Проект Гудим-Левковича "О тех, кого я помню и люблю": Фёдор Рынцын - помор четырех океанов

«У нас здесь не хлеб с полюшка, а всё с синего морюшка».
Поморская пословица.

«Стоят на пристани пассажиры, ждут парохода. «Вон, вон, кажется, «Пушкин» идет. Отвечают портовые люди: «Правильно, это Стратонов». Пассажиры: «Так «Пушкин» ведь?» - «Ну да: Николай Исаич». Пассажиры переглядываются - вот неучи, какие моряки: не знают, что Пушкин - Александр Сергеич. Вот дураки то. А Николай Исаич стоит на мостике «Пушкина», глядит в бинокль и рявкает из бороды: «Права... еще права. Так, так держать!» И знает Николай Исаич, что весь «Пушкин», от верхушки мачты до днища, все это он - Николай Исаич. И что когда посадит он судно на мель, никто не скажет, «Пушкин» напоролся, а прямо будут говорить: «Николай Исаич на мель сел. Стратонов скулу помял... пять футов воды в трюме». Сам все эти пять футов воды ртом бы выпил, и пусть бы обе скулы, всю бы морду ему разворотили, с радостью дал бы Николай Исаич, лишь бы не было такого греха. И так вот всякий капитан… Я сам это понял только тогда, когда первый раз посадил на мель парусник. Потом спрашивали: «Ты под берегом сидел?» - «Да, понимаешь, помощник...» Все усмехаются, отворачиваются. Никто настоящего слова не сказал. Отец только мне сказал это слово, да его не напечатают. И верно. А помощнику что? Сидел-то ведь не он, а я. И с тех пор я уже накрепко понял: не судно ходит, а капитан. Не судно гибнет, а...»
Борис Житков. «Николай Исаевич Пушкин»

Каюсь – люблю перечитывать сам себя, в том числе очерки о 80 лучших людях Поморья. Тексты получаются неравноценные, что-то нравится больше, что-то получилось не так хорошо, как хотелось. Из уже опубликованных, один из любимых – о капитане Андрее Федоровиче Пинежанинове. Теперь настал черед написать о его старшем товарище и учителе Федоре Андреевиче Рынцыне – настоящем Поморе и настоящем Капитане. И если очерк о Пинежанинове был больше эмоциональным, публицистическим, то рассказ о Рынцыне в итоге больше тяготеет к документальному повествованию-исследованию. Это стало возможным благодаря неоценимой помощи заведующего музеем Арктического морского института им. Воронина Сергея Терентьева, любезно позволившего познакомится с уникальными материалами. Огромное ему спасибо!

Одним из ходячих интеллигентских заблуждений о дореволюционной России являются постоянные сетования на «недоступность для «народа» качественного образования», как основание для восприятия страны, где так называемые «социальные лифты» вовсе не действовали, а подавляющие большинство населения – крестьяне, оставались «неграмотными и бесправными». Социальная структура России уподобляется кастовому строю в Индии, а сословные перегородки (чаще всего – мнимые) превращаются в неодолимые стены. Эти заблуждения опроверг еще наш земляк – Михаил Васильевич Ломоносов, а до и после него – тысячи и тысячи русских людей. Достаточно того, что на начало 20-го века две трети дворянских родов в Российской империи были причислены к высшему сословию за службу (военную и гражданскую) на основании петровской Табели о рангах, т.е. имели предков из самых разнообразных слоев, и в значительной степени – крестьян. Конечно Россию, в отличие от тех же Северо-американских Соединенных штатов, никто не называл «страной равных возможностей», однако ж, сословные ограничения в империи лежали в сфере скорее религиозно-нравственной, а не формально-правовой…

