К супрематизму

Шурке Лучкину, архитектору на гражданке, а нынче полковому художнику, дали приказ: заменить колпак у Знамени полка.

Шурка получил все необходимые инструменты, два двухметровых листа толстого, как он сам заказал, оргстекла и, сев на табурет в учебном классе для офицеров (он был отдан ему под мастерскую на время выполнения операции), закурил сигарету. Идея строгого параллелепипеда с квадратным массивным основанием из двенадцатимиллиметровой фанеры и практически бесшовным невидимым колпаком была абсолютна ясна мастеру малых форм.

 Выпустив коническую струйку дыма, Шурка повернулся ко мне и сказал:
 - Нижнюю часть будем делать 100 на 75. Четыре к трём – классически.
 Я кивнул. Он – архитектор.
 Три дня мы корячились с нижней частью. Шурка хотел сделать так, чтобы никто в жизнь не догадался, что она из пошлой "фанэры", без которой не обходилось ни одно строительство в воинской части.
 - Надо чтобы стыки были без торцов, - говорил он, придумывая элегантное соединение всех элементов основания.

 Вот оно, это основание, зашпаклёванное, идеально прогрунтованное, стояло, готовое к покраске. Шурка опять сидел на табурете и, слегка улыбаясь, смотрел на дело рук наших. Достал "Приму" и только прикурил, как в класс вошел замполит полка подполковник Еремеев. Огромный, как гимнастический конь, заваленный шинелями во время физзарядки. Шура вскочил, "проглотив" сигарету во время подъёма со стула. Шура это делал феноменально – раз, и сигарета внутри, во рту, но не проглочена и не потушена, а держится между языком и небом. В детстве, я помню, сосед с первого этажа хулиган Пахомов тоже самое проделывал с горящей спичкой, чем приводил нас, малышню, в первобытный ужас.

 - Ну и долго еще будет эта мудянка, товарищ солдат, - спросил Еремеев и, поставив ногу на Шуркин табурет, стал отряхивать нижнюю кромку своих брюк. Шурке явно было затруднительно ответить, и он молчал. Подполковник стал выковыривать из брючины прицепившееся семечко какой-то травинки и не смотрел на Шуру, из ушей и ноздрей которого появились тоненькие струйки дыма. Я понял, что надо как-то разряжать обстановку и бодро доложил:
 - После обеда закончим, товарищ подполковник!
 Замполит перестал теребить штанину и обернулся ко мне, распрямившись во весь свой конский рост.
 Это позволило Шурке быстро вытащить сигарету и засунуть её за банку краски.
 - Чтобы завтра к утреннему подъему знамя было как у кота яйцы – в новом саркофаге! Задача ясна?
 - Так точно, товарищ подполковник!
 - Разъебаи хреновы. По пять суток ареста, ежели не выполните…
 Он направился к выходу:
 - Адвентисты седьмого дня, мля…

 Время – час дня. Пятнадцать часов до времени «Ч». Этого вполне достаточно, хотя... Покраска, сушка, разрезка и подгонка оргстекла, покраска стен на посту номер один… Должны успеть…
 Я с надеждой посмотрел на Шурку
 - Успеем, Шур?
 Он скривил рот
 - Зараза, нёбо обжёг…
 Наверху в казарме заорал дневальный:
 - Рота, строиться на обед!
 Я нацепил ремень и заправил хэбэшку, а Шурка снова уселся на стул.
 - Ты чего, Шур, хавать не пойдёшь?
 - Не, я же тебе говорю – нёбо обжёг, мне даже слюни глотать тяжело…
 - Может тебе чего из чипка притаранить?
 - Иди, я потом сам схожу…
 - Ну ладно, как хочешь…
 Я побежал на построение. Отказаться от обеда – это не в моём вкусе.

 - Донской, а ты правда женатый или заливал? – сержант Цвык явно собирался постебаться после сытного обеда развалясь в курилке.
 - Товарищ сержант, разрешите выполнять приказ командира полка по ремонту поста номер один?
 Встав по стойке смирно, я обратился к нагло улыбающемуся моему непосредственному начальнику.
 - Идите… Он явно был разочарован невозможностью достать меня из-под этой полковничьей крыши.

 Войдя в класс, я не сразу понял всю степень, постигшей нас за эти 40 минут, катастрофы. Сидя верхом на имеющем классические пропорции основании под святыню полка, Шура отпиливал ножовкой 25 сантиметров сверху по всему идеально отделанному периметру. Я просто окаменел, как часовой у мавзолея.
 - Шура, ты чего? Мы же не успеем до утра… Нас посадят на пять, а потом еще три раза по пять дадут! У Еремея брат "губой" заведует, ты чего, охуел?
 - Будем делать строгий куб! – он посмотрел на меня и улыбнулся – как квадрат Малевича!

(фото героя рассказа из немецкой газеты начала нынешнего века)

Евгений Донской (1957-2020)