Емецк-луг: из мая в июнь (поморские истории Александра Чашева)

Емецкий луг (его называют и Емецк-лугом) находится на левом берегу Северной Двины, при впадении в неё Емцы.  Занимает территорию более трёх тысяч гектаров. Автор записок и фото проживает на южной оконечности луга, в деревне Зачачье.

***

Три дня задувает сиверко. Белые барашки волн скачут под окнами нашего дома. Матушка-Двина пожаловала в гости. Огромный луг наполнен её водами. Верхушки деревьев машут ветвями, словно взывают о помощи.

Потерпите, родные, пойдёт вода на убыль. Снимутся с её поверхности стаи лебедей, уток и гусей, в тундру направятся; покинет река свои исконные территории, ставшие «благодаря» варвару с топором луговой сушей; завершится ежегодный акт очищения, трава нальётся сочной зеленью, запоют гимн любви птицы и лягушки, ароматами цветов наполнится воздух. Так было всегда.  

А пока выглянуло солнышко, сиверко сник. Тишь и гладь на водной поверхности Емецкого луга.

 ***

 Май несёт свет. На часах девять вечера, книжку можно без лампы читать. Воздух свеж и прозрачен. Дымка тумана повисела над водами, покрывшими луг, и канула в них.  Сполохи, блики заката, волны тёмно-синих облаков перетекают из океана небесного в мир земной.  И грустно. И светло.
 

***

Утро вечера мудрее. За ночь уровень воды упал на метр. Штиль над зеркалом лугового моря. Тишина звенит в ушах. Медленно раздвигается занавес тумана.  Одинокая ива выплывает из него. Затем прорисовываются контуры её сбившихся в рощицы сестёр. По команде неведомого режиссёра подул слабый ветерок и призрачные полутона, незавершённые мазки обретают чёткие формы. На заднем плане сцены разворачивающегося природного действа вырастает матёрый двинской берег, обрамлённый зубцами вековых сосен.   И над всем этим великолепием синь неба и воды.

 Остановись мгновение.

***

  Удивил собачий сын (наречён Валетом, что в переводе с французского означает «слуга»): принёс нам увесистого леща.

Недолгим было восхищение. Через полчаса услышали яростный лай. Когда подбежал к его источнику узрел следующую мизансцену: к воде грозно шипя, отступает изящная выдра, в её зубах отливает серебром приличная рыбина.

Наверное, покушать на суше намеревалась красотка, да рыжий разбойник прервал трапезу? К тому же улов потребовал в качестве компенсации ведомого ему ущерба. Еле оттащил разгневанного «братка» в сторону. Обиженная выдра вернулась в родную стихию.

 Наступила умиротворяющая тишина.

  Спустя полчаса раздался крик ужаса. Узнал в нём глас супруги. Увидел её бледную, прислонившуюся к стене дома. Перед ней виляет хвостом, «улыбается» Валет. Между ними лежит...ондатра. На вопросы «где и как добыл?» даритель не ответил.

       

***

  Долог весенний день в деревне. Первые петухи трубят «подъём!» уже в пять часов. Белая ночь сбивает ритм жизни.  Кукушка на старом тополе отсчитывает сотни лет жизни, берёт небольшой перерыв и добавляет века всем живущим.

     Неохотно уходит Двина с Емецкого луга. За десять дней уступила суше с десяток метров. Перелётные птицы снялись с зеркала луговых вод, выстроились в клинья и направились на северо-восток. В их голосах слышится радость. Береговые и островные базары полярных морей, тундровые озёра и болота ждут своих повзрослевших детей.  На севере зародятся миллионы новых жизней пернатых братьев.

    Не умеет человек летать. Лишь во сне это делает. Иногда плывёшь над головами семенящих нелепо людей, недоумеваешь: «Зачем ползать, если можно парить?». Но прекрасен и страшен сон, в котором стремительно взмываешь вверх, к небу.  Земля уходит из виду. И вдруг сознание восторженной души обжигается мыслью: «Не вернусь, не найду место, с которого улетел. Не увижу больше дорогих и любимых».