В 1839 г. гражданский губернатор П. В. Степанов возбудил ходатайство о преобразовании учрежденной по указу императрицы Екатерины II в 1781 г. мореходной школы в Архангельске в навигационные классы, и об открытии такого же учебного заведения в Кеми, поскольку жители этих городов «почти исключительно занимаются морскими промыслами, имеют надобность и охоту к изучению самонужнейших для мореплавания сведений». Проект Положения о шкиперских курсах были разработаны директором Морского корпуса адмиралом И. Ф. Крузенштерном и министром финансов графом Е. Ф. Канкриным. В 1841 г. Курсы открылись в Архангельске, а ноябре 1843 г. - в Кеми. Обучение вначале велось в объеме требований на получение звания штурмана малого (каботажного) плавания. Затем программа была существенно расширена: введено изучение английского, немецкого и норвежского языков, практического судостроения, а также законоведения, корабельной архитектуры, пароходной механики. Объем знаний позволял выпускникам получать звания шкипера и штурмана дальнего плавания. Для приобретения практических умений и навыков учеников Кемских курсов направляли на частные суда и верфи. В 1867 г. император Александр II утвердил Положение о мореходных классах и Правила для испытания на звание шкипера и штурмана, которые подтверждали отсутствие каких-либо сословных ограничений на получение морского образования. На их основании в 1870-76 гг. в Архангельской губернии были открыты четыре мореходных класса: в Сумском Посаде, Патракеевке, Кушереке и Онеге, в которых изучались английский язык, география, астрономия, корабельная архитектура, начала механики, навигация и метеорология. В отчете по Архангельской губернии за 1877 г. было отмечено, что «все команды судов состоят из русских подданных – шкиперов и штурманов, а также матросов из мещан и крестьян, изучавших мореплавание с детства». В 1899 г. Архангельские курсы стали торгово-мореходным училищем, а курсы в Кеми и 4 мореходных класса в 1902 г. были преобразованы в мореходные двухклассные школы. Программы были существенно расширены за счет изучения морской навигации и пароходной механики. В школы принимались подростки, имевшие стаж плавания не менее 12 месяцев и образование в объеме начальной школы. Обучение стоило 12 руб. в год, но «не достаточные» ученики от платы освобождались. Желающих учиться было предостаточно, причем грамотных (например, только в Патракеевке школ было четыре: два начальных училища министерства народного просвещения (для мальчиков и девочек), церковно-приходская школа, и школа грамоты). Ну а морскую практику поморы в детстве проходили почти все – в зуйках.

