Яна Вагнер: «Писательство сродни алкоголизму». Разговор с женщиной, предсказавшей ковид

Всё-таки везёт мне на пишущих прорицателей. Два года назад, тоже в рамках «Белого июня», общался с Шамилем Идиатуллиным, который в романе «Бывшая Ленина» очень наглядно изобразил, к чему может привести организация несогласованного с народом мусорного полигона.

Действие в книге разворачивалось в 2017-м в Татарстане, а в реальности рвануло у нас на станции Шиес годом позже. Вот и не прислушивайся к ним… инженерам человеческих душ. Хотя Шамиль и убеждал меня, что это простое совпадение. Но делал это с лукавой, почти ленинской хитринкой.  

И вот теперь Яна Вагнер. Чей первый(!) роман «Вонгозеро», написанный в далёком 2009-м на фоне «птичьего», «свиного», прочих азиатских гриппов и изданный в 2011-м, прошёл без особой читательской помпы (так мне лично казалось). И буквально взорвал мозг в 2020-м с приходом коронавируса, читающий люд сравнивал написанное с реальностью и строил неутешительные прогнозы на будущее. Пока обошлось. Пока…

Страстей, конечно, добавила телеэкранизация, снятая на год раньше начала пандемии. Но уже появляются китайцы на Русском Севере, там, где их днём с огнём не сыщешь (тоже пока). Появились в роли захватчиков (в первоисточнике об этом ни полслова). Было, от чего подпрыгивать на диване перед телевизором.

Увы, встретиться вживую у нас не получилось (плотный фестивальный график, простуды и тд). Пришлось общаться дистанционно. Не самый любимый мною формат… но мы оба старались не испортить впечатления тех, кто будет это читать.

Начинаю с традиционного для себя вопроса о первом детском впечатлении. Вдруг там лежит ответ – откуда что берётся.

- Детские впечатления в нашей памяти очень перепутаны, трудно расставить их в хронологическом порядке, так что первое вспомню вряд ли, но есть много важных — и счастливых, и наоборот, как у всех нас. Но это очень, как правило, личные вещи, а я человек довольно закрытый, и рассказывать о них в интервью все-таки не готова, пожалуй. 

Ок, не прокатило, думаю. Но вспоминаю, что Яна Вагнер не просто Вагнер, а чешская Вагнер. Её мама приехала в Советский Союз из ЧССР, влюбилась и осталась (так в Википедии написано). Вы много знаете подобных историй любви, в те годы чаще бывало ровно наоборот, супружеские пары выбирали место жительство поближе к Европе? Что дало дочери этой любви совершенно потрясающее для того времени детство – каждое лето у неё было заграничное, пусть и социалистическое, но всё-таки. Отсюда следующий вопрос:

- Помогает ли творчеству две культуры, носителем которых вы являетесь?

- Думаю, да. Моя мама — чешка, и у меня с рождения два языка, два набора детских мультиков, фильмов и книжек, словом — два культурных кода. Каждый новый язык дает нам ключ к целой вселенной уникальных оттенков и смыслов, которые в переводе всегда пропадают. Это не делает нас, конечно, ни умнее, ни лучше, просто богаче. Мне вообще кажется, что чем больше мы знаем об окружающем мире, тем полнее себе его представляем, понимаем и уж точно больше с ним совместимы.

Если кто не в курсе, Яна Вагнер - известный переводчик с чешского и английского (происхождение в помощь), что в наше время свободных контактов чрезвычайно востребовано. Плюс профессиональное занятие транспортной логистикой… на вкусный бутерброд всегда заработаешь. Тогда вопрос:

- Писательство для вас... (варианты ответов: «не могу молчать», способ самовыражения, дополнительный заработок...)?

