«Звезда» в 3D. Фантазия ко Дню Победы

     То,  что  не  удалось  ни  немецким  танкам,  ни немецкой  авиации,  ни

свирепствующим здесь бандитским шайкам,  сумели  сделать эти обширные лесные

пространства  с дорогами, разбитыми  войной и размытыми весенней распутицей.

На   дальних   лесных   опушках   застряли  грузовики   с   боеприпасами   и

продовольствием.  В  затерянных   среди  лесов  хуторах  завязли  санитарные

автобусы. На берегах безымянных  рек, оставшись без горючего, разбросал свои

пушки артиллерийский полк. Все это с каждым часом катастрофически отдалялось

от пехоты. А пехота, одна-одинешенька, все-таки продолжала двигаться вперед,

урезав рацион и дрожа над каждым патроном. Потом и она начала сдавать. Напор

ее становился все слабее, все неуверенней,  и,  воспользовавшись этим, немцы

вышли из-под удара и поспешно убрались на запад.

     Противник исчез.

     Пехотинцы, даже оставшись  без противника,  продолжают делать  то дело,

ради которого существуют: они занимают  территорию, отвоеванную у  врага. Но

нет ничего безотраднее зрелища оторванных от  противника разведчиков. Словно

потеряв  смысл  существования,  они  шагают  по  обочинам дороги, как  тела,

лишенные души.

     Одну  такую группу догнал на своем "виллисе" командир дивизии полковник

Сербиченко. Он  медленно вылез  из  машины  и  остановился посреди  грязной,

разбитой дороги, уперев руки в бока и насмешливо улыбаясь.

     Разведчики, увидев комдива, остановились.

     - Ну что,-  спросил он,-  потеряли противника, орлы? Где противник, что

он делает?

     Он узнал в идущем впереди разведчике лейтенанта Травкина (комдив помнил

в лицо всех своих офицеров) и укоризненно замотал головой:

     - И ты, Травкин? - И едко продолжал:  - Веселая война, нечего сказать,-

по деревням молоко пить  да по  бабам шататься...  Так до Германии дойдешь и

противника  не  увидишь с  вами. А хорошо  бы,  а? -  спросил  он неожиданно

весело.

     Сидевший  в машине начальник штаба дивизии  подполковник  Галиев устало

улыбался, удивляясь неожиданной перемене в  настроении полковника. За минуту

до этого полковник беспощадно распекал его за нераспорядительность, и Галиев

молчал с убитым видом.

     Настроение   комдива   изменилось  при  виде   разведчиков.   Полковник

Сербиченко  начал свою службу в  1915 году пешим разведчиком.  В разведчиках

получил  он  боевое  крещение  и  заслужил  Георгиевский  крест.  Разведчики

остались его  слабостью навсегда. Его  сердце  играло  при виде  их  зеленых

маскхалатов, загорелых лиц  и  бесшумного шага. Неотступно  друг  за дружкой

идут  они  по   обочине  дороги,  готовые   в   любое  мгновение  исчезнуть,

раствориться  в  безмолвии лесов,  в  неровностях  почвы, в  мерцающих тенях

сумерек...

Начштабу полковнику Галиеву было, над чем крепко продумать. Координатор проекта «Внедрение» Аршак Мамедов (так его звали в 20... году) отвечал за успех первой пробной экспедиции в прошлое не только обещанной премией с сумасшедшими нулями на конце, но и своей репутацией серьёзного учёного-историка, специалиста по ХХ веку и, конкретно, Второй мировой войне.

