Катастрофа или неизбежность? Личные воспоминания о «Беловежском сговоре»

Знают, как расшифровывается аббревиатура СССР (Советских Социалистических Республик большинство жителей России (82%). Не смогли расшифровывать 19%. Об этом свидетельствуют данные последнего опроса ВЦИОМ.

Ровно 30 лет назад в легендарно-песенной Беловежской пуще главы трёх самодостаточных союзные республик (по легенде – не слишком трезвые) одним росчерком пера приговорили СССР. Вторым росчерком они образовали невнятное СНГ, о котором сейчас мало кто вспоминает. Не договор… так, протокол о намерениях, больше похожий на обязательство не стрелять в спину соседу. Что, как известно, не всегда выполняется.

Фактически это был приговор социализму, к чему действующий на тот момент президент СССР Горбачёв явно не был готов. Президент России Путин как-то назвал распад Союза «главной геополитической катастрофой второй половины ХХ века». Ну, это кому как…

В детстве я тоже жил под лозунгом «братский союз советских народов». Нет, про бытовой национализм узнал рано, «жида» в свой адрес услышал ещё в первом классе… но не в глобальном, государственном смысле. «Есть просто плохие люди, ведь верно, ведь правильно?» - теребил я своих родственников, а они почему-то прятали глаза.

Первое откровение наступило во время поездки в Тбилиси на осенние каникулы. Вроде бы союзная республика, деньги – те же рубли, вывески дублируются на русском языке, Брежнев с плакатов брови супит… а что-то не так. Когда отпускали по городу, прямо предупреждали – «будьте предельно осторожными, в гости, если зовут, лучше не ходить». И действительно, постоянный напряг, которого за два года до этого я не чувствовал в Польше, где нас тоже не особо жаловали.

Позже, уже на «Мосфильме», проехал по Средней Азии… совсем другой мир, другой век, инокультурное пространство. А если эти республики сравнить с Прибалтикой… не может так жить единая страна! Искусственно всё.

Потом была армия, где «братские советские народы» уже метелились между собой, стоило им оказаться в закрытом обществе. «Чурки», «чебуреки», «чухня», «зверьё» - это всё оттуда. Вернувшись на дембель, я пугал друзей радикальными разговорами, что всё это вскорости рухнет, потому что искусственно. На меня махали руками – ты, старик, драматизируешь. Вы сами сходите, отвечал. Ходили… возвращались задумчивые. Но то, что это произойдёт еще при нашей жизни, мало кто верил. Да практически никто.

Первый серьёзный сигнал - 16 декабря 1986 года в Алма-Ате состоялась демонстрация протеста после того, как Москва пыталась навязать на пост первого секретаря ЦК КП КазССР своего ставленника В.Г. Колбина, работавшего до этого первым секретарём Ульяновского обкома КПСС и не имевшего к Казахстану никакого отношения. Эта демонстрация была подавлена внутренними войсками. Некоторые её участники «пропали без вести», многие попали в тюремное заключение. А потом как прорвало – Нагорный Карабах, Ферганская долина, Баку, Тбилиси…

В 90-м году я уехал искать себя в Америку. Не нашёл. В том смысле, что желание заниматься любимым делом (кино) оказалось выше всего остального. Даже Шевроле Камаро, моя любимая автомарка, какой в ней прок, если нельзя на ней доехать до киностудии?

Сердобольные окружающие из эмигрантской среды смотрели на меня, как на юродивого, и пугали новыми советскими реалиями. Особенно запомнилась такая страшилка – «мой двоюродный брат в Москве в булочную с ружьём для подводной охоты ходит… иначе от антисемитов не отбиться».

Американские коллеги на работе пытались понять, зачем из их прекрасной и богатой страны возвращаться… неизвестно куда. Они многого не могли понять. Например, почему человек, работая на родине в прибыльнейшей индустрии - кинематографе, позволяет платить себе зарплату, которую частенько не хватает на еду. Или почему нормальный, здоровый, белый мужчина позволяет себе и своим детям жить в стране, в которой очереди стоят не только за колбасой, но и в общий туалет коммунальной квартиры. Или почему я, прочитавший и цитирующий не один десяток американских писателей, не являюсь известным специалистом по их литературе. На моё объяснение, что Советский Союз - самая читающая страна в мире, ставился окончательный диагноз: «вы плохо живёте, потому что слишком много читаете. А надо работать...».