- Потребность, скорее. Счастливые люди все-таки книг никаких не пишут, они просто живут свою единственную жизнь, а писателям нужно зачем-то шагнуть в сторону и все это описывать — ну конечно, это девиация такая, невроз. Ну, или зависимость, если хотите. Определенно в ущерб этой самой реальной жизни, как алкоголизм, например. Так что я не очень верю в утверждение «можешь не писать — не пиши». Не писать можно, но тебе при этом так же неспокойно, облегчения не будет. А так хотя бы случаются редкие моменты, когда понимаешь — поймал, получилось. Удачные фразы, хорошие формулировки, которым ты радуешься. Или кто-то начинает говорить о том, как у него сложились отношения с твоим текстом. В любом случае, ты уже попался и бросить не сможешь.

Вот так – «ты уже попался». Примеряю на себя… нет, ещё не писатель. Но не расстраиваюсь. Сразу перескакиваю на то самое «взрывоопасное» «Вонгозеро». Понимая и смущаясь от того, что мою собеседницу всеми этими вопросами в разных вариациях давно измучили. Но ответила… вот что значит – интеллигентный человек!

- Проснуться знаменитой через 10 лет после издания первой книги "Вонгозеро" - это как? Вы пророк или ретранслятор былых пророчеств?

- Довольно травматично, должна сказать. Когда разразилась вся эта история в 2020 году, всем показалось очень оригинальной идеей поговорить со мной о коронавирусе, а я представила, как это будет выглядеть, если я начну раздавать какие-то кокетливые интервью. Что бы я ни говорила – Да, я предсказала! Ах нет, я не предсказывала! – всё было бы одинаково неприлично, и я решила просто замолчать на 3–4 месяца и ни одного интервью не дала. Тем более, что это действительно простое совпадение, пандемия - стандартнейший сценарий конца света, их всего-то штук пять. Про вирусы как причину гибели человечества не написал только ленивый, и я в этом списке, наверное, даже не в первой сотне. Просто по времени моя книжка ближе прочих оказалась к пандемии, ну и сериал, конечно, такой громкий амбициозный проект, подоспел как раз к этому времени. Да и к тому же, о самой книге тогда никто особенно говорить не хотел, это был просто удачный информационный повод. Словом, мои отношения с «Вонгозером» все это, конечно, испортило, и я очень от него устала. В конце концов, это дебютный роман, я с тех пор написала еще две книги и заканчиваю четвертую, которая пока нравится мне больше всех предыдущих. Так что я давно уже готова сменить тему и, надеюсь, в скором времени мне это удастся наконец.

А я, киношник (что с такого взять), продолжаю копать под сериал. Который мне активно не понравился в сравнении с оригинальной писательской трактовкой. Особенно его второй сезон, не имеющий к моей собеседнице даже отдалённого отношения (разве что разрешение на продолжение попросили).

- Экранизация сделала «Вонгозеро» знаменитым, или оно изначально самодостаточно (и по внутреннему убеждению, и по динамике продаж)?

- Для дебютного романа судьба у «Вонгозера» сложилась вполне удачно: в первые десять лет его прочитали более или менее все поклонники жанра, перевели на 12 языков. В общем, жаловаться грех. Но экранизация и пандемия (кстати, трудно сказать, что повлияло сильнее) конечно, серьезно увеличили аудиторию. Переиздание в кино-обложке, дополнительные тиражи, еще четыре перевода — все это случилось уже после 20-го года, так что да, у книги безусловно появилось второе дыхание.

Вроде бы, исчерпывающе. Но я, киношник (что с такого взять), продолжаю копать под сериал. Который мне активно не понравился в сравнении с оригинальной писательской трактовкой. Особенно его второй сезон, не имеющий к моей собеседнице даже отдалённого отношения (разве что разрешение на продолжение попросили).

- Зачем вы согласились (если вас вообще спрашивали) на съемки продолжения "Эпидемии", особенно с таким жестоким концом центральной героини? Такое впечатление, что Исакова отказалась дальше сниматься, и ее решили поэффектнее уконтрапупить. В конце 2 сезона есть заявка на третий... все пошло совсем не туда, ведь ваш роман изначально о межличностных отношениях, сама эпидемия только фон.