Он до сих пор, как чудо, вспоминал тот день, когда его, ведущего гражданского сотрудника исторического архива Министерства обороны РФ, получающего из-за отсутствия воинского звания совсем лейтенантскую зарплату, нашёл представитель известного мецената А. Сам А, младший сын и основной наследник не менее известного в прошлом олигарха, имевшего среди журналистов незамысловатую кличку «Ромашка», не перенял от отца увлечение футболом и нефтью. Быстро распродав папенькины активы, доставшиеся ему после загадочной гибели последнего на яхте (типа, во время купания съели акулы, никогда не водившиеся в том р-не Индийского океана), новый А стал одним из самых состоятельных людей на этой планете. Авантюрист с пелёнок, он инвестирует легко доставшиеся ему деньжищи в самые рискованные и невероятные проекты.

Как наглядно доказывает его пример, везучесть в делах иногда передаётся по наследству. Потеряв пару-тройку «зелёных» миллиардов на поисках затонувшей Атлантиды, в итоге оказавшейся ещё одним историческим блефом, он всё отбил с лихвой на организации массового космического туризма, доведя цены на билеты до уровня круиза в Антарктиду. Да, имел место минус по части комфорта, но минус минимальный - без лобстеров на обед и французского шампанского (заменили на новосветовское). Запуск рискованного проекта мистическим образом совпал с небывалым подъёмом мировой экономики, теперь подобные вояжи вполне стали по карману даже представителям верхней прослойки среднего класса.

Что касается России (её гражданство рачительный папенька-олигарх сохранил для всей своей семьи), то эта северная страна переживала наивысший взлёт в своей истории за счёт недавно разведанных на Арктическом шельфе поистине гигантских запасов нефти. По первости у Норвегии и, как ни странно, у Канады были свои претензии к разделу подводных территорий, но после молниеносного российского блицкрига, окончившегося присоединением к РФ доброй половины Украины (вместе с Киевом), а так же созданием полноценного военного блока с КНР и КНДР, носящего грозное для любого уха название «Азиопа», остальной мир, в том числе и Западный, замер в благоговейном молчании, в котором ясно слышались нотки ужаса.

Впрочем, обрушившееся на страну благосостояние заткнуло рты и самым отвязным внутренним оппозиционерам, часть из которых тихо скончалась от неумеренного потребления благ цивилизации (тех же лобстеров с шампанским). Выжившее, резонно рассудив, что от добра добра не  ищут, единогласно присягнули на верность Путину, который на момент описываемых событий успел разменять второй век жизни. Чуть позже мировые исследования в области разработки альтернативных источников энергии были признаны несостоятельными и даже антинаучными, под чем и подписались пальцами, измазанными чёрной икрой, авторитетнейшие земляне, завёрнутые в русские соболя. Старая сказка о «золотом русском веке» начинала сбываться...

На волне общего успеха в делах, Кремль запустил в разработку сразу несколько рискованных полуфантастических проектов (как, например, «средство Макропулоса» для пожизненного президента и его друзей по школе и спорту). Одним из приоритетных значилось создание модифицированного искривителя временного пространства для физического проникновения в различные исторические эпохи. В целях вполне патриотических - подправить огрехи в отечественной истории, дать дополнительный импульс отдельным процессам и тп. То, как подобное вмешательство в прошлое может отразиться на геополитический расклад в настоящем, конечно, вызывало споры, но... за крепко закрытыми дверями. Точку в них должен поставить первый же эксперимент с путешествием во времени, для чего заранее выбирался один из самых спокойных периодов отечественной истории, каковых было немного.

Излишним будет сообщать, что госпроект с путешествием во времени проводился в режиме наивысшей секретности. Однако пока деньги правят миром, обязательно найдётся тот, которому их до зарезу не хватает. Нюх на таких людей был у сына олигарха «Ромашки», доставшийся ему в наследство по отцовской линии (в своё время его папа подобным макаром стал главным «кошельком» первой российский СЕМЬИ). Основные разработки были перекуплены, а сливший их «крот» при аресте агентами ФСБ «случайно» выпал из окна собственного подземного кабинета... разбившись насмерть. В итоге на одном из островов в северных морях был создан альтернативный исследовательский центр, опередивший в работе государственный сразу на несколько исследовательских шагов. Практическая цель - поставить «Внедрение» на коммерческие рельсы. Но ориентироваться уже на супербогатых потребителей, потока туристов «эконом-класса» ни одна история не в состоянии выдержать.   