Москва меня встретила окончательно опустевшими прилавками и виски Teachers по 70 рублей (средней зарплаты не в кооперативе как раз хватало на три флакона). Первая же поездка по Союзу, в Ташкент, утвердило в мысли, что долго так продолжаться не может. В том смысле, что скоро взорвётся. Алайский базар, чьё мартовское изобилие я помнил по 84-му году, в плодоносном октябре дышал бедностью, такое впечатление, что специально придерживали товар «до событий». И очень неприятное ощущение от недобрых раскосых взглядов тебе в спину, радушные раньше торговцы демонстративно забывали русский язык в процессе торга. Местная интеллигенция в полголоса говорила о провокации республиканских властей в ответ на диктат Москвы – чем хуже народу, тем нам больше воли, меньше делиться будем. Это нужно понимать – выйти с Союза тогда хотели на всех уровнях, с самого верхнего до самого нижнего.

Чем же были так недовольны? Ведь и кавказские и среднеазиатские республики внешне жили лучше и богаче РСФСР, хотя и были, как сейчас принято говорить, дотационными (донорами выступали только Россия и Белоруссия, Украина с трудом выходила в ноль). Да, я видел совершенно нищие, убогие кишлаки, где развевающийся над сельсоветом красный флаг смотрелся антисоветской издёвкой, но видел и немало российских деревень в таком же запустении. Причём не в какой-то сибирской глухомани, а в нескольких сотнях километрах от столицы… пара банок консервов на полках сельпо, чуть ли не драка за привезённым из райцентра хлебом, стыдоба.

Всё просто. Кроме желудка есть ещё национальное самосознание, отвергающее всё навязываемое извне. Эти народы хотели развиваться самостоятельно, через свою собственную культуру и самобытность. Если им это и разрешали, то очень дозировано, заставляя в школах проходить произведения писателей о жизни, которую они не хотели ни понимать, ни принимать. Даже в мелочах. Вы видели, как в советской армии призывников из мусульманских республик заставляли есть свинину, и какими эпитетами это сопровождалось? Я в своё время насмотрелся…

Моё глубокое убеждение – главная ошибка теоретиков советского строя заключалась в том, что субъекты СССР были сформированы по национальному принципу. По-другому никак невозможно? Тогда нечего было и затевать.

К сказанному прибавьте господство одной идеологии, идеологическую зашоренность, запрет на общение с заграницей, цензуру во всех видах, вплоть до разговоров в рабочих курилках (о количестве стукачей на один рабочий коллектив стоит напоминать?), отсутствие свободного обсуждения альтернативных путей развития общества и государства.    

А ещё растущее недовольство населения из-за перебоев с продовольствием и самыми необходимыми товарами (холодильники, телевизоры, туалетная бумага и т. д.), нелепые запреты и ограничения (на размер садового участка, площади квартиры при вступлении в жилищный кооператив и т. д.), постоянное отставание в уровне жизни от развитых стран Запада.

Последнее архиважно. Знаете, почему я рискнул вернуться из Америки ещё в СССР? Потому что посчитал - раз границы теперь открыты, а ересь про загнивающий капитализм несут всё меньше, значит, народ наш быстро поймёт, что жить надо, как там, а не как живём здесь. Это сейчас выясняется, что мои взгляды резко отличаются от основной массы народонаселения… но тогда иллюзия присутствовала, и даже воплотилась в реальность.

Тут ещё можно упомянуть техногенные (Чернобыль) и природные (Спитак) катастрофы, обрушившиеся на страну и справа, и слева, и сзади… что многие восприняли как зловещее предзнаменования апокалипсиса социалистической системы, а также взбунтовавшийся соцлагерь, падение мировых цен на нефть, проигрыш в «холодной войне», бесславный уход из Афганистана и пр… но есть ли смысл останавливаться на том, что давно стало азбучными истинами. На начало 90-х тот строй полностью расписался в своей нежизнеспособности, и оспаривать этот постулат просто смешно.