Зуйком в 8 лет начал свою морскую службу и Федор Рынцын. Потомственный помор, он родился 5 февраля 1895 г. в Кеми, бывшей одним из главный центров мореплавания на Белом море. Его отец был матросом, поэтому по вековой традиции сын пошел в зуйки на Мурманские промыслы. «Зуек, или зуй, - наша северная птичка вроде чайки. Где рыбная ловля, где чистят рыбу, там кружатся зуйки. Зуйками называют в Поморье и мальчиков, идущих на Мурман в услужение - обед готовить, посуду мыть, рыболовные снасти сушить», - писал Борис Шергин. – «В шапке зуек в каюту не зайди. Со старшим первый речь не заводи. Жди, когда заговорят». Перед выходом в море поморы устраивали «отвальный стол - проводинный обед». В обязанности зуйка входил созыв гостей. Зайдет мальчик в избу, поклонится и скажет: Хозяин с хозяюшкой, пожалуйте к нам на обед. Милости просим! Во время пированья зуйки с шитыми полотенцами через плечо режут хлеб и угощают, разносят братыни с квасом и брагой. А сами обедают с хозяйкой, после гостей. Перед последней переменой мать, в первый раз провожающая сына в море, прощается с ним старинной поморской песней. Слушая мать, и парнишка всплакнет. После обеда идут на жальник (кладбище), с родными проститься. По пути на пристань подают милостыню каждому нищему – «на поветерь» (попутный ветер), и этого же желают зуйку все встречные. «Ну а в море брызнет зуйку в лицо крепким рассолом, и... вся грусть забудется. Которая слеза и катилась, та назад воротилась. В море простор, ширь, свет, любо в море!» - пишет Шергин. А на Мурмане в каждой бухте был поморский стан, летний поселок, где промышленники с разных концов Архангельской губернии, ночевали, отдыхали и чистили рыбу. Зуйку полагалась содержание – еда и одежда, плата за лето - 50 рублей, 10 пудов рыбы соленой и 5 пудов сушеных тресковых голов. Кроме того зуйки могли обрезать оставшееся на рыбных костях мясо, и, высушив, продавать получая до 20 рублей за сезон. Дополнительный заработок давал сбор гагачьего пуха и яиц на птичьих базарах. С 1903 г. Федор Рынцын ходил зуйком на промысел в становище Харловка на Мурманском берегу, основанном земляками из Кеми. Ежегодно здесь летом проживало более 250 человек, была построена церковь в честь святого пророка Илии, открыт Харловский маяк. Взрослые трудились в море, добывая рыбу. Зуйки в океан выходили редко, их работа была на берегу. Как писал в своей автобиографии Федор Андреевич: «Зуйки выполняли работы связанные с ярусом (рыболовная снасть): на крючки яруса насаживали мелкую рыбу - мойву, песчанку. Коченели пальцы рук, изъеденные соленой водой и исколотые крючками, от усталости ныли колени и спина, но было желание показать себя настоящим моряком, не поддаваться слабости, не отстать от взрослых. Это и придавало силы. У зуйка были и другие обязанности: распутывать километры рыбацкой снасти, после подъема улова, помочь варить пищу – уху, кашу, мыть посуду, заготавливать дрова и воду. Зуйку редко выпадает время отдохнуть, потому, что летом работа на промыслах идет круглые сутки, днем и ночью. Это требует особой сноровки и выносливости».

В 1908 г. умер отец Андрей Матвеевич и Федор, чтобы помогать семье стал ходить в море, на судне платили больше – 15 рублей в месяц. Потом Рынцын вспоминал, что в детстве ему часто снился сон: в Кемь подходит большая лодья, хозяин – бородатый, в атласной рубахе сходит на берег и говорит: «Где тут Рынцына найти? Хочу, чтобы сам Федор Андреевич был у меня кормщиком!» Однажды он проснулся и сразу пошел на пристань. И там его взяли матросом - наживочником, а затем коком на парусник «Кемь», который возил рыбу из Харловки в Порт Владимир. «Сон этот мне потом снился часто, - рассказывал Федор Андеевич. – И тот день, когда я поднялся на борт судна, был как стрелка компаса, замершая на верном курсе моей жизни». Потом он ходил в море на «Мурмане», а на «Заступнице» впервые совершил рейс в Архангельск и за границу, в норвежский Тромсе. Окончив начальное уездное училище, в 1912 г. поступил в Кемскую мореходную школу. 3 октября Федору выдали «Книжку для внесения сведений о плаваниях на парусных и паровых судах». Ее он будет заполнять без малого 40 лет… Получая морское образование, продолжал ходить матросом на пароходах «Император Николай II», «Великий князь Владимир», «Вайгач» Архангельско-Мурманского срочного пароходства. В 1914 г. окончил школу, получив диплом штурмана малого плавания, имея 13 летних навигаций в Белом и Баренцевом морях. В годы 1-й мировой войны – штурман пароходе «Император Николай II». Участвовал в перевозке рабочих и материалов в Кандалакшу для строящейся Мурманской железной дороги, военных грузов, поставленных России странами Антанты из Мурманска в Архангельск, доставке оборудования для первых полярных радиостанций. Этот опыт в последующем очень пригодится Рынцыну…