Первый же соцопрос на эту тему привёл к неожиданным для мецената А выводам - потенциальные клиенты его будущей туристической компании «Машина времени» (какой смысл заморачиваться с названием, если оно на поверхности) больше всего ориентированы на период с 1941 по 1945 год. Впрочем, тут нет ничего удивительного, опрос проводился среди состоятельных россиян, а, как известно, в этой стране не было ни одной семьи, которую не затронула бы та война. Воспитание памятью, что в этом плохого? Современные миллиардеры рвались спасти или, хотя бы, предупредить своих павших больше столетия назад родственников. Правда, при этом они не прочь были получить гарантии собственной безопасности. А вот этот щекотливый момент можно было выяснить лишь опытным путём.

Им и занимался кандидат исторических наук Мамедов, так и не успевший защитить готовую уже докторскую диссертацию на тему «Трудности перехода с петлиц на погоны в РККА (1943 г.)». К тому же в юности ему довелось отслужить срочную в десантных войсках. Недолго, всего год, но там он успел заболеть рукопашным боем, стрельбой и прочими боевыми дисциплинами. Посему сам по всем статьям подходил под требования о внедрении в соответствующую историческую эпоху, где владение умением изничтожить противника и, что немаловажно, способами личного выживания ценилось не в пример выше, чем знание поэзии «Серебряного века». Впрочем, в ней подполковник Галиев тоже неплохо разбирался, чем покорил не одно женское сердце в штабе своей дивизии. Покорил не просто так, а с амурными последствиями, горячая кавказская кровь бурлит даже у тех, кто родился в Москве в р-не Крылатских холмов. Заодно добавило достоверности образа - мало кто из высших командиров обходился без ППЖ... одно это могло вызвать ненужную заинтересованность спецов из СМЕРШа, недавно появившихся в действующей армии и по неопытности раскрывавших  шпионские заговоры даже при полевых банях.

Мамедов-Галиев сам готовил собственное внедрение от начала до конца, скрупулёзно изучая исторические архивы, рачительно переснятые им в последний месяц перед уходом с госслужбы. Тут он сделал практически сенсационное литературоведческое открытие, сопоставляя документы, свидетельства очевидцев и литературные источники. Оказывается, писатель Эммануил Казакевич, во время войны прошедший путь от рядового разведчика до начальника дивизионной разведки, писал свою популярную «Звезду» (две экранизации в разное время - не шутка) практически с натуры. То есть, события, близкие к описываемым в повести, действительно происходили в жизни, в то же время и в том же месте. Это значило, что путешественников во времени можно было запускать не наобум, а в расписанный сценарий, что увеличивало капитализацию самого проекта в несколько раз. Меценат А был на седьмом небе и даже стал свысока поглядывать на портрет покойного папеньки, больше запомнившегося землянам владельцем именитого футбольного клуба, а не серым кардиналом российской политики, о чём действительно мечтал и к чему стремился.

Свой прыжок во времени Мамедов спланировал точечно, ровно за месяц до появления настоящего подполковника Галиева, который должен был прибыть в штаб Н-ской дивизии на смену героически погибшему начштабу Сорокину. Именно за этот месяц и должна была пройти обкатка первого туристического маршрута.

Со всеми исправно отпечатанными документами (XXI век как-никак), новоиспечённый начштаба Галиев прибыл пред строгие очи комдива Сербиченко, хорошо зная слабые места последнего. Например, его прошлое разведчика в Первую мировую, за что будущий полковник Советской Армии получил Георгиевский Крест, которым... скажем так, лучше было не козырять. Знал Галиев и слабость Сербиченко к хорошей физической подготовке, чем не преминул блеснуть, продемонстрировав «в шутку» на офицерах штаба несколько невиданных на той войне приёмов из арсенала спецназа российского ГРУ. А так же уверенно отрицательно ответил на вопрос командира - «писать на меня в политотдел будешь?», это уже за кружкой НЗ. Потом совместный поход к связисткам... в общем, стали почти друзьями, но без панибратства и амикошонства.