- По моим ощущениям, «не туда» все пошло еще в первом сезоне - все-таки разница между сериалом и романом с самого начала была огромная. Камерная драма на фоне разваливающегося мира, рассказанная испуганной женщиной, на экране превратилась в динамичную остросюжетную «роуд-стори», в которой гораздо меньше места для рефлексий и внутренних монологов. В конце концов, «Эпидемия» - первый русский сериал о конце света, а этот жанр в кино заранее обещает зрителю определенный набор впечатлений, и обманывать ожидания рискованно. Такое могут себе позволить только нишевые проекты, и «Эпидемия» точно не из их числа. В идеальном мире по «Вонгозеру» сняли бы такой меланхоличный арт-хаус, который доставил бы мне, возможно, больше радости и точно принес бы втрое меньше сборов создателям, но я реалист и иллюзий не строила даже на старте, а ко второму сезону и вовсе достигла дзен. Я очень люблю кино, не меньше, чем книги, пересмотрела множество адаптаций любимых историй и давно поняла одну вещь: точных экранизаций не бывает, а идеальных тем более. Они просто невозможны, и писателю стоит волноваться только за книгу, за свой собственный тоже не совершенный текст; с этим, как правило, и без кино достаточно хлопот.

Нет, ну всё, сколько можно такую милую женщину мучить?! Мысленно высказываю бывшим коллегам по киноцеху всё, что о них думаю (в непарламентских выражениях) и возвращаюсь к литературе.

- Между выходами ваших книг большие перерывы. Продолжаете зарабатывать переводами? Как тогда удается вообще писать, большинство моих знакомых писателей погружаются в книгу с головой.

- На самом деле, я уже одиннадцать лет только и делаю, что пишу, и зарабатываю только этим. Как я говорила выше, для дебютного романа у «Вонгозера» вполне удачная судьба — удивительно, но факт, и двум моим следующим книжкам тоже повезло. Если вы автор, у которого несколько более или менее успешных книг, а успешная книга - это не только бестселлер, вспышка сверхновой, допечатка в 200 тысяч и контракт в Голливуде, но и просто лонгселлер — книга, которая продолжает продаваться в течение многих лет, ровно и уверенно, и каждый ваш следующий роман возбуждает интерес к предыдущим, то на авторские отчисления вполне можно жить даже у нас — спокойно и вполне благополучно, не отвлекаясь на то, чтобы искать подработки. А если ваши книжки к тому же переводят на другие языки, да еще снимают по ним кино, уже точно не нужно спешить и выдавать по наспех собранному роману в год. Особенно если вы, как я, быстро писать не способны, и текст, за который будет не стыдно, занимает у вас втрое больше времени, чем у более одаренных коллег. Я говорила уже — я реалист и предел своих возможностей поняла давно. Есть писатели, которые могут писать быстро и хорошо, а мне торопиться нельзя, получится ерунда.

Так получилось, что автор этих строк провёл детство среди людей, сделавших писательское ремесло своей основной профессией. Со всей ответственностью заявляю, среди них попадались считанные единицы настолько самодостаточных, трезво оценивающих свои возможности и при этом совсем не рефлексирующих. Самое время спросить о творческих планах… и это отнюдь не дежурный вопрос.

- Вам удается переходить из жанра в жанр без потери качества... каких еще ожидать сюрпризов?

