Вставай, проклятием заклеймённый! Анатолий Беднов посмотрел фильм "Завод"

Представляю, как лет 30 назад однокурсники позвали бы меня на фильм «о рабочем классе, борющемся за свои права». Ответ мой был бы примерно такой: «Вы что, издеваетесь?». Теперь вот никто не звал, сам пошел. И не пожалел.

Фильм Юрия Быкова открывается унылым и безотрадным индустриальным пейзажем. Ранняя весна или поздняя осень, большая равнина, а по ней идет человек… лихой человек. Вдали – очертания столь же унылого города.

Одинокие огни в предутренних сумерках. Ночной дождь. Как там у Даниила Андреева? «Дождь вечной тоски». И пейзажи совсем в андреевском духе: первый круг ада, Скривнус, Ладреф, Мород, однообразный труд на фоне убогой природы и унылой цивилизации. Даже заброшенное и ограбленное Поморье в «Левиафане» выглядит не столь безотрадно. Здесь, в интерьерах завода ЖБИ развернется драма с привычным для России сюжетом: предприятие обречено, хозяин, олигарх регионального разлива, собирается закрывать нерентабельный завод: в области давным-давно ничего не строится, кроме разве что особняков местной элиты, продукция не востребована. Вообще из крупных предприятий работают только ТЭЦ и нефтеперегонный завод. Добавим к ним кабаки да супермаркеты – и вот портрет современной России. Все прочее усопло.

Фильм снимался в Рязанской области, на родине Юрия Быкова. В «святые» девяностые юный Юра вместе с мамой, работницей завода крупнопанельного домостроения, поднимался засветло и шел на поле собирать… нет, не классические колоски сталинской поры, а капусту – просто чтобы выжить. А рядом промышляли земляки, надо было успеть до рассвета, покуда не нагрянули менты. Отсюда, родом из детства режиссера – острое чувство несправедливости и желание противостоять злу. А еще – из его регионального происхождения: западные районы Рязанщины – некогда Засечная черта, рубеж обороны, край стрельцов и городовых казаков, свободных людей, не знавших крепостной неволи. Из тех же краев, кстати, родом и Захар Прилепин.

На завод приезжает хозяин со свитой. Свита – в белых касках, кроме самого олигарха Калугина (Андрей Смоляков), упорно отказывающегося нахлобучить средство защиты, рабочие – в красных и желтых. Такая вот цветовая гамма среди угрюмого железобетона. «Белые люди» и «цветные» или «белые» и «красные» (да еще «желтые», оппортунисты). Мающиеся без зарплаты труженики скоро окажутся за воротами завода и когда еще выцарапают свои кровные. Да и выцарапают ли, ведь олигарх – реальный хозяин области, губернатор у него в одном кармане, в другом – силовики. Он так уверен в своей неуязвимости, что ездит на завод без кортежа сопровождения.

И тут в голову одному из рабочих, брутальному «Седому» (Денис Шведов) приходит в голову мысль: а что если похитить «буржуя» и заставить заплатить то, что с него причитается? А там, получив выкуп, отсидеться где-нибудь… Сам Седой из тех, кому нечего терять, кроме своих… ранений: камера старательно демонстрирует нам следы от пуль на спине прошедшего «горячие точки» героя, там же лишился он и одного глаза. Боги древности часто имели какой-нибудь физический изъян: хромой Гефест, однорукий Ноденс (Нуаду), одноглазый Один. Последний принес в мир руны. Что приносит Седой? Старую как мир идею: попрать закон и восстановить нарушенную справедливость. Говорит убедительно, вокруг быстро формируется «отряд Робин Гуда»: многодетный отец, муж-рогоносец, «бывший зек, большого риска человек», который при первом же шухере предает своих (щелчок по лбу любителям блатной романтики). А дальше – засада на дороге, похищение олигарха, приезд охранников с баблом и СОБРа, который непонятно кто вызвал (так и остается непонятно до финальных титров). Чоповцы и СОБР грызутся, как наверное, в давние времена рязанские стрельцы и частная дружина какого-нибудь боярина: «- Сатрапы царские! – Холуи барские!». Охранники – тоже люди, а не просто цепные псы: у одного умирает от рака жена, другой постоянно осеняет себя крестным знамением: то ли просто привычка, то ли действительно верует.

Тем временем планы Седого резко меняются: вместо того, чтобы взять деньги и свалить по-тихому (хотя куда уж теперь «по-тихому») он требует на завод прокурорских и съемочную группа местного ТВ. Он отныне – лидер протеста, бунтарь, агитатор, главарь и т.д. Олигарх Калугин должен выступить перед перепуганными казенными телевизионщиками и рассказать о том, как взошел на крови его бизнес, как кидал, как устранял конкурентов и т.д. – ну, весь его олигархический послужной список. Сюжет записан, съемочная группа уехала, теперь начинаются терки и непонятки в среде самих борцов за справедливость в духе «тебе что, больше всех надо?» Проливается кровь – и рабочих, и охранников. Зритель постепенно теряет сочувствие к «правдоискателю».

Впрочем, к олигарху особым сочувствием тоже не проникается. У хозяина завода были время и деньги модернизировать производство (о чем и говорит Седой Калугину). Хотя, признаться, я не знаю, что можно радикально модернизировать на комбинате ЖБИ. В Архангельске, например, из такого вот комбината сделали торговый центр. Седой окончательно приобретает хорошо памятные нам черты революционного вожака: пусть погибнут товарищи, но ведь за рабочее же дело в борьбе роковой! Трагедия истории повторяется в виде фарса, локального… и тоже кровавого.

Заключительные кадры. Начальник охраны Антон (Владислав Абашин) уходит с завода, поседевший (!) Вспоминается известное со школы «Мы пойдем другим путем». Правда, путь все тот же, город – завод, только в обратном направлении.

Появляется проспавшийся сторож, которого соратники Робин Гуда усыпили, хотя такой и без клофелина дрыхнул бы непробудным сном: стол заставлен пустыми поллитрами. Он искренне не понимает, что тут было ночью и зачем здесь начальник олигарховой охраны. Вспоминается галичевское: «Не трожьте его! Не надо! Пускай человек поспит». Потому что «он всех призовет к ответу, как только проспится он».

Юрий Быков – режиссер-народник. Были когда-то писатели-народники. Кто приходит на память? Федор Решетников с его третьим (после «Что делать?» и «Кто виноват?») роковым вопросом русской жизни – «Где лучше?» (Ответ – нигде). Василий Слепцов, русский хиппи позапрошлого века, создавший в Питере коммуну с эмансипированными девушками. Сибиряк Николай Наумов, дважды народник, потому что областник, на мой взгляд, удивительно актуальный автор. Другой сибиряк, Иннокентий Федоров-Омулевский, в романе которого бунтующие рабочие взяли да выпороли заводского урядника (читай – такого же начальника охраны).

«Нет справедливости – есть жизнь» – спорит с вожаком бунтарей олигарх. И сила отнюдь не в правде, как некогда внушал нам другой герой на заре новой эпохи. Современная Россия и справедливость (правда) – две вещи несовместные. Нет и никакой оппозиции. Либералы, разделившиеся на «блатных» (несистемных) и «ссученных» (системных)? Таки не делайте мне смешно! Националисты? Сдулись, потенция угасла, зига больше не торчит, «Русский марш» ушел в никуда и вряд ли вернется. Коммунисты полностью деградировали. Но когда, казалось бы, не осталось ничего стоящего, вдалеке послышался топот – это шагают неонародники. Шаг за шагом, как у Омулевского. И среди них – режиссер Юрий Быков.

Анатолий Беднов