Кстати о связистках. Тот, кто читал или смотрел «Звезду», наверняка запомнил девушку Катю, беззаветно влюбленную в командира разведчиков лейтенанта Травкина. Она действительно была заброшена во времени днями позже Галиева и служила его главной подстраховкой в нештатных ситуациях. Влюблённость же в героя-разведчика была легендой от вполне реальных поползновений штабных к связистке - специалист по внештатным ситуациям Оксана Матюнина, переманенная агентами мецената А из МЧС, имела в ХХI веке репутацию девицы строгих нравственных установок, да и вообще, была не по мужской части...

...Всё это ещё раз прокручивал у себя в голове Галиев-Мамедов, неделю назад принявший команду спецов из своего времени. Тем временем штабная машина уносила его всё дальше от группы дивизионной разведки...

Разведчики  постояли еще минуту, затем Травкин медленно пошел дальше, а

за ним двинулись и остальные.

     По  привычке  прислушиваясь к  каждому  шороху, Травкин  думал  о своем.

Травкин, а в XXI веке Артём Островский, был молод, амбициозен и авантюристичен. Прославившись ещё в юные годы как спортсмен-многоборец, практически универсал, он по началу выбрал себе военную карьеру. Но очень быстро в ней разочаровался, как пелось в песне уже изрядно подзабытого барда Высоцкого - «на войну бы мне, да нет войны». Уйдя с третьего курса офицерского училища ВДВ, он стал мотаться по разным горячим точкам планеты в поисках не столько шальных денег, сколько славы и адреналина. Второго он нашёл в избытке, чего стоила одна война за независимость Шотландии от британской короны, где народная молва сравнивала молодого россиянина с Робертом Брюсом, неслыханное дело для любого национал-освободительного движения. Оттуда «неистовый Артём» смотался на ещё одну гражданскую войну, теперь в Сомали, где свои силы и деньги поставил... не на ту противоборствующую сторону. Однако в лентах мировых информационных агентств его имя стало частым гостем.

На самом же деле международный авантюрист Островский в душе был пламенным патриотом своей родины. Да вот беда, его личный расцвет пришёлся на период, когда мир почти перестал воевать, переключившись на зарабатывание денег и улучшения качество жизни. Это в полной мере касалось и России, которую, после событий, описанных выше, все наперебой стали уважать и даже перед ней заискивать.

Поэтому явление на пороге скромного артёминого пентхауса агентов мецената А с полуфантастическим предложением, о котором несостоявшийся офицер-десантник и прапраправнук начальника полковой разведки с 1- го Белорусского фронта грезил ещё в подростковых снах параллельно ночным купаниям в ванной с соседкой по парте, должно было быть воспринято, как послание свыше. Если бы не одно но - совсем недавно Островский безнадёжно влюбился. Влюбился в полную себе противоположность в виде робкой, почти воздушной училки начальных классов. Которая была готова ответить на его пылкие чувства, но... совершенно не подходила на роль боевой подруги, а так же честно созналась, что по природе своей совсем не Сольвейг, то есть, не умеет ждать. Тем не менее, сумма гонорара Артёму была названа такая, что смогла произвести впечатление и а его скромницу Тасю. Предполагалась так же весьма и весьма неплохая страховка на случай гибели, бесследного исчезновения, или серьёзного увечья участника проекта «Внедрения». Когда будущий временной сталкер озвучил цифру Тасе в качестве последнего аргумента и обещал сделать её своей единственной наследницей «ежели чего», то заметил в её чистых очах незнакомый проблеск, который в ином случае можно было бы принять за алчный. Но только не с ней... нет, конечно же.