В революционном 1917 г. вступил в профессиональный союз моряков, с мая - штурман пароходов «Ломоносов», «Новая Земля», портовых ледоколов №5 и №9. «Я прошел ледокольную школу у капитана ледокола №9 Евгения Алексеевича Таратина. Что греха таить, поначалу пытался резать лед на Двине по течению», – вспоминал Федор Андреевич. В год окончания гражданской войны на Севере, экстерном закончил Архангельское торгово-мореходное училище, сдав экзамены на «отлично» и получил диплом штурмана дальнего плавания. Третьим, вторым, потом старшим помощником на ледокольных пароходах «Георгий Седов» и «Владимир Русанов» участвовал в Карских экспедициях. Кстати первый рейс в Обскую губу и Енисейский залив состоялся еще в 1874-76 гг. и за 45 лет было совершено 75 успешных походов, перевезено 55 тыс. т грузов. В 1919 г. Карскую экспедицию под руководством контр-адмирала Бориса Вилькицкого организовало правительство Северной области генерала Е. К. Миллера. 16 сентября она доставила в устье Оби более 100 тыс. пудов военных грузов, а также 3 генералов и 100 офицеров для армии адмирала Колчака. В 1921 г. Рынцын - в составе 2-й Карской экспедиции, которой руководили известный норвежский полярник Отто Свердруп и соратник адмирала Макарова, офицер императорского флота, гидрограф М. В. Николаев. Ее суда доставили к устью Оби 658 тыс. пудов грузов, и вывезли обратно свыше 830 тыс. пудов, в том числе 535 тыс. пудов хлеба, спасшего население Архангельска от массового голода. Возвращение экспедиции оказалось тяжелым, суда встретили сплоченные, трудно проходимые льды. Несмотря на предложение Михаила Васильевича Николаева оставить часть судов на зимовку в устье Оби, партийные деятели из Архангельска, ссылаясь на указание Ленина, потребовали продолжать плавание. В итоге погибло два парохода: с «Енисея» затонувшего 14 сентября за 17 минут со 120 тыс. пудов зерна и муки людей удалось спасти, а «Обь» получившая пробоину от столкновения с льдиной 17 сентября ушла на дно со всем экипажем. 26 сентября экспедиция прибыла в Архангельск. А 16 тонн пушнины отправились в Англию: 15 млн. рублей золотом для «диктатуры пролетариата» были важнее человеческих жизней…

До 1926 г. помимо рейсов в Карское море Федор Рынцын ходит на «Георгии Седове» и «Владимире Русанове» на зверобойный промысел. У мыса Инцы ледокольный пароход забирал промышленников, собравшихся со всего Зимнего берега, и с середины февраля шел в горло Белого моря и Мезенскую губу за тюленем. Выручка за сезон в 8-10 раз превышала расходы. Кстати среди моряков ходили слухи, что бочку с тюленьим мясом отправили Ленину: якобы он его отведал, нашел вполне съедобным, и поблагодарил архангельских зверобоев. На самом деле нарком продовольствия Цурюпа действительно приносил «вождю» колбасу из тюленины, присланную из Архангельска. А тот в ответ лишь сокрушался, что большая часть мяса остается на льду – де зверобои вывозят только шкуры… А ведь до прихода к власти большевиков тюленье мясо поморы не ели: его использовали на корм собакам и как приманку – «приваду» при добыче пушного зверя.