- Ну, консервативные поклонники жанров тут с вами бы, пожалуй, крепко поспорили. Я написала два романа о конце света и один герметичный детектив, но во всех случаях жанровая декорация у меня — только фон, а поговорить я на самом деле хочу совсем о другом. Так что каноны неизбежно нарушаю, а жанровые ожидания обманываю, и часть аудитории (немаленькая часть) искренне и вполне оправданно этим обычно возмущена. Моя четвертая книжка будет называться «Тоннель», и это роман-катастрофа — я запираю пятьсот человек в автомобильном тоннеле под Москвой-рекой и наблюдаю за тем, как скоро они поддадутся панике и на что при этом будут способны. Но у меня опять, похоже, получается скорее такая метафора жутковатая, микромодель постсоветского общества даже, и готова поспорить, что это вольное обращение с жанром снова многих его любителей разочарует и возмутит.

Тут я с удовольствием подумал, что последние слова не относятся ко мне совершенно, обожаю разрушителей канонов, особенно противоположного пола. Кстати, о женском. Вспоминаю слова Антона Долина о наступившей эпохи женского кино и переношу в литературную плоскость.

- Вы согласны, что в российской литературе лет 20 назад наступила "женская эра" (перечисляю известные имена) и вы ее яркий пример?

- Я страшно не люблю разделение литературы на мужскую и женскую, но в СССР действительно не было почему-то заметных женщин-писателей. Великие поэтессы — были, а писательниц (слово это тоже, кстати, не люблю) почему-то не вспомнить толком, и объяснить себе я это не могу — их что, не печатали? Не принимали в ряды? Загадка. И поменялось все, я бы сказала, не 20 лет назад, а 40 — когда начали писать Толстая, Петрушевская, Улицкая и Рубина. Все началось именно с них, а дальше понеслось, и женских имен на полках книжных магазинов, в рейтингах и премиальных списках как минимум не меньше, чем мужских, и я среди них точно не яркий пример. Женщины сегодня пишут всё, даже какое-нибудь православное боевое фэнтези, что бы это ни значило. Не знаю, можно ли это назвать эрой, но из двадцатого века мои любимые писатели почти сплошь мужчины как раз, а сегодня в моем русском списке чтения и правда сегодня больше авторов-женщин: те же Толстая и Петрушевская, Марина Степнова, Анна Старобинец, Линор Горалик, Лора Белоиван, Мария Галина, Татьяна Замировская. Не то, чтобы я нарочно подбирала, я и Быкова, например, очень люблю, и Терехова (который, правда, давно уже не пишет). Черт знает, почему так вышло, возможно, это мне созвучней просто. И судя по всему, не только мне.

Мне приятно слышать. Как раз сейчас зачитываюсь Степновой, а Улицкая и Рубина много лет занимают центральное место на моей личной «золотой полке». Вроде бы хорошо поговорили, нет? Остался вопрос вежливости для местных читателей.

- Ваши впечатления от Архангельска и «Белого июня»? Кстати, вам не кажется, что популярность литературы у «ширнармасс» слегка преувеличена, типа, выдается желаемое за действительное?

- Знаете, вот я бы совершенно не переживала за популярность литературы. Больше всего человечество читало в двадцатом веке, когда наконец преодолело неграмотность, а прочие развлечения еще не успели войти в полную силу. Ну да, сегодня у книг побольше конкурентов — кино, сериалы, телевизор, соцсети и компьютерные игры, но это не страшно. Всем поголовно читать совершенно не обязательно, как и оперу слушать, например. А те, кому обязательно, точно читать не перестанут, и это очень заметно как раз на книжных фестивалях в том числе. Полные залы на встречах с авторами, очереди за автографами на сорок минут — и это при том, что книги стоят неприличных сегодня денег даже электронные, не говоря уже о бумажных. В общем, все в порядке будет у литературы, я за нее спокойна.

И Архангельск прекрасный. Я провела у вас в гостях четыре дня и успела немного, но все свободное время гуляла по городу, встретила закат на Двине с палубы парохода, видела Белое море, попробовала вашу изумительную треску и оленину и, честно скажу, влюбилась. Мне было очень хорошо, и я обязательно вернусь.

А мы-то как ждать будем! Прям на следующий «Белый июнь». Вместе с «Тоннелем»…

Беседовал Леонид Черток