Смущал Травкина и будущий возможный альянс со связисткой Катей. По легенде, разработанной ещё «на берегу» подполковником Галиевым, их должны были связывать не только платонические отношения, как было прописано в литературном первоисточнике. Ибо это так же, как и в ситуации с начштабом, могло вызвать нездоровое любопытство агентов СМЕРШ, способны заподозрить совсем не пролетарское целомудрие. Конечно, самого Островского сложно было назвать недотрогой в сексуальном плане, особенно после сомалийских похождений... однако его смущала специфика ориентации Оксаны, о которой хорошо было известно в XXI веке, но не в ХХ. Сама она во время подготовки легко сказала - «что-нибудь придумаем». А вот Артёму в этом плане ничего придумывать не хотелось. Да и лейтенанту Травкину было положено думать совсем о другом...

Как и комдив, лейтенант и желал  и боялся  встречи с противником. Желал

потому,  что так  ему повелевал  долг,  и  потому  еще, что дни вынужденного

бездействия пагубно  отражаются на разведчиках, опутывая их опасной паутиной

лени и беспечности. Боялся же потому, что из восемнадцати человек, имевшихся

у него в начале наступления, осталось всего двенадцать.  Правда, среди них -

известный всей  дивизии  Аниканов,  бесстрашный  Марченко,  лихой Мамочкин и

испытанные старые разведчики - Бражников  и Быков.  Однако остальные были  в

большинстве вчерашние стрелки, набранные из частей в ходе  наступления. Этим

людям пока очень  нравится  ходить  в разведчиках, шагать  друг  за  дружкой

маленькими  группами, пользуясь  свободой,  немыслимой в пехотной  части. Их

окружают  почет и  уважение. Это, разумеется, не может не льстить им,  и они

глядят орлами, но каковы они будут в деле - неизвестно.

  Именно первые трое и были главной опорой Островского, остальные разведчики находились в своём времени. Сравнительно пожилой для такой операции Аниканов был заброшен в прошлое ещё раньше подполковника Галиева. Только не по времени заброски, а по времени прибытия в точку назначения, в данной физической конфигурации вещи несопоставимые. Представитель давно и тяжело умирающей профессии - сибирский охотник за пушным зверем Фёдор Тимченко (Аниканов) в последние годы больше времени проводил в столице, представляя на аукционах и выставках интересы крупного мехового концерна, чем бродил по тайге с ружьишком. Посетителей презентаций коллекций и потенциальных покупателей эксклюзивных изделий из меха привлекала его необычная для урбанистического века внешность - постоянно обветренное, красное, будто вырубленное из речного камня лицо, огромные ладони в глубоких порезах, натуральная косолапая походка, которую не поставит ни один учитель танцев. Всё это сочеталось с природной быстротой реакции и удивительной смекалкой в экстремальных ситуациях.

Законченность данного образа и привлекла Аршака Мамедова, приметившего колоритного Тимченко на одной из выставок, где он подыскивал зимний меховой гарнитур для подруги. Охотник согласился на авантюру легко и даже не за те деньги, которые ему были готовы предложить - умирал с тоски в каменных джунглях. Попав в прошлое, Аниканов быстро освоился с фронтовой обстановкой, не многим отличавшейся от привычной ему таёжной, и успел совершить несколько заметных на дивизионном уровне подвигов. Однако действовал так, чтобы никому и в голову не пришло поставить его на должность командира взвода разведки, умело сыграв типичного сибирского валенка, смелого и умелого, но безынициативного. Он уже знал, что именно ему придётся первым подставиться под пулю, чтобы выяснить один из самых ключевых вопросов их заброски, от ответа на который во многом зависит будущность всего проекта - как ранение в прошлом отражается на здоровье и жизни гостей из будущего. Особого волнения Тимченко-Аниканов не испытывал, к середине XXI века отечественная фармацевтика освоила выпуск практически идеальных обезболивающих аппаратов без каких-либо побочных явлений. Но если пуля попадёт в кость... об этом таёжник-профессионал старался не думать.