В 30 лет Рынцын становится капитаном парохода «Роза Люксембург», с 1929 г. - «Декрет», «Товарищ Сталин», «Мироныч». С 1930 г. – на судах Балтийского морского пароходства, капитан парохода «Крестьянин», на котором выполнил 89 рейсов. Здесь он ввел новую традицию: по средам после ужина до отбоя собирал свободных от вахт, доставал из кармана «Shipmaster pocketbook» (записную книжку капитана, которую Рынцын купил в Англии) - судовой журнал в миниатюре, и начинал вместе с командой считать баланс: доходы и расходы судна в рейсе. Это давало свои плоды: не было случая, чтобы при аврале в машине палубная команда не пришла бы на помощь кочегарам. Капитан читал команде лекции о каждом порте, куда предстояло зайти судну, организовывал литературные вечера и шахматные турниры, и даже по просьбе трех женщин – радиста, буфетчицы и уборщицы – вечера танцев. А в 1932 г. Рынцыну довелось спасти Сталина. Правда, не самого «вождя народов», а пароход, потерпевший аварию у берегов Шпицбергена. В 1936 г. «Крестьянин» с грузом зерна совершил один из первых сквозных походов по Северному морскому пути из Ленинграда во Владивосток. В своей записной книжке Рынцын отмечал важнейшие события того памятного рейса: 17 июля вышли из Ленинграда; 1 августа «Крестьянин» пришел в Мурманск, где принял 2400 тонн ржи и 105 тонн других грузов; 9 августа пароход вышел из Кольского залива на восток, а 25 сентября разгрузился в устье Колымы. Поход оказался очень тяжелым, особенно в конце. «Температура воздуха резко упала. Дневная держалась -3, а ночная опускалась до -6. Шел снег, временами налетала пурга. Образовался молодой лед, который сковывал старые льды. Около Чуанской губы в Чукотском море лед стал труднопроходимым и мы, вместе со «Сталинградом» застряли в нем», - вспоминал Федор Андреевич. На выручку пароходам поспешил ледокол «Красин». Но даже ему пришлось пробиваться через льды, применяя аммонал. 29 сентября «Красин» по разводьям пришел к «Крестьянину» и «Сталинграду», 7 октября суда были в бухте Провидения на Чукотке, а к 6 ноября – во Владивостоке. Плавание оказалось в итоге кругосветным. Из Владивостока «Крестьянин» пошел в корейский Сейсин, откуда с грузом бобов через Сингапур в Индийский океан – Цейлон – Аден – Суэцкий канал – Порт-Саид – во французский Гавр. Затем судно с генеральным грузом по маршруту Рейкьявик – Тронхейм вернулось в Мурманск. Так еще до войны Рынцыну довелось пройти путем будущих полярных конвоев. С 1937 г. – капитан пароходов «Волга», «Кара», «Куйбышев», «Мария Ульянова».

В 1940 г. Федор Рынцын был переведен в Мурманское Государственное морское пароходство капитаном парохода «Моссовет». С первых дней Великой Отечественной войны участвовал в перевозке войск на полуострова Средний и Рыбачий. «Когда разгружались в Титовке, немецкие самолеты пикировали на нас один за другим. Трубу срезало как бритвой, рубка была похожа на сито от пробоин», - вспоминал Федор Андреевич. «П/х «Моссовет» под командованием старого опытного моряка Федора Андреевича Рынцына в море дважды подвергался нападению фашистских стервятников. Вражеские самолеты, пикируя, сбросили на судно десятки бомб, обстреливали его из пулеметов, но судно продолжало двигаться вперед. Мужественный капитан, которого хорошо знает и уважает весь Северный морской бассейн, ни на минуту не покинул мостика, умело маневрировал, уклоняясь от бомб. Все грузы были доставлены в срок по назначению», - писал в донесении начальник политотдела пароходства П.Ф. Зубов в Мурманский обком ВКП (б). 8 августа 1941 г. Рынцын был назначен капитаном парохода «Родина». А ночь на 9 августа командующим войсками Архангельского военного округа генерал-лейтенантом В. З. Романовским был получен приказ из ставки Верховного Главного командования о срочной переброске 88-й стрелковой дивизии в район ст. Лоухи - Боярская Кировской железной дороги. «Мне вручили приказ, и предупредили, наказание за невыполнение - вплоть до расстрела. Море было удивительно спокойным, но все время казалось, что вот сейчас, сейчас или через минуту – самолет с запада. Зрение и слух были напряжены до предела. Глаза сразу отмечали знакомые вехи, маяки, другие береговые ориентиры, еще старые, поморские. Интуитивно я часто менял курс, прижимался к берегу. В Кемь вошел без лоцмана, мать встретила и говорит: «Федя, у тебя виски седые», - рассказывал Федор Рынцын. Тогда «Родина» обеспечила доставку из Архангельска личного состава и техники дивизии, остановившей в августе-сентябре прорыв немцев и финнов к Белому морю в ожесточенных боях на Кестеньгском направлении. В составе транспортного отряда Беломорской флотилии Федор Рынцын на «Родине» участвовал в эвакуации людей и оборудования из Кеми и Кандалакши, доставке в Карелию из Архангельска мобилизованных на оборонные работы.

