине 90-х годов происходит обвал экономики, падает интерес к искусству. У меня творческий кризис. Распалась семья. Стал искать возможность самоутвердиться. Получил экономическое образование, начал свое дело. На первых порах все шло хорошо, но через год дело прогорело, пошел дележ, в результате никто ничего не получил. Пришлось зарабатывать всеми возможными способами. Но мучила мысль: куда иду?

«Грязные» деньги жгли руки… Тяжелая болезнь и смерть мамы стали для меня серьезным испытанием, терзало чувство вины. Впервые задумался о том, что пребывание на земле не вечно. Когда-нибудь придется держать ответ перед Богом. Совесть мучила. Было одно желание: уйти от мира, забиться в нору. Навсегда.

В монастырь пришел в Страстную пятницу 1998 года. Был трудником, послушником. Иногда вновь задумывался: мой ли это путь. Молил Господа вразумить меня, дать сил на смирение и терпение. Отец-настоятель видел мое состояние, помогал мне разобраться в себе. И я решил положиться на волю Божию.

В феврале 2000 года архимандрит Трифон и журналист Нина Орлова приступили к изданию газеты «Духовный сеятель». Довелось участвовать в этом и мне. Был определен адресат газеты: это люди, недавно вступившие на путь к храму. Мне поручили освоить верстку – был некоторый опыт работы с компьютером, пригодилось и художественное образование. Искренне благодарен редакции газеты «Правда Севера», где верстали первые номера «Сеятеля». С пятого номера мы стали верстаться самостоятельно. С 2001 года к нашему изданию добавился «Сийский хронограф», а в 2003-м – «Педагогический семинар». Со временем накапливался опыт. Важно, что начинание возглавил архимандрит Трифон. Наш монастырь с древних времен занимается просветительством, и я рад, что мне выпало участвовать в таком благом деле, представилась возможность нести людям благое слово.

Монах Даниил: «Родился заново»

Порог обители переступил 2 августа 1994 года. До того времени даже крещеным не был. Крестился в монастыре в праздник Успения Божией Матери. Через год ушел из обители: отправился паломничать по святым местам. Был в Троице-Сергиевой лавре, Оптиной пустыни, в Псково-Печерском и Серафимо-Дивеевском монастырях, на Валааме, в Санаксарах. Говорят, Господь дает по вере, а я думаю, иногда он дает и «даром», авансом, что ли. Не был я еще верующим человеком, а приложился к мощам преподобного Сергия Радонежского и такую возвышенную, неземную радость испытал! Не передать. Думаю, что так Господь меня, новоначального, укреплял на моем пути.

Когда вернулся, нес послушание на монастырском подворье в Холмогорах – смотрителем. Приглядывал за порядком, что-то по мелочам ремонтировал. Затем снова паломничал: ездил на Соловки. А по возвращении был благословлен отцом-настоятелем на монастырское подворье в Архангельске. Здесь моя основная обязанность – обустройство быта: готовлю трапезу, делаю уборку. Вот такое несу послушание. В 2002 году был пострижен в иночество.

С того времени, когда начали строить Успенский храм (на пересечении улицы Логинова и набережной), потребовалось охранять территорию, строительные материалы. Это еще одно мое послушание. Место это особое: там с давних времен стояла Успенская церковь, и при ней было кладбище (говорят, что на нем еще стрельцов хоронили). На этом месте наш монастырь сначала поставил крест, потом – часовню во имя преподобного Антония Сийского. Когда стали вынимать грунт под строительство храма, находили древние захоронения. Эти останки собрали и перезахоронили в холме перед часовней. К захоронению перенесли крест. Теперь это место, где мы можем поклониться нашим предкам.

Я, крещенный на праздник Успения Пресвятой Богородицы, имел возможность хоть в малой мере участвовать в строительстве храма во имя Ее. Благодарен Богу за это. А 2 августа 1994 года считаю вторым днем рождения. В тот день я родился заново.

Александр Карушев: «Жизнь без обители просто не мыслю»

В моей семье верующими были мама и бабушка. Бабушка часто ходила в церковь, молилась дома, но никому об этом не говорила, хотя все мы в семье об этом знали. Ни мама, ни бабушка никогда не говорили мне о том, что надо верить в Бога, ходить в храм, – время было другое. Но сейчас думаю, что благодаря их молитвам я пришел в Церковь.

До тридцати с небольшим лет жил, как жили все: заботами о семье, работой. Но в душе стало появляться чувство, что живу как-то не так, что-то надо менять. И вот в 1989 году я первый раз пришел на исповедь. Страшно волновался, испытывал сильный страх.

Года три посещал Литургию каждое воскресенье. Первый мой храм – Святого Мартина Исповедника, что в Соломбале. Здесь ощущал теплую духовную атмосферу, какую-то намоленность, душа радовалась. Но время было другое, люди храмов еще сторонились, и ходили туда в основном бабушки. В хоре пели одни женщины. Настоятель храма, отец Алексий, предложил мне попробовать петь на клиросе. Признаться, растерялся: хотя и имел музыкальное образование, пение в церкви все же казалось чем-то недосягаемо возвышенным. Но решился. Поначалу было очень трудно: слух есть, навыка нет, а церковное хоровое пение особое. Даже думал уйти. Однако отец Алексий поддержал, убедив, что «трудно только первые полтора – два года». Так и получилось.

В хоре Соломбальской церкви пела девушка, Елена. В декабре 93-го ее по благословению Владыки Пантелеимона постриг в иночество игумен Трифон. Вернувшись из Сийской обители, она так восторженно рассказывала о ней, что мне захотелось там побывать (до того ни в одном монастыре не бывал, хотя книжное представление имел). Инокиня Елена попросила выполнить просьбу: отвезти в обитель ее подарок – большую икону Богородицы «Троеручица». При этом посоветовала позвонить в монастырь и попросить, чтобы за мной к автобусу послали лошадь с телегой (от автобусной остановки до обители восемь километров), но я постеснялся это сделать. В монастырь поехал 3 января 1994 года. Только дошел до первой деревни – меня окружила свора рычащих собак. Прижал к груди икону, стал молиться. Собаки не тронули…

Прожил в обители три дня. В душе хранились самые теплые воспоминания о ней. Вскоре у отца Трифона возник повод обратиться ко мне. Завязалось общение, породнившее меня с монастырем. Я работал главным бухгалтером, отец-настоятель попросил меня помочь привести в порядок бухгалтерскую документацию, наладить отчетность. И в настоящее время в монастыре это мое основное послушание. Кроме того, пою на клиросе, принимаю гостей, иногда провожу экскурсии… Сегодня хотя и остаюсь мирянином, но свою жизнь без обители просто не мыслю.

Когда-то патриарх Никон, будучи в Иверском монастыре на Валдае, говорят, воскликнул: «На Небе – Рай, а на земле – Валдай». Я бы сказал то же самое, но – о Сийской обители.

(по материалам Архангельской епархии)