Шагавший за Аникановым Марченко, можно сказать, доживал в прошлом последние дни. В будущем профессиональный военный, отличившийся в контртеррористической операции по подавлению кровавого басмаческого мятежа, одномоментно охватившего сразу все среднеазиатские республики на постсоветском пространстве, он был списан из действующего спецназа по ранению. С детства увлекавшийся исторической реставрацией, Николай Марченко (это была его настоящая фамилия и в будущем), несмотря на вполне солидную пенсию и социальные льготы, несколько лет работал при Музее Вооружённых сил РФ главным аниматором. Попасть в военное прошлое было его заветной мечтой, которая воплотилась жизнь после личного посещения меценатом А одного из зрелищ. Будучи в душе режиссёром, профессионально реализовавшимся в постановке реальных жизненных ситуаций, сын олигарха внутренне воскликнул «Верю!», увидев Марченко в полевой форме советского солдата времён Великой Отечественной войны. Натуральным выглядело всё - и слова, и солдатские повадки, и образ в целом. По большому счёту, Николаю даже не требовалась специальная подготовка, он заранее был готов к заброске в будущее.

Но если Марченко был готов, то подготовка требовалась другим участникам экспедиции, а так же организации самого «мероприятия». И за те полтора года, что прошли с момента подписания контракта, в судьбе будущего дивизионного разведчика произошли серьёзные перемены - его небольшое семейство ждало долгожданного прибавления. Такой форс-мажор даже не был прописан в контракте - не столько деньги, сколько интересы своей страны априори считались важнее личных интересов. Но тут завидное понимание ситуации проявил меценат А, согласившись на изменение легенды Марченко со сравнительно небольшой корректировкой суммы окончательного в стороне уменьшения, тем более, что в новом варианте она ещё лучше соответствовала оригинальному тексту повести «Звезда». Теперь Николай должен был первым отправиться на задание в тыл врага... и там героически сгинуть (телепортироваться обратно в будущее). Ему на замену уже прибыл новый участник группы, молодой интеллектуал-историк, участие которого проплатили некие спонсоры - владельцы киностудии по производству военных драм. В маленьком отряде он, по легенде, должен был исполнять роль переводчика с немецкого, хотя эту работу  вполне могли взять на себя и Аниканов, и Мамочкин, и сам Травкин (к середине XXI века доскональное изучение основных мировых языков, включая китайский, входило в обязательную школьную программу). На момент описываемых событий новый участник проекта «Внедрение» в разведгруппу ещё не входил, пока он отрабатывал собственную легенду, стараясь быть на глазах у офицеров штаба дивизии.

Четвёрку гостей из будущего, идущих по разбитой дороге в сторону то ли подвигов и богатства, то ли просто известности среди сталкеров, сгинувших во славу науки, был Мамочкин. В повести Казакевича он описан лихим казаком, хотя и с шахтёрским уклоном, причём не без блатной изюминки в образе. Роль самая выигрышная, доверена была почти профессиональному актёру. Игорь Медведкин, внебрачный сын главаря известной в 90-е годы ХХ века «ореховской» преступной группировки Сергея Буторина, так и не вышедшего на свободу с пожизненного срока, рос в ореоле сомнительных папиных заслуг. Тем не менее, в средствах не нуждался, а так же был под незримой опекой, которую родитель на первое после посадки время ухитрялся обеспечивать ему даже из «Чёрного лебедя». Единственное, что отравляло жизнь подростка, так это прогрессирующие нервные срывы его матери, в прошлом типичной бандитской «биксы», которую криминальные понятия принудили вести жизнь благопорядочной матроны, безнадёжно ожидающей своего «моряка» из очень и очень дальнего плавания. Маман всячески пыталась уйти от пригляда бдительной братвы, наладить личную жизнь и, в конце концов, испарилась... то ли с вновь обретённым женским счастьем, то ли в одном из подмосковных болот. Игорь же получил сразу несколько приёмных отцов, состоятельных, заботливых, но излишне суровых, с тёмным прошлым.