В конце августа «Родина» за один рейс доставила в Кандалакшу на строительство оборонительных сооружений 6 тысяч архангелогородцев, или в 6 раз больше максимального количества принимаемого на борт в мирное время. Всего «Родина» перевезла 42 тыс. человек. В первом обратном конвое «QP-1» 27 сентября 1941 г. вместе с судами легендарного «Дервиша» Федор Рынцын вышел из Архангельска. Под его командой «Родина» с грузом пиломатериалов возглавила колонну из 8 советских транспортов. Вооружены они были только парой ручных пулеметов «Мадсен», закупленных Россией в Дании еще до 1-й мировой войны и, кстати, абсолютно бесполезных против современных самолетов. 10 октября конвой без потерь прибыл в главную базу Королевского ВМФ Великобритании Скапа-Флоу, а 14 октября встал под разгрузку в шотландском порту Данди. 17 ноября «Родина» в составе конвоя PQ-4 вышла из Исландии, и 28-го благополучно достигла Архангельска, доставив самолеты, боеприпасы, и свыше 700 тонн запчастей для английских танков «Валлентайн» и «Матильда». Затем Федор Андреевич вернулся на «Моссовет», перевозил войска в Кольском и Мотовском заливах, эвакуировал жителей из прифронтовой полосы. «Однажды, когда отошли от мурманского причала, я зашел в свою каюту. На улице – холод, снежные заряды. Захожу, а там дети. «Вроде не положено, товарищ капитан», – говорит мне помощник. Сам знаю, что не положено. А из головы не уходит одна мысль: в Ленинграде осталась жена с детьми, и живы ли – нет, не знаю. Ребята задремали в тепле. Закрыл я дверь и всю ночь на мостике провел», - вспоминал он.

4 июня 1942 г. за мужество и героизм при выполнении боевых заданий Федор Рынцын был награжден орденом Ленина. 9 августа 1942 г. в составе 3-го Арктического конвоя «Моссовет» вышел из Архангельска с грузом пиломатериалов по Северному морскому пути в США. Несмотря на опасность в связи с рейдом в Карское море «карманного линкора» «Адмирал Шеер», конвою удалось до прихода немцев покинуть Диксон, и через пролив Вилькицкого дойти до бухты Амбарчик. Но из-за тяжелых ледовых условий он был вынужден вернуться. Получив приказ о рассредоточении «Моссовет» пошел на запад, к Новой Земле, куда прибыл в октябре. Здесь капитан Рынцын получил новое задание: 9 судам предстояло в одиночку в условиях наступающей полярной ночи следовать в Исландию. Когда капитанов собрали в штабе Новоземельской ВМБ, он вызвался идти первым. Именно Федор Андреевич открыл новый и, пожалуй, самый опасный этап в эпопее северных конвоев – так называемые «капельные рейсы». Суда шли без охранения, через определенные точки, где у кромки льдов их ждали 4 военных корабля, обеспечивающие переход. С Новой Земли готовились к отправке 9 транспортов, груженных лесом и рудой. Навстречу им союзники направляли 11 судов. 29 октября 1942 г., «Моссовет», провожаемый тральщиком Т-908 вышел из Белушьей губы. Слабо вооруженное, плохо обеспеченное продуктами питания, имея уголь низкого качества, судно шло со скоростью 7-9 узлов. 7 ноября «Моссовет» достиг берегов Исландии.

