Язва. Эпидемиологическая фантазия

Никто не знал, каким путем страшная хворь проникла в царство. Вначале полагали, что занесли язву торговцы из Элама. Однако в Эламе ничего подобного давно не было. Потом стали подозревать северных горцев, торговавших на рынках Терки. Дескать, от них и передалась зараза жителям царства. Но те, кто бывали в горных селениях, в один голос утверждали: никаких следов язвы в тех краях нет. В конце концов, решили, что очаг страшной болезни лежит значительно дальше на севере, на берегах большого моря, откуда иногда привозят в Терки соленые осетровые туши и восхитительную икру, что служит лакомством царю, его семье и приближенным. Некоторые заявляли, что видели на руках рыботорговцев пурпурные пятна. Так или иначе, власти решили запретить торговцам въезд в пределы царства, но было уже слишком поздно. Каждый день плачи и вопли звучали над улицами и площадями Терки и других городов – подводы, ведомые угрюмыми рабами, увозили прочь штабеля безжизненных тел, покрытых пурпурными пятнами и язвами. Там, за городской чертой. Мертвые тела предавали огню. Никто не знал, кого завтра поразит страшная язва. Крестьянин, городской житель, раб, вельможа, жрец, царский родич – все отныне были равны перед жестоким недугом, губителем людей.

Зарастали сорняками поля – некому было убирать урожай, ибо язва унесла пахарей в подземное царство. Волки бесстрашно заходили в города и пожирали мертвецов, которые лежали на улицах – люди боялись подойти к ним – и ослабевших. На волков язва не действовала. В пустых домах поселились дикие звери. Жировали вороны и орлы-падальщики.

Болезнь проникала в тело незаметно. Легкое недомогание, слабость, кашель. Затем – пурпурные пятна, которые скоро превращались в ужасные язвы, разъедающие плоть. И через несколько дней после заражения человек становился неподвижным, отказывался от еды, прося лишь пить. Но домашние боялись подойти к нему – и больной умирал: кто медленно, как свечной огарок, другой – резко и внезапно, как падающая звезда в темном небе, а семья и друзья лишь боязливо топтались у двери или украдкой заглядывали в затянутое пузырем оконце, наблюдая последние мгновения жизни дорогого человека. Только самые смелые или же самые преданные рисковали зайти в опочивальню, где стонал умирающий, и молча склониться над ним. Потом, когда душа покидала бездыханную плоть, чтобы отправиться во владения Эрешкигаль, в дом являлись молчаливые рабы. Они крючьями вытаскивали тело, затем окуривали едким дымом дом, грузили мертвеца в арбу и тайком хоронили где-то далеко за городом. Никто не рисковал провожать усопшего в последний путь. Перестали совершаться похоронные ритуалы, ибо жрецы боялись заразы больше, чем их паства. После вывоза тела прокуренное жилище проветривали, мыли полы, сжигали одежду и постель покойного. Однако и эти разумные меры не всегда спасали друзей и домочадцев от жуткой напасти. Проходил день, и муж, жена, брат, сестра, дети, родители или соседи умершего с ужасом обнаруживали у себя признаки страшной болезни, от которой нет исцеления.

Язва разъедала не только тела заразившихся ею, но и само государство. Умирали князья, начальники областей, градоправители, деревенские старосты, писцы и стражи закона – и оставшиеся без власти земли, города и села становились жертвами разбойничьих шаек, которые во множестве расплодились в год великого мора. Люди боялись выходить за околицу селения или городскую стену, чтобы не угодить в жадные и кровавые лапы лиходеев. Гонцы, которых царь посылал в отдаленные уголки страны, бесследно исчезали.

Наконец, правители отдаленных областей, воспользовавшись бедствием, решили и вовсе порвать связи со столицей. Зерно из подвластных провинций перестало поступать в царские хранилища, наместники и князья-данники принялись разрушать мосты и воздвигать стены, чтобы перегородить межгорные теснины. Свои действия они объясняли страхом перед язвой-убийцей, неумолимо расползающейся по стране. Не стало управы на нарушителей закона: теперь и крестьяне, и знать захватывали земли умерших, перемещая межевые камни кудурру, чего прежде не осмеливались делать. Власть закона сменилась господством сильных и наглых – и некому было защитить слабых и робких.