Но главные процессы, предопределившие конец советского строя и, как следствие, СССР, происходили внизу общества.

Новый 1991 год мы впервые в жизни отмечали без мяса на столе, за неделю до праздника с московских рынков исчезли даже куры. Водку-шампанское ещё можно было купить у таксистов, но связываться с закуской они почему-то брезговали. Неужели до сих пор кто-то думает, что это американцы всё подъели? Зато уже через год я придирчиво выбирал кусок попостнее на импровизированном продуктовом развале у памятника Пушкина в самом центре Москвы. Авокадо-пармезан ещё задерживались в пути, зато неизвестно откуда всплыла давно забытая севрюга, причём сразу горячего копчения.

Вы спрашиваете, почему народ не вышел протестовать против «Беловежского сговора»? Он был занят тем же, чем и я… да и просто не понял, что такого особенного случилось. Ну, Горбачёв всплакнул в экране телевизора, отрешаясь от президентской должности… так ему и надо.

Скажите, можно было жить в том СССР, который я сейчас вспоминаю (может, кто-то жил в другом, не знаю)? Отвечу: можно, наш народ и войну пережил, и блокаду, и разруху.

 Можно было ТАК жить в конце ХХ века? Нет, так жить было нельзя! Потому что стыдно. О том, что экономика огромный страны варилась в собственном, низкокалорийном соку, поставляя на мировой рынок всю ту же нефть, говорят сегодня и сторонники, и противники либеральных реформ. У нас тогда даже оружие не покупали, мы поставляли его в долг братским социалистическим, соответственно, нищим режимам. 

Для пары-тройки миллионов «вшивых» интеллигентов с признаками самолюбия огромным счастьем было читать и смотреть без цензуры. Ещё примерно столько же почувствовали настоящий вкус денег, когда твои экономические таланты не приводят неизбежно на скамью подсудимых.

Но что было делать остальным 290 миллионам, привыкшим, что за них думает государство? Оно каждый день предоставляло не всегда нужную обществу и экономике работу, не давало умереть с голода, и худо-бедно одевало.

Эти миллионы, как не ездили заграницу, так и не ездят, как не знали другой жизни, так и не знают. Им очень просто объяснить, кто виноват в их бедственном положении. В 90-91 для союзных республик это были «клятые москали». Сегодня для среднестатистического россиянина, проводящего вечера у телевизора, во всём виноваты Чубайс с Гайдаром и их «американские хозяева». Ну, ещё «масквачи», хотя большинство коренных жителей столицы давно обретается в Бостоне и Хайфе, а кое-кто и в Архангельске.

Вот этот поиск виновного и разъедает человеческую душу, ибо в своих личных неуспехах, прежде всего, виноват ты сам. Я, например, с юности считал унизительным для себя жить на стипендию или советскую зарплату, быть «рыцарем с рублём в кармане». И ничего, крутился… даже не «присел» ни разу (хотя, конечно, это была вопиющая недоработка тогдашних компетентных органов).

Да, не всё получилось, как мечталось. Но я вообще не очень верю в людей, пекущихся исключительно о благе народном. Вернее, такие есть в природе, но они никогда не идут во власть, занимаясь конкретными профессиями (в основном, гуманитарными) и подвижничеством. Никто не знал, что получится из эксперимента, начатого в Октябре 17-го года. Также никто не знал, как выходить из этого эксперимента. Живём в том, что есть. И вряд ли учли ошибки на будущее, уж это точно не в национальном характере.

И последнее. Сейчас идеологи левых движений, та же КПРФ, часто кивает на китайский опыт конвергенции, где частную собственность и некоторые демократические свободы причудливым образом совместили с коммунистической идеологией. Так вот, 98-ом году нефтяной шейх из Саудовской Аравии профинансировал эксперимент по скрещиванию ламы с верблюдом. Планировалось получить идеальное животное, с милой внешность, покладистым характером и мягкой шерстью, как у ламы, выносливого, с длинными и сильными ногами, как у верблюда. В итоге на свет появился злобный низкорослый урод со свалявшейся шерстью, которую не берёт ни один гребень. Все последующие попытки приводили к аналогичным результатам.

Подумайте хотя бы над этим…

Леонид Черток