В декабре при выходе из бухты Акуррейи, следовавшие вместе с «Моссоветом» в Англию танкер «Азербайджан» и пароход «Чернышевский» сели на мель. Бушевал 6-бальный шторм, в самом разгаре была полярная ночь. Ждать буксиры – означало потерять драгоценное время. Капитан Рынцын, рискуя сам оказаться на камнях, сумел снять с мели оба судна. Приняв груз в Великобритании «Моссовет» отправился в одиночку обратно. «Шторм в зимней Арктике для судна, с грузом, часть которого находится на палубе, представляет смертельную опасность. Вода, обрушившаяся на палубу, не уходит полностью обратно. Все покрываются коркой льда, которая растет с каждой минутой, превращаясь в многотонную глыбу. Судно теряет остойчивость, запас плавучести, может не выдержать этой дополнительной тяжести и перевернуться. В обычных условиях у экипажа есть шанс на спасение: зайти в ближайшую бухту или радист дает SOS. У судов, следовавших в одиночку, этого шанса не было. Орудуя только ломами и топорами, выбиваясь из сил, экипаж круглосуточно скалывал лед. Приходилось петлять по кромке льда, иногда заходить в лед, чтобы уменьшить риск нападения подводных лодок противника. На пути мы встретили до 30 плавающих мин. Но судно шло вперед», - вспоминал Федор Рынцын. 13 января 1943 г. «Моссовет» пришел в Мурманск. Из 44 судов совершивших одиночные рейсы погибло 9 – 5 союзных и 4 советских т.е. каждое пятое…

В это время жена, две дочери и сын капитана Рынцына оставались в блокадном Ленинграде. «Помню трупы людей на улицах и трупы, которые спускали с верхних этажей. У родственников просто не было сил хоронить умерших. Кошек и собак в городе не было - их съели. Вот что такое голод. Не было дров – нечем было топить печку. Затем счастье: приезд отца. Он вывез нашу семью из блокадного Ленинграда по Ладоге. И вот мы в Архангельске», - вспоминает дочь Галина Федоровна, сверстница моего отца, также ребенком пережившего блокаду. А «Моссовет» сразу после разгрузки был включен в состав формируемого обратного конвоя RA-53. 28 февраля 1943 г. в Кольском заливе пароход подвергся массированной атаке с воздуха. Прямых попаданий не было, но от осколков бомб и взрывной волны судно получило повреждения, были убитые и раненные. Рынцын решает устранить все неисправности за ночь. Эту задачу экипаж выполнил блестяще. В установленное время 1 марта «Моссовет» составе конвоя вышел в поход. А приказом командующего Северным флотом вице-адмирала Головко от 18 марта 1943 г. Федор Андреевич был награжден орденом Отечественной войны 1 степени. Вместе с ним наградили 11 человек членов экипажа «Моссовета». Но получили они ордена и медали только через год, после кругосветного плавания.