   Просыпаешься в страхе, приходит успокоение: «Здесь ещё, на родной земле.  Потопчем её родимую, поползаем».

***

   Покинула Двина луг. Завершилось его ежегодное омовение. С чистого листа начинает жить. Зазеленили ивушки-«подводницы». Другие деревья (и клещи со змеями) водное крещение не переносят, потому здесь и не селятся. 

  Ночью прошумел тёплый дождь. Из-за туч блеснуло солнце. Пар задымился над свежевспаханным полем на холме. Земля дышит.  Травы, первые цветы на оставленной рекой иловой подкормке, ласкаемые светом долгого северного дня, пошли в рост. Их ароматы наполнили утренний воздух.

  Господи, благодарю!

   Выгуливающий меня мохнатый друг, по-видимому, чувствует нечто подобное. Счастье земного бытия переполняет его. С радостным лаем носится по огромному пространству луга, совершая высокие прыжки и перевороты через голову. Для него жизнь всегда прекрасна.

   Возвращаемся с прогулки. Четырёхлапый спутник подзывает меня смущённым лаем. Подхожу. Он тычет носом в направлении двух кочек и тут же отскакивает в сторону. Присмотрелся. Под прошлогодней травой белеют шарики, покрытые пухом. Кладка яиц? Точно.  Не меньше десяти жизней. А вот и давшая их птица. Гневается на нас. Кричит пронзительно: «вить-вить-вить-вить». Уходим, госпожа утка.  Не тронем твоих детишек.

   Идём по возвышенности. В лежащем внизу Святом озере нарядные селезни рисуют причудливые вензеля вокруг невзрачных, сереньких уточек. Кряквы-невесты заняты добыванием пищи. Ныряют, лишь хвосты торчат из воды. Не обращают внимания на пижонов с тёмно-зелёными головами и шеями, увенчанными белым ошейником. А те ещё и крылья буровато-серые демонстрируют, да с яркой сине-фиолетовой белой каймой.  И бормочут приглушённо-бархатисто: «шаак», «шаак». Что в переводе с утиного, возможно, означает: «любовь», «любовь».

***

   Мы дома. Подал завтрак «слуге». Едва приступил к поеданию собственного, услышал громкий вопль. Выглянул в окно: собачий сын пытается передними лапами разбросать наколотые накануне дрова, лежащие кучей на траве. Скулит от азарта. Пришлось выйти из дома. За ошейник, с большим трудом, препроводил возмущённого песика на веранду, закрыл за ним дверь. 

  Вернулся к месту происшествия. Присел. И встретился взглядом с блестящими бусинками глазок прелестного существа. Портрет дополняют изящный усатый носик, маленькие округлые ушки, буровато-коричневый мех, тело тонкое и длинное, горло и грудь белые. С позапрошлого лета не виделся с тобой, красавица. Ласка это. Звучит-то как приятно.  Несколько лет жила в нашем дворе под полом в сарае. Мышей всех извела. Исчезла куда-то. Вернулась сердешная. Только вот не даст тебе спокойной жизни наш сторож. Суров он.  Придётся тебе, голубушка, определиться на постой к другим деревенским хозяевам. 

 Убежала ласка.

***

   После обеда кучевые облака превратились сначала в серые, а потом и почернели. Издалёка доносится глухое ворчание неведомого существа. В небе вспыхивают отблески сполохов.  Ветер стих. Наступила тишина. Упали капли небесной влаги. Застучал по крыше дождь. Сверкнула молния. Спустя мгновение обрушился грохот небесного оркестра. Первая весенняя гроза быстро покинула пределы луга, ушла за Двину, выкинув оттуда флаг радуги. И вновь наступили мир и покой.

Александр Чашев