Когда моровое поветрие дохнуло на безмятежную страну, перепуганные люди бросились в храмы, ища защиты у богов. И скоро святилища стали местом, где язва передавалась от одних молящихся другим – не помогали ни курение благовонных трав, ни заклинания жрецов. И тогда царь Буреш повелел закрыть ворота всех храмов, не обращая внимания на протесты жрецов и ропот набожных подданных. «Неужели боги бессильны против язвы? Или это кара, которую они наслали на жителей царства за грехи?» – думали многие.

Были закрыты все рынки, отменены ярмарки. Наступила пора праздников, но шум всеобщего веселья, музыка и смех не тревожили кладбищенское спокойствие улиц и площадей.

- Похоже, что великий Шумалия оставил нас, – вслух сам с собой разговаривал Буреш, прохаживаясь по коридорам полупустого дворца. Несмотря на то, что во всех комнатах и залах воскуряли ароматные травы, а перед изваяниями богов горело неугасающее пламя, которое поддерживали младшие жрецы, уже четверо придворных расстались с жизнью. Язва проникла во дворец, но щадила царскую семью, его братьев, жен и единственного наследника Агума, в котором государь души не чаял. Его мать умерла, когда мальчику исполнилось три года. Теперь ему было четырнадцать. В будущем ему предстояло унаследовать отцовский трон. Если только коварная язва не погубит его в отрочестве.

Буреш громко чихал и кашлял: дым душистых трав раздражал ноздри, першило в горле. Но ничего не поделаешь: других средств от моровой язвы нет. Хотя… если бы он не казнил прежнего царского лекаря, которого заподозрил в измене и в злоумышлении отравить монарха… Впрочем, едва ли его «лейб-медик» сумел бы в короткий срок изобрести чудодейственное средство против страшной болезни.

Навстречу царю шагал начальник стражи. Приблизившись к государю и совершив все требуемые придворным церемониалом жесты, бывалый воин со шрамами на грубом, обветренном лице пророкотал голосом, напоминающим камнепад в горах:

- Великий владыка, с тобой хочет встретиться какой-то странник. Он утверждает, что знает секрет, как победить проклятую язву. Оружие, ядов и колдовских амулетов при нем не обнаружено. Следов язвы на теле не имеется. Дозволит ли владыка…

- Веди его сюда! – воскликнул царь. Подобно тонущему пловцу, он решил схватиться за первую подвернувшуюся соломинку.

- Будет исполнено! – начальник стражи поклонился и удалился.

Царь воссел в тронном зале. Вот распахнулись резные двери – и двое дюжих молодцов ввели под руки в зал куцебородого старика. Он был закутан в дорожный плащ из овечьей шерсти, из-под которого торчали только голые ноги в стоптанных сандалиях. Обличьем он напоминал заурядного бродягу, которые во множестве слоняются по дорогам царства. Если бы не проницательный взгляд темных глаз, свойственный мудрецам, пророкам и провидцам.

Старик встал на колени, прополз несколько шагов в направлении  трона и распростерся перед лицом повелителя.

- Что ты хотел от меня? – глухо произнес царь. – Каким ветром занесло тебя во дворец?

- Приветствую тебя, государь! – произнес бродяга, не поднимая головы. – Меня принесло к тебе моровым поветрием…

- Что такое? Почему ты говоришь загадками? Разве так отвечают на вопрос повелителя?! – воскликнул царь и стукнул скипетром о ступени трона. – Говори, зачем ты здесь?

Старик поднял голову, тряхнул копной седых волос, прокашлялся:

- Великий государь, я дерзнул нарушить твой покой, ибо ведаю, как избавить царство от страшной язвы, грозящей погибелью всем его жителям!

«Он, наверное, сумасшедший, - подумал царь. – Сейчас этот проходимец начнет бредить, призывать духов, нести околесицу». И все-таки Буреш кивнул ему: продолжай речь. «Кто знает, быть может, этот жалкий бедняк подаст мудрый совет, нашептанный ему кем-то из горных богов. Послушаем». Присутствовавшие в зале вельможи обратились в слух.

Привстав на колени, старик возгласил:

- О, царь, дабы избавить свой народ от бедствия, ты должен пожертвовать тем, что для тебя дороже всего. Подумай, вспомни: что для тебя самое ценное? И откажись от него!