Во всех коттеджах, в которых ему теперь пришлось проживать, имелись хорошо оборудованные тренажёрные залы, в самих же приёмных семьях правил культ спорта. Взяв по наследству от биологического отца авантюристичность и решительность характера, юный Медведкин после школы не без успеха стал штурмовать театральные вузы столицы. В один его приняли, пусть и со скрипом, перед зачислением какой-то «шкаф» минуты две вдумчиво крутил пуговицу на пиджаке мастера курса под робкие возгласы последнего - «сейчас не то время». Как выяснилось, время оказалось всегда тем самым...

Попав уже на втором курсе в «групповку» исторического сериала, будущий лихой разведчик Мамочкин сумел показать все свои таланты и навыки в постановке рукопашных боёв. К окончанию вуза он чаще использовался, как каскадёр, чем исполнитель драматических ролей. Впрочем, сочетание этих двух специальностей всегда ценились в мировом кинематографе, и без работы (как и без денег) Медведкин не сидел. Сел он в прямом смысле, неожиданно ввязавшись в авантюру с ограблением районного отделения Сбербанка, в котором выполнял привычную для себя роль автокаскадёра (хотя в профессии был универсалом). Друзья отца поначалу удивились, парень совсем не нуждался в деньгах, но, подумав, понимающе закивали, вспомнив старинную поговорку про яблоко и яблоньку. Их трудами (и деньгами) Игорь получил минимальный срок, предусмотренный статьёй. Сидел хорошо, был уважаем среди контингента, освободился по УДО. Приобрёл блатные замашки и на полном серьёзе стал подумывать, не связать ли жизнь с криминалом, что в настоящий исторический отрезок считалось анахронизмом. Обзвонил старые киношные связи. Если и приглашали работать, то больше из страха, чем за талант.

Об оригинальном актёре-каскадёре с криминальным прошлым Аршак Мамедов услышал в одной из телевизионных передач соответствующей направленности. Его удивило, насколько Медведкин внешне и поведенчески похож на последнего исполнителя роли разведчика Мамочкина Алексея Панина, доживающего бурную жизнь в Доме ветеранов кино. Некогда популярный актёр, испортивший собственную карьеру неуёмным потреблением спиртных напитков, не совсем понял, какую консультацию от него просят люди, внешне не имеющие отношения к гильдии кинорежиссёров, но на всякий случай глубокомысленно кивнул  и солидно произнёс «утверждаю». Сам Игорь отнёсся к предложению в очередной раз повернуть собственную жизнь с философией записного бродяги - «мы за любой шухер, кроме голодовки». Правда, забеспокоились приёмные отцы, но после разговора с представителями мецената А близкой им профессиональной ориентации, успокоились, вспомнили собственные детские игры «в войнушку», пустили по скупой мужской слезе и дали добро. Перед началом проекта «Внедрение» Мамочкин-Медведкин считался одним из самых подготовленных его участников.

     Между  тем взвод вступил в селение. Это  была обычная западноукраинская

деревня, разбросанная по-хуторскому. С огромного, в три человеческих  роста,

креста смотрел на солдат распятый Иисус.  Улицы были пустынны,  и только лай

собак  по дворам и едва приметное движение домотканых холщовых занавесок  на

окнах  показывали, что люди,  запуганные  бандитскими  шайками,  внимательно

присматриваются к проходящим по деревне солдатам.

     Травкин  повел свой отряд  к одинокому дому на  пригорке...

(Продолжение следует)

Леонид Черток