Шотландский джинн вылез из бутылки. По Европе бродит призрак независимости

Начать с того, что одним из первых официальных лиц, поддержавших шотландское стремление к отделению и самоопределению, оказался временно исполняющий обязанности главы Республики Крым Сергей Аксёнов. Он, как бы, намекнул на похожие проблемы. Ну, это уже слишком (притом, что я не являюсь таким уж непримиримым критиком присоединения полуострова к России, оставляя за крымским жителями право самим решать, под кем жить).  В Шотландии всё начиналось постепенно, с соблюдением всех формальностей и даже условностей, как принято в приличном обществе, придерживающемся традиционных взглядов на политику.

Если без излишних подробностей, то обсуждение шотландского голосования за независимость началось ещё в середине нулевых и за десять лет естественным путём подошло к логическому завершению. Эдинбургское соглашение о референдуме было подписано Великобританией и Шотландией в октябре 2012 года. С той поры несколько профессиональных соцслужб опрашивали респондентов чуть не каждый день; крупные компании с бизнесом в Шотландии в отчётах подробно рассказывали инвесторам о рисках независимости; инвестбанки выпустили прогнозы развития экономики «новой Великобритании». Политики и само государство сделали всё возможное, чтобы потенциальная независимость Шотландии не стала ни для кого шоком.

О том, как проходила подготовка референдума по Крыму, написаны километры. Напомню только основные вехи этой «спецоперации». В конце февраля Верховный совет АРК (в составе Украины) проголосовал за проведение референдума 25 мая. Вскоре дата была перенесена на 16 марта. Подготовка к референдуму (и выбор вопроса для голосования) заняли меньше двух недель. Ещё меньше, каких-то пара дней, понадобились Крыму, чтобы войти в состав России.

Я прекрасно понимаю, что мы имеем дело с двумя разными историями. Не говоря уже о рисках: у Лондона и в голове не было вооружённо вторгнуться на территорию Глазго и покарать сепаратистов, когда от Киева этого только и ожидали. Но тогда не надо сравнивать и проводить параллели - слишком жалко получается, как у нищего на паперти. Заметьте, я ни словом не обмолвился о странных «зелёных человечках», якобы контролировавших крымский референдум, пока всё это только досужие разговоры.

А ведь у всех у нас богатый личный опыт распада империй. В этом смысле Великобритания, конечно, покруче будет. Из самых крупных её потерь - Индия, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Кипр, Мальта, ЮАР (а с ней добрая часть Африки), солидный кусок Арабского Востока. Да и сами США некоторое время числились Новой Англией (что-то есть от Новороссии, не правда ли). Освободительные движения, конечно, были (индийское восстание сипаев), войны тоже (знаменитая англо-бурская с капитаном Сорви-голова), но сам процесс расставания проходил достаточно мирно, по обоюдному согласию и справедливому (в основном) дележу имущества.

СССР же распался практически бескровно. Но с одной характерной особенностью. В 70-е - 80-е, постоянно катаясь по тем 15-ти союзным республикам, я только и слышал, что они, богатеи, кормят от своих щедрот пьяную и нищую Российскую Федерацию. Но почему-то после распада империи все эти крутые армении-грузии-узбекистаны оказались в такой глубокой дупе (польский синоним известного русского места), что по сию пору оттуда выбраться не могут. Вроде бы хотели стать частью Европы, а кто-то новыми арабскими эмиратами, в итоге теперь с трудом дотягивают до африканского уровня.

Особенно показателен разговор, случившийся в 86-м в Сухуми. Местные таксисты, работавшие у нас на съёмках и, по сути, ничего не делающие за вполне приличную плату, а потому продающие неизрасходованный бензин налево, решили устроить нашей группе «алаверды» с шашлыками в горах. После нескольких тостов под «дедовскую чачу» (76 градусов крепости) пошли разговоры за набирающую обороты перестройку. Ну, мы и наслушались - «не нужны нам русские Иваны со своими деревянными рублями», «нас Америка за доллары купит», «мы грузин на... карусели вертели». Поэтому, когда в 1992 году Абхазия полыхнула огнём, мне оставались с грустью констатировать - за гнилой базар всегда приходится отвечать...

Есть ужасный по своей кровавости распад СФРЮ. Правда, все, кто в те годы там был, рассказывали мне, что до смертоубийства довели не столько территориально-экономические претензии, сколько национально-религиозные противоречия, причём православные сербы в своей жестокости мало отличались от косовских албанцев. Но есть и позитивный пример «бархатного» распада Чехословакии на две составляющие. В тот период  словацкие сепаратисты соглашались и даже предлагали сохранить какую-то видимость единого государства с чехами. Однако тогдашний фактический глава Чехии Вацлав Клаус настоял, чтобы разделение было полным - надо, мол, лишить Словакию даже малейшей возможности требовать потом у Праги каких-либо субсидий. И ничего, обе независимые страны с тех пор живут себе по отдельности. И Чехия процветает, и Словакия, неожиданно, быть может, даже для себя, прочно встала на ноги. А горечь расставания забылась, если таковая была вообще. И торговля между ними большая, и границ, как и повсюду в Евросоюзе, никаких нет, живи и радуйся.

Эта история естественным путём наталкивает на мысль, что современный мирный сепаратизм надежнее достигает своих целей, чем старый, агрессивный. По крайней мере, в богатой и свободной части планеты. И особенно, если признать, что достигнутая цель - это не обязательно стопроцентный юридический суверенитет. Тот же канадский франкоязычный Квебек периодически проводит референдумы по отделению от англоязычной Канады, в 1995-м им не хватило всего-то 0,6% голосов до независимости. А весной этого года они организовали досрочные перевыборы местного парламента под лозунгом проведения третьего референдума. Но провалились. И не потому, что квебекцам вдруг разонравилась сама идея суверенитета. Просто они получили гораздо больше. Чтобы умаслить Квебек, центральная канадская власть за последние десятилетия дала ему всё, в чём чехи когда-то отказались словакам. Независимый Квебек даже и мечтать не мог бы о таких выгодах, зачем же отделяться. Уверен, сейчас и на головы шотландцам посыплется, как из рога изобилия от всей, вздохнувшей с облегчением, Великой Британии.

Конечно, не всё так прянично в подлунном мире. Например, в самой Англии есть часть общества, поддерживающая отделение Шотландии от империи. Это местные футбольные фанаты, называющие своих коллег по спортивному увлечению не иначе, как sheep shagger - овцетрахи. Зато уже к ним государство относится, как к последним маргиналам, и ни при каких обстоятельствах не пользуется их услугами. Элементарно брезгует это делать.

И в конце о нашем российском отношении к гуляющему по Европе «призраку независимости». Ещё с десяток лет назад, или чуть больше, мы возмущались «косовским прецедентом». Тогда свежи и кровоточивы были наши потери, полученные в борьбе с сепаратизмом на Северном Кавказе, и мы были самыми убежденными противниками сепаратизма в мире. Теперь другой расклад, поскольку Крым теперь наш, а трагедия Донбасса воспринимается как наша трагедия. Поэтому теперь мы заинтересованы в любых успешных прецедентах сепаратизма, особенно, в странах, входящих в блок НАТО. Наш главный кудесник Центризбиркома Чуров успел высказать своё «фи» по поводу технологии проведения шотландского референдума - досрочное голосование, голосуй, кто хочет, давление со стороны Лондона. Уж он бы такого никогда не допустил, это мы знаем...

Поучиться бы. У маленькой Шотландии. Настоящей (не суверенной) демократии. Ей-богу, не западло!

Леонид Черток