И царь решил отказаться от всех накопленных им сокровищ. Золотые чаши и кубки, серебряные ножи, оружие, инкрустированное самоцветными камнями, позлащенные доспехи и посеребренные мечи с золотыми рукоятями, самые дорогие одежды, резная мебель из ценных пород дерева, кольца, перстни, ручные и ножные браслеты и многое другое – все это Буреш велел собрать и утопить в глубоком озере, скрытом среди гор. Проводников, знавших тайные тропы, ведущие к озеру, тоже утопили, чтобы никто не узнал, где покоятся царские сокровища, рабам урезали языки, дабы не проболтались.

- Пусть горные демоны и духи озера любуются на мои сокровища, - вздохнул царь. – Я смогу нажить втрое больше: вот только завоюю соседние страны и вывезу оттуда не один караван драгоценных трофеев!

Но шли дни, недели, а язва продолжала косить жителей страны. Разгневанный царь велел разыскать старика и привести во дворец.

- Как посмел ты обмануть меня, ничтожный! – возопил он. – Я велю казнить тебя!

- Не торопись с расправой, - без страха отвечал старик-странник. – Златою серебро и каменья были не самым дорогим для тебя. Подумай, что для тебя дороже царской сокровищницы?

И тогда повелел царь собрать весь свой гарем и сбросить женщин на дно глубокого ущелья.

Ни слезы, ни мольбы красавиц не могли смягчить сердце властителя. Видя, как одна за другой его жены и наложницы с отчаянными криками падают в пропасть, он изрек:

- Я – хозяин этой земли, и ничто не мешает мне взять в свой гарем любую из женщин царства. А сколько прекрасных пленниц пригонят мои воины из соседних земель! Скоро я соберу новый гарем, больше и краше прежнего, сотня красавиц станет ублажать меня.

Однако язва продолжала уносить жителей горного царства, народ начал роптать на царя.

Избитого и связанного старика стражи приволокли во дворец и бросили к ступеням трона.

- Ты лжец! – воскликнул царь. – Ты дважды обманул меня! Сегодня же ты будешь казнен!

- О, великий государь, не торопись выносить свой приговор, - сквозь разбитые губы прохрипел старик. – Подумай, что тебе дороже сокровищ и женщин.

И царь, подумав, решил пожертвовать единственным сыном-наследником. Отрока вымыли в розовой воде, умастили благовониями, облачили в самые роскошные одежды и стали готовиться к закланию. На следующий день жрец должен был пронзить ритуальным ножом его сердце на алтаре храма Нергала.

Ни слезинки не проронил царский сын, когда узнал о том, что предстоит ему наутро.

- Если так надо во благо царства. Что ж, пусть будет так – я покину земной мир юным.

«Я еще не стар, - думал царь. – У меня будет другой сын от прекраснейшей из женщин царства. И он унаследует мой трон».

Утром впервые за много дней площадь была запружена народом. Воины грубо распихали толпу, чтобы проложить дорогу процессии – царю, его сыну, жрецам и придворным. Впервые за много дней распахнулись врата святилища. Слуги подвели юношу к алтарному камню. Он был немного бледен, в его взоре читалась покорность судьбе и решимость отдать себя на заклание во имя избавления царства от страшного недуга.

Главный жрец прочел молитву, извлек из ножен ритуальное оружие, разорвал рубаху на груди царского отпрыска. «Ложись на камень!» - властно произнес он – и юноша распростерся на базальтовой плите.

- Стойте! – раздалось у входа в храм, когда жрец уже занес оружие над Агумом, а присутствующие в храме, затаив дыхание, наблюдали за жуткой церемонией.

- Это опять ты? – вскричал царь. – Что еще потребуешь ты от меня?

- Твой сын, о великий царь, погибнет, но следом за ним уйдут в чертоги Эрешкигаль те, кто окружает тебя, и ты сам. Все умрут в муках, ибо ты, царь, не смел пожертвовать самым дорогим, что у тебя есть в земной жизни…

- Что же это? Что для меня дороже жизни любимого сына? – нетерпеливо перебил Буреш.

- Это твоя царская власть! – произнес бродяга, выдержав паузу. – Отрекись от трона, передай своему сыну регалии царства, а сам уйди на покой. И ты проживешь долгую и счастливую жизнь, а твои подданные будет избавлены от моровой язвы.

И царь тут же, в храме, передал диадему, жезл, священные одежды своему сыну. Сам же, попрощавшись с вельможами и народом, навсегда оставил город, поселившись в загородном дворце. В тот же день язва покинула пределы царства, а все больные выздоровели. Агум воссел на трон, а старика назначил своим первым советником.

Анатолий Беднов, 2019 г.