Из Англии «Моссовет» ушел через Атлантику в США, потом Панамским каналом – в Тихий океан, и из Сиэтла – в Петропавловск-Камчатский. А уже оттуда по Северному морскому пути курсом на Архангельск. Судно с грузом оборудования для Норильского комбината и солью из Нордвика следовало в составе конвоя ВА-18 из 4 транспортов в охранении 2 тральщиков и минзага «Мурман». 30 сентября в море Лаптевых его обнаружил отряд «Викинг-2» из 3 немецких подводных лодок - U-601, U-703 и U-960. Первым в 12.55 на выходе из пролива Вилькицкого у острова Русский был торпедирован пароход «Архангельск», из 42 человек экипажа спасли только 27. Командир конвоя капитан 3 ранга В. В. Похмельнов решил, что судно подорвалось на мине. Но в уже через час на мостике «Моссовета» первыми заметили перископ подводной лодки. Суда открыли огонь, а пароход был атакован двумя торпедами, которые к счастью прошли за кормой. «Волчья стая» продолжала преследовать конвой. 1 октября в 18.12 был потоплен «Сергей Киров», а еще несколько торпед прошли рядом с «Моссоветом». Затем последовали новые атаки. В 23.10 торпеду, шедшую в борт парохода, принял на себя тральщик Т-42, его экипаж во главе с капитан-лейтенантом В. В. Голубцом погиб вместе с кораблем спасая транспорт. На «Моссовете» видели маневр тральщика и были оглушены сильным взрывом. «Он шел у меня с правого борта, - вспоминал Федор Рынцын. – Я сутки был на мостике, решил спуститься в низ. Только двинулся к выходу, и тут ударило! Я подумал: все, попали. Раз я посередине судна, значит, торпеда взорвалась в корме. Гляжу в иллюминатор, а на месте тральщика – столб воды. Медленно снял шапку и шепчу: Прости, пока живы, не забудем тебя...» К вечеру 2 октября «Моссовет» прибыл в Диксон, где в числе 19 судов был оставлен на зимовку. В конце ноября здесь был создан учебный комбинат для подготовки штурманов малого плавания, механиков, радиооператоров. Весной 1944 г. учеба была закончена, 63 моряка получили дипломы о профессиональном образовании из рук председателя квалификационной комиссии Федора Рынцына. В 1944 г. «Моссовет» прошел Северным морским путем из Архангельска в США. До конца войны под командованием Рынцына он перевозил ленд-лизовские грузы между портами западного побережья США и Владивостоком. Медали «За оборону Заполярья» и «За победу над Германией» украсили морской китель Рынцына в победном 1945-м...

В послевоенные годы Федор Андреевич был капитаном пароходов «Мироныч«, «Мурманск». На «Александре Суворове» совершил рейсы в Аргентину и США, на «Бухаре» и «Илье Репине» осуществлял перевозку грузов в Арктике. В 1950-1959 гг. работал старшим морским инспектором Северного морского пароходства, являлся внештатным капитаном-наставником. Среди его учеников капитан с «Золотой тростью» Андрей Пинежанинов, капитан атомного ледокола «Ленин» Юрий Кучиев и многие другие. В 1959 г. сделал последнюю запись в своей морской книжке: 55 безаварийных навигаций, из них 18 арктических, 35 судов, 25 лет на капитанском мостике, сотни рейсов... Не случайно именно Рынцын получил знак «Ветеран СМП» за №1. Скончался Федор Андреевич 8 мая 1982 г. Похоронен в Архангельске на Соломбальском кладбище, где обрели последний причал многие известные моряки.

Прошло 15 лет и 14 января 1997 г. на Выборгском судостроительном заводе был спущен на воду новый теплоход, на борту которого было имя - «Капитан Рынцын». Его счастливые родственники даже сфотографировались на фоне названия. Но это судно вышло в море уже с другим именем, как «Замоскворечье». Поговаривают, что это было сделано как подарок тогдашнему мэру Москвы Юрию Лужкову, который родился в этом районе столицы. 5 лет родные знаменитого капитана добивались справедливости. И, наконец, в 2001 г. был поднят флаг на теплоходе «Капитан Рынцын». Федора Андреевича часто спрашивали, скучает ли он по морю? «Как не скучать? Себя же не обманешь…», - отвечал старый помор. Сегодня «Капитан Рынцын» – в море…

Заниматься своим делом – это проявление терпения, знаний и самой жилки. Об этом подробнее расскажет Березин Андрей Валерьевич.Его опыт является ярким примером для достижения поставленной цели. Более детально ознакомиться с его автобиографией можно на сайте http://berezin-evroinvest.ru.