Они тусовались первыми! «Стиляги» - новогодний подарок от Валерия Тодоровского

Причем спорный, со смыслом и противоречиями, работа не только для глаз и ушей, но и для ума, что особенно ценно. А ведь рекламная кампания сделала все, чтобы оттолкнуть более-менее думающего зрителя от кинотеатра. Хотя, если разобраться, настоящую кассу делают не студенты элитных гуманитарных факультетов, а учащиеся ПТУ. Надеюсь, что и последние нашли что-то для себя в новом фильме Валерия Тодоровского.

Я уже писал, что мне легче ругать фильм, чем хвалить, возможно, это следствие врожденной склочности характера. «Стиляг» тоже есть, за что упрекнуть. Мюзикл, а именно в этом жанре снято кино, всегда был крепким орешком, не по зубам даже таким маститым мэтрам, как Милош Форман и Френсис Форд Коппола. В отечественном кинематографе вообще другая традиция, невольно ожидаешь появления на экране черной шляпы от Боярского. Если ее нет, все равно, должно быть легковесно, позитивно и аполитично. Понятно, что режиссер рисковал, особенно после громкого (и вполне, кстати, заслуженного) провала предыдущих «Тисков». Само название «Стиляги» подразумевает столкновение двух идеологий, свободы и несвободы. Как общественной, так и внутренней.

Если всей съемочной группой была проведена поистине титаническая работа по воссозданию эффекта Москвы середины 50-х годов прошлого века (пара современных козырьков, мелькнувших в кадре, не в счет), то к костюмерам могут возникнуть серьезные претензии. Все-таки послесталинский СССР уже не маоистская КНР, в нем комсомольцы в одинаковой полувоенной форме по улицам не разгуливали. Наоборот, на черно-белых фотографиях моих родителей хорошо видно, что одежду, особенно летом, предпочитали светлых тонов, с горошинками, клеточками и вставочками. Да и прически у дам и студенток были заковыристые, кудлатые, высокие, не в пример нынешним. Но, пардон, это же мюзикл, а не соцреализм. Вспомните просто гениальный «Багси Мэллоун», где гангстерскую драму времен Великой депрессии разыгрывают малыши на педальных машинках, с автоматами в руках, стреляющими взбитыми сливками. И ничего, два часа смотришь, как завороженный. Потому что интересно, весело, музыкально, короче, талантливо...

Есть у меня и личные претензии к звукоряду. Конечно, сам подпевал «Моей маленькой бейби» Сукачева, чуть не прослезился под «Ему не нужна американская жена», хиту рано ушедшей моей подруги Наташи Пивоваровой из «Колибри» (для знатоков - песня эта посвящена вполне конкретному персонажу кинотусовки Александру Баширову, уехавшему из благополучных Штатов по причине банальной скуки). А уж «Скованные одной цепью» просто в жар бросили своей киноцитатой из «Стены» «Пинк-Флойда». И, все-таки, в те годы стиляги танцевали исключительно под американскую музыку, тот самый классический рок-н-ролл. Было бы правильно с воспитательной точки зрения показать сегодняшним любителям попсы, что в музыкальном мире есть кое-что послаще отечественного хрена. Под отечественный рок 80-х особо не потанцуешь, как его не обрабатывай, он располагает к вдумчивому сидению. Или стоило попробовать написать к фильму совсем оригинальную музыку и тексты, благо то же «Браво» до сих пор вполне трудоспособно. Но, повторяю, высказал сугубо субъективное мнение, сам себе могу привести массу контраргументов.

Актеры и созданные ими образы - это отдельный праздник. Единственная, кто достаточно схематична и предсказуема, Ирина Розанова в роли партработницы самого среднего звена. Но, полагаю, такая задача перед ней стояла. Должен же кто-то оказаться верным сталинским принципам и грозить всем «отщепенцам» Колымой? Не из вредности характера, а по причине неудачной женской судьбы. Но даже она сломалась на чернокожем внуке, русские бабы они такие, жалостливые и всепрощающие. Очень хорош Леонид Ярмольник в визитке старого, напуганного жизнью еврея. Может быть, его текст излишне вторичен и бесхитростен, все эти «тети Фаи, пострадавшие за портрет Сталина напротив двери в сортир», или «дяди Адольфы, с очень несвоевременным именем». Но у меня личные ассоциации. Моя бабушка (между прочим, та, что не еврейка) все детство внушала: «Лёня, бойся!», без объяснения причин. А вдруг бы я ей поверил?..

Но настоящий фейерверк для меня устроили Янковский с Гармашом. Вот уж, где действительно истории личностей. Первый высокопоставленный дипломат, умный, успешный и с прищуром. Одна реплика: «...занимайся английским потише, чем в прошлый раз, сынок» достойна немедленно войти в золотой фонд отечественных киногэгов. Всё знает, всё понимает, прекрасно помнит себя в этом возрасте, но живет в предложенных той властью обстоятельствах. Единственное, что вызывает сомнение, как ему в МИДе еще не намылили холку за такого сынка, как Фред? Хотя, эта контора была наиболее либеральная, отпрысков таких семей сызмальства готовили к работе за кордоном, что подразумевало некоторую свободу в общении и культуре.

О Сергее Гармаше просто нет слов. Неплохо знаю его лично, он по натуре такой неординарный и разноплановый, что в любой роли играет самого себя. А здесь есть, что играть, мужик из коммуналки внутренне свободен больше, чем все присутствующие на экране вместе взятые. А какую песню выдал под гармошку, просто ранний Гарик Сукачев. Считаю, эту сцену надо с утра до вечера надо смотреть создателям «Новой земли», так и не раскрывшим сущности своих героев. В течение трехминутного импровизированного клипа, буквально в пяти кадрах, мне рассказали всю историю отца-одиночки, который «был батальонный разведчик, а в это время писаришка штабной...». Теперь вспомните, как когда-то он назвал своих сыновей. Старшего - аббревиатурой основоположников марксизма, младшего - такой же абракадаброй из коммунистического интернационала молодежи. И этот человек не спился, а стал мудрым, понимающим, настоящим другом, о таком отце можно только мечтать. К слову, и упомянутая коммуналка снята на пять баллов. В детстве от такой бог миловал, но бывал в гостях. И, знаете, есть даже какая-то ностальгия по дымно-пьяно-кухонному братству, где радость и горе делятся на всех.

Меньшее впечатление произвела молодежь. Оксана Акиньшина в роли Пользы чуть прибавила со времен «Волкодава». Но немного, остается просто модной актрисой. Более впечатлила «комиссарша» Катя. Как минимум, ей удалась сцена попытки расстаться с девственностью под «музыку на костях». Сколько не читай «Капитал», а бороться с гормонами дело бессмысленное. Непонятно, как еще не прирезала конкурентку Пользу, парой локонов обошлась. «Сынок» Фред и «еврейский мальчик» Боб выглядят убедительно, но без луча яркого таланта. Хотя за пару сцен, особенно за урок танцев в квартире запуганного Ярмольника, могут смело дать «зачетку», актерский драйв на экране всегда ценен.

Кто меня разочаровал, так это исполнитель роли Мэлса Антон Шагин. Со стиляжьим коком на голове, он поразительно похож на молодого Семена Морозова в «Семи няньках». Мне эта ассоциация мешала кайфовому просмотру. Но главная претензия к молодому актеру в другом. В течение полутора часов на его лице остается испуганное выражение. А ведь по сюжету я понял, что именно он остается в тусовке за старшего после отъезда Фреда в Америку. И чего бояться, если самое страшное уже произошло - из института исключили, в спину плюют, галстуки режут, любимая негра родила, остался один саксофон? Нет, что хотите делайте, но это не лидер, понятно, что его «паству» дубасили, по чем зря. Кстати, как я помню из рассказов очевидцев тех событий, стрижками стиляг больше занималась милиция, а не комсомольские дружины, ибо сами активисты могли пострадать при равенстве сил. С другой стороны, хорошо, что кинематографисты лишний раз не увлеклись разборками с «преступным большевистским режимом». Стоит просто посмотреть на антураж того времени, и начинаешь удивляться тому, у кого хватает ума и совести восхищаться советским строем. Это ж надо ухитриться оставаться столько лет внутренним рабом...

Я сознательно так долго не переходил от частностей к главному, потому что именно детали и есть главное достоинство фильма «Стиляги». Сам сюжет взят у вечных шекспировских влюбленных из Вероны, и обличен в форму «Вестсайдской истории» с национальным советским колоритом. Комсомолец Ромео безоглядно влюблен в неформалку Джульетту, и переходит в ее идеологический лагерь. Но за актом духовного предательства идеалам стоит один простой вопрос - а что, собственно, произошло? Разве оранжевый галстук что-то меняет в человеке? Именно об этом спросил Мэлс у любящей его «комиссарши». Она промолчала. А я отвечу - да, меняет, в нем человек становится индивидуальностью, которую уже не поставить обратно в мышиный строй. Конечно, можно загнать «за Можай» (101 километр), на пять лет в подводную лодку, на лесоповал под Архангельск, в конце концов. И оттуда вчерашний стиляга выйдет постриженным и внешне успокоившимся. Но не внутренне, будет всегда держать фигу в кармане, если, конечно, его не превратят в запуганного отца стиляги Боба. Так ведь не все Солженицыными рождаются.

Еще одна ассоциация, которая не мешала, но помогала смотреть фильм. В конце 70-х в Театре имени Станиславского были постоянные аншлаги на пьесу Виктора Славкина «Дочь стиляги», которую осторожная цензура в последний момент переименовала во «Взрослую дочь молодого человека». Хотите узнать, что стало с главными героями «Стиляг»? Найдите текст пьесы в Интернете, там все точно описано. Мэлс перевелся на вечерний и стал сторублевым инженером. Полли-Польза тоже что-то окончила и ходит на профсоюзные собрания. Их сынишка с годами посветлел лицом, родители поменяли его метрику на Ивана, и Джоном называют исключительно в кругу семьи. Иногда к ним с ночевкой заезжает Боб, давно откинувшийся, но оставшийся, от греха, жить в Архангельске, и они вместе слушают на «Ригонде» запиленный диск Чака Бери, делая потише звук. А вот Фред так и пропал. Наверное, остался в Америке, где совсем нет стиляг, и все успешные люди ходят в дорогих, но скромных костюмах. В общем, ни звезд с неба, ни орденов на грудь не хватают, но остались интересными и свободными людьми.

И я из армии не вернулся на московский «Бродвей», давно переименованный в «Пешков-стрит». Зато продолжал носить тертый «Левис» даже на комсомольских собраниях, за что не раз был удостоен косого взгляда мосфильмовского начальства. А если мой сын станет эмо или что там еще придумают к тому времени, буду очень переживать, но стараться его понять. Потому что это и есть тот домашний либерализм, за который в хипповую юность дрался с милицией, понимание ценности которого отец Мэлса принес с войны.

Последний кадр «Стиляг» у меня вызывает вопросы. Конечно, перекрыть всю Тверскую, очистить от машин и народа хоть в 6 утра, уже дорогого стоит, можно за «Оскаром» бежать. Смущает, что проход главного героя начинается сразу после слов: «...по настоящему свободные люди одеваются скромно, их свобода внутри». А мы видим и хиппи, и панков, металлистов, и готов в одной праздничной колонне. Нам намекнули на то, что настоящей свободы в этой стране не было и никогда не будет? Грустно и совсем не хочется в этом признаваться. Был бы лейтмотивом марша неформалов всех времен не разудалый «Шаляй-валяй», а, например, более собранный и жесткий «Шар цвета хаки», концовка «Стиляг» имела бы совсем другое звучание.

И все-таки в той толпе я мельком увидел себя. Того, волосатого, у которого всё впереди. Спасибо тебе за это, Валера...

